Геннадий Литаврин

КАК ЖИЛИ ВИЗАНТИЙЦЫ

Литаврин Г.Г. Как жили византийцы. Первое издание: 1974 г. СПб.: Алетейя, 1997 г., 1999. 256 с.

Византия между Западом и Востоком:Опыт ист. характеристики/Отв.ред. Литаврин Г.Г.-2-е изд.- СПб.:Алетейя,2001.-534,с.-(Византийская б-ка: Исследования).-ISBN 5-89329-068-2.

Литаврин Г.Г., Флоря Б.Н. Общее и особенное в процессе христианизации стран региона и Древняя Русь // Принятие христианства народами Центральной и Юго- Восточной Европы и крещение Руси. М., 1988.

Об авторе:

ЛИТАВРИН
Геннадий Григорьевич

Родился 6 сентября 1925 г., с.Абай (ныне Алтайского кр.). Специалист в области средневековой истории южных славян, Византии и русско-византийских связей. Член-корреспондент по Отделению истории с 23 декабря 1987 г., академик по Отделению истории (всеобщая история) с 31 марта 1994 г. Состоит в Отделении истории РАН. [email protected]

Вместо предисловия

Приступая к выполнению задачи, поставленной в названии книги, мы должны предупредить читателя о главных и нелегко преодолимых трудностях, стоящих перед нами.

Во-первых, немало сторон жизни подданных Византийской империи слабо отражено в сохранившихся источниках, а сохранившиеся, повествуя о самых разных слоях населения, не позволяют с необходимой полнотой представить жизнь каждого из них. Некоего же типичного, абстрактного "византийца" не существовало: невозможно дать суммарную и точную характеристику деятельности, быта и помыслов византийского крестьянина и столичного сановника, ремесленника и купца, рыбака и епископа, матроса и писца, гетеры и игуменьи.

Во-вторых, не вполне определенно употребляемое нами условное понятие "византийцы", или "ромеи" (т. е. "римляне"), как они сами себя называли. Это не только греки, но и прочие христианские подданные императора: и славяне, и армяне, и грузины, и сирийцы. У каждого из этих народов были свои традиции, только им свойственные формы быта, обычаи и нравы. Иначе говоря, и жили они не совсем так, как их соседи, принадлежавшие к иным этническим группам.

В-третьих, в византийском обществе, конечно, происходили изменения. В IX столетии жили все-таки не так, как в XI, а в XI - несколько иначе, чем в XIII. Как ни медленно текло тогда время, оно несло с собою перемены, исподволь пронизывающие весь уклад жизни человека, к какой бы социальной среде он ни принадлежал.

И, наконец, в-четвертых, - что считать главным при рассказе о жизни византийцев: их экономические, социальные и политические институты, особенности их быта или же специфику их социальной психологии, общественных взглядов и представлений, как ни скудны о них свидетельства.

Пытаясь преодолеть первую трудность, мы отказываемся от детальной характеристики условий жизни мелких социальных прослоек и групп и уделяем главное внимание основным классам и сословиям византийского общества. Показав отличия, мы постараемся выявить и общее в жизни византийцев. Как ни разно они жили, они были современниками.

Что касается второй трудности, то мы считаем вполне закономерной обобщенную характеристику образа жизни "ромеев" как подданных одной страны и не рассказываем об особенностях быта других народов, обитавших в ее пределах. Во-первых, греки составляли все-таки наиболее многочисленную часть населения империи, во-вторых, все прочие этнические группы Византии испытали серьезное нивелирующее влияние греко-римской цивилизации.

Третья из названных трудностей особенно серьезна. Принцип историзма мы вынуждены в какой-то мере, нарушать хотя бы потому, что сведения, освещающие ту или иную сторону жизни ромеев в каждый отрезок времени, не являются комплектными: об одной стороне есть яркое свидетельство от XI в., а о другой, к сожалению, - лишь от XII. Поэтому мы расскажем о центральном периоде византийской истории (IX-XII вв.), представляющем собой эпоху становления и торжества в Византии феодализма, наложившего отпечаток на все стороны жизни ромеев любого класса и сословия.

И наконец, мы отдадим предпочтение экономическим, социальным и политическим аспектам жизни византийцев, но постараемся дать представление и об их быте, и об особенностях восприятия ромеями общественных и социальных явлений.

Глава 1. Социальный строй

По численности городского населения Византия IX- XII вв. превосходила другие страны средневековой Европы. Однако и здесь сельские жители преобладали над городскими. Деревни, будто ореолом, окружали каждый сколько-нибудь значительный город. Большие села встречались редко. Обычно (особенно на Балканах) в деревнях насчитывалось 10, 20, 30 дворов, а в хуторах (проастиях, метохах, зевгилатиях), принадлежавших частным лицам, церквам и монастырям, и того меньше.

Не только размеры, но и социальный статус сельских поселений были весьма различны.

В наиболее привилегированном положении среди свободных поселений находились деревни стратиотов (IX-XI вв.) - крестьян, внесенных в воинские списки и обязанных по первому зову властей являться с конем, оружием и телегой.

Были деревни, жители которых служили гребцами и воинами-матросами на военных судах; были деревни, приписанные к ведомству дрома (почты и внешних сношений), следившие за состоянием государственных дорог и обязанные обслуживать следовавших по ним официальных лиц. Некоторые деревни привлекались к строительству казенных судов, мостов, крепостей, к выжигу угля для железоплавильных печей и т. п. Подавляющая же масса свободных поселян платила государству многочисленные налоги и выполняла иные разнообразные повинности.

Жители свободных деревень составляли общину. Они сообща решали вопросы пользования лугами, лесами, угодьями, вопросы найма общественного пастуха или сторожа полей, распределения воды, строительства мельницы, моста, устройства водоема. Сообща они праздновали и хоронили, участвовали в крестном ходе, вымаливая дождь, и вели тяжбу с соседней деревней или крупным собственником. На общинной сходке распределялись внеочередные штрафы и налоги, повинности и взносы в казну.

С конца IX в. ускорился процесс феодализации. Стало быстро расти число несвободных сел, феодально-зависимое население которых чаще всего называлось париками и проскафименами. Зависимые поселения представляли собой и небольшие поместья, и крупные села с господским домом, и проастии-хутора, где крестьяне не только вели земледельческое хозяйство, но и разводили скот. Имелись здесь нередко сыроварня, гончарная мастерская, пасека и т. п. Жители больших деревень, зависевших от крупного землевладельца, также составляли общину; они платили подати господину и исполняли повинности в его пользу или одновременно и в его пользу и в пользу казны, если их хозяину не предоставлялись налоговые льготы.

Пахотные участки передавались по наследству; их разделяли межи, канавы, изгороди из жердей и камней, ряды посаженных деревьев. К крестьянскому дому примыкали сад и огород. Дома строили чаще всего из камней или камыша, крыши покрывали черепицей, тростником либо соломой. Близ дома находились хозяйственные постройки, погреба или ямы и большие, врытые в землю кувшины-пифосы, в которых хранили зерно, вино, оливковое масло.

Вплоть до конца XI-начала XII в. магнаты-землевладельцы редко проживали сколько-нибудь значительное время вне города. Но постепенно земельная аристократия стала все более заботиться об устройстве своих сельских усадеб и даже о снабжении их оборонительными сооружениями. Сохранилось подробное описание господской усадьбы XI в. в Малой Азии. Вокруг дома с куполом, опиравшимся на колонны, шла открытая веранда. Рядом располагались баня с мраморными полами (как в доме), амбар из двух отделений (в нижнем, включая подвал, хранились продукты, а в верхнем печеный хлеб), особый склад для зерна, соломы и мякины, конюшни, хлева, помещения для работников и слуг. В усадьбе имелась церковь с куполом на восьми колоннах, хорами, мраморным полом, золоченой алтарной преградой. В конце X в. Василия II Болгаробойцу поразили богатство и размеры усадьбы малоазийского магната Евстафия Малеина, пригласившего на отдых все войско императора. Согласно житию Филарета Милостивого, у этого святого было некогда 600 быков, 100 волов, 800 коней, 80 выезженных лошадей и мулов, 12 тыс. овец, и размещались они по 48 проастиям.

Еще богаче был полководец Алексея I Комнина Григорий Бакуриани, многочисленные владения которого находились и под Филиппополем, и в округе Фессалоники.

Основными посевными культурами в Византии являлись пшеница и ячмень. Крестьяне нередко предпочитали сеять ячмень как менее прихотливый злак, дававший более стабильный урожай. В славянских провинциях выращивали просо, но знать считала пшено дурной пищей: по мнению писательницы XII в. Анны Комнин, дочери Алексея I, оно вызывало желудочные болезни. Сажали в Византии и бобовые (горох, чечевицу, бобы). Ценной культурой считался лен (тонкие льняные ткани стоили дороже шерстяных), но он требовал обильного орошения, а воды было мало: льна в империи не хватало - его ввозили.

Самые большие доходы приносил виноград. Земля под ним ценилась при продаже вдесятеро дороже, чем пахотная нива. Виноград возделывали и горожане (как в самом городе, так и в пригородах). Считалось, что даже пять модиев виноградника (50 - 60 соток) могут обеспечить семье скромный достаток. Разводили в Византии и фруктовые сады, но соперником винограда по доходности в Малой Азии и в южнобалканских провинциях были оливки. Оливковое масло, а также соленые оливки являлись одним из основных видов питания ромеев. В годы недородов вывоз оливкового масла за границу находился под запретом.

Глава 2. Государство

Византийская империя представляла собой единственное древнее государство в Европе и Передней Азии, аппарат власти которого уцелел в эпоху великого переселения народов. Византия была непосредственной преемницей Поздней Римской империи, но ее классовая структура претерпела в VII-XI вв. коренные изменения: из рабовладельческой державы Византия постепенно превратилась в феодальную. Однако такие позднеримские институты, как разветвленный аппарат центральной власти, налоговая система, правовая доктрина незыблемости императорского единодержавия, сохранились в ней без принципиальных изменений, и это во многом обусловило своеобразие путей ее исторического развития 1 .

Политические деятели и философы Византии не уставали повторять, что Константинополь - Новый Рим, что их страна - Романия, что они сами - ромеи, а их держава - единственная (Римская) хранимая богом империя. "По самой своей природе, - писала Анна Комнин, - империя - владычица других народов". Если они еще не христиане, то империя непременно "просветит" их и будет управлять ими, если они уже христиане, то являются членами ойкумены (цивилизованного мира), во главе которой стоит империя. Ойкумена - иерархическое сообщество христианских стран, и место каждого народа в ней может определить лишь ее глава - император.

Эта стройная концепция к IX-Х вв. мало соответствовала действительности: в 800 г. Карл I, а с 962 г. Оттон I и его преемники стали также императорами; многие христианские народы не только не признавали авторитета империи, но вели с нею борьбу; некоторые государи соседних с империей стран (Симеон болгарский, Роберт Гвискар норманнский) даже осмеливались притязать на трон василевса в Константинополе. Однако империя не меняла своей концепции. Она никогда не отказывалась от территорий, некогда принадлежавших Риму, считая их лишь временно отторгнутыми. "Поэтому, - продолжает Анна, - ее рабы враждебны к ней и при первом удобном случае одни за другим - с моря и с суши - нападают на нее". Задача состояла в утверждении идеи монолитности и единства многоплеменной державы. Един бог - един василевс - единая империя. Древние эллины, говорил аноним Х в., заполонили богами небо, поэтому и на земле у них было "раздробление власти". "Где многовластие, - поучала Анна, - там и неразбериха", которая, по мысли императора Константина VII Багрянородного, есть погибель для самих подданных.

Василевс - помазанник божий - обладал безграничной властью. Однако удержаться на престоле в Византии было нелегко. Самая неограниченная монархия европейского средневековья, императорская власть в Византии, оказывалась самой непрочной. Император помыкал синклитом, самовластно распоряжался войском, покупал щедротами духовенство, пренебрегал народом. Но если при коронации ставшая традицией теория "божьего выбора" не находила воплощения в формальной церемонии согласия на царство со стороны синклита, войска, церкви и народа, оппозиция могла сделать это "упущение" знаменем борьбы против "незаконного" василевса. Императора обожествляли как божьего избранника, не было страшнее преступления, чем "оскорбление величества". Но мятеж против него как личности, недостойной трона, не осуждался, если мятежники выходили победителями. Эта позиция по отношению к василевсу, характерная для византийцев, нашла яркое отражение в следующем любопытном эпизоде. Накануне решительной битвы с императорским войском один из двух братьев Мелиссинов, горячих приверженцев мятежника Варды Фоки, всячески поносил издали порфирородного Василия II, а другой умолял брата прекратить брань и, наконец, ударил святотатца, заплакав от сознания братнего греха.

За 1122 года существования империи в ней сменилось до 90 василевсов. Каждый правил в среднем не более 13 лет. Почти половина императоров была свергнута и уничтожена физически. Сами византийцы задумывались над этим и не находили ответа. Никита Хониат с грустью замечал, что Ромейская держава подобна блуднице: "Кому не отдавалась!" Захвативший без труда власть, продолжал он, побуждает и других к тому же своим примером, особенно тех, которые "с перекрестков" вознеслись в сановники. Мечтали о троне многие, разглагольствуя при этом о незыблемости прав своего государя, если он был порфирородным (или багрянородным), и, напротив, о справедливости "перста божия", если узурпатор свергал порфирородного (ибо тот помыкал ромеями, "как неким отцовским наследием" 2).

Эпитет "порфирородный", т. е. рожденный в Порфире, особом здании дворца, означал, что родители василевса занимали тогда императорский трон, и, следовательно, у "порфирородного" имелись права, которые если не юридически, то в силу обычая, давали ему ряд преимуществ перед "непорфирородными". Из 35 императоров IX-XII вв. едва ли треть носила этот гордый титул. Но если в XI в. порфирородные составляли только пятую часть василевсов, то в XII в. - около половины, а с 1261 г. и до конца империи на престол всходили лишь двое непорфирородных. Вместе с консолидацией класса феодальной аристократии медленно и с трудом утверждался принцип наследственности императорской власти. Ее носителем мог быть только представитель этого класса - и не по положению, а по самому рождению: с 1081 г. по 1453 г. выходец из иной среды не занимал престола ни разу. В рассматриваемый здесь период (IX-XII вв.) только что отмеченный процесс еще не завершился. Каждый василевс, вступив на трон, прилагал все усилия к тому, чтобы утвердить свое право передать власть по наследству (порфирородный ребенок, потеряв отца в детстве, редко сохранял ее).

Быт императора, обставленный с особой пышностью, преклонение перед ним подчеркивали пропасть, отделявшую государя от прочих подданных. Василевс появлялся перед народом лишь в сопровождении блестящей свиты и вооруженной внушительной охраны, следовавших в строго определенном порядке. Вдоль всего пути процессии стояли толпы согнанного простонародья. Иногда воздвигались и особые деревянные подмостки, на которые вместе с музыкантами и исполнителями гимнов имели право взойти видные горожане, иноземные послы, знатные путешественники.

Во время коронации и важных приемов на василевса надевали столько одежд и украшений, что он с трудом выдерживал их тяжесть. Михаил V Калафат даже упал в обморок при коронации, и его едва привели в чувство. Перед василевсом простирались ниц, во время тронной речи его закрывали особыми занавесями, сидеть в его присутствии получали право единицы. К его трапезе допускались лишь высшие чины империи (приглашение к царской трапезе считалось великой честью). Его одежды и предметы быта были определенного цвета, обычно - пурпурного.

Единственный из мирян, василевс, имел право входить в алтарь. В его честь слагались торжественные гимны и славословия. В своих грамотах он говорил о себе чаще всего во множественном числе: "царственность наша" (иногда: "царственность моя"). Он не уставал восхвалять собственные деяния: все его неусыпные заботы и тяжкие труды направлены лишь на благо народа, и народ, разумеется, "благоденствует" под его скипетром.

Особенно помпезно обставлялся прием иноземных послов, которых византийцы старались потрясти величием власти василевса. До середины Х в. при византийском дворе считалось унизительным дать согласие на брак близких родственниц императора с государями иных стран. Впервые порфирородная принцесса, дочь Романа II Анна, была выдана замуж за "варвара" - русского князя Владимира - в 989 г. Еще дольше соблюдался обычай не предоставлять иноземным государям каких-либо регалий императорской власти. Константин VII рекомендовал при домогательствах подобного рода ссылаться на волю божью и заветы Константина Великого.

Последовательно и неуклонно отстаиваемая византийцами концепция исключительности власти василевса, торжественность придворного ритуала, величие дворцов, блеск и слава культуры древней империи действовали порой даже на повелителей крупных и могущественных держав средневековья. Быть как-то связанным с престолом на Босфоре (через родство или через получение почетного титула) значило в какой-то степени возвыситься среди прочих государей, не удостоенных этой чести.

Каждый император стремился окружить себя преданными людьми. Смена царствования, как правило, вела к резким переменам в ближайшем окружении трона.

Можно было из низов вознестись на высшие ступени иерархической лестницы, можно было по мановению царской руки, скатиться оттуда вниз. Социальная структура византийского общества эпохи феодализма отличалась, как принято теперь говорить, значительной "вертикальной подвижностью" 3 .

Все стремились сделать карьеру, увлекаемые мыслью о достижении успеха. Среди удачливых, томимых страхом за место, царили угодливость и раболепие, среди неудачников - зависть и жестокое соперничество, в котором любое средство оправдывало цель. Теоретически признаваемая высшей гарантией от произвола и беззакония социальная и политическая система империи на практике порождала их постоянно. Случаи наказания сановников за превышение своих полномочий были крайне редки.

Философы той поры, тоскуя о справедливости и законности, возлагали основные надежды не на реформы, не на перемены в структуре власти и ее аппарата, а на моральные качества государственных деятелей.

Об идеальном василевсе у византийских авторов сказано немало. Обычно при этом подчеркиваются четыре "главные" добродетели: мужество, целомудрие, мудрость и справедливость. Василевс должен быть подобен философу: не подвержен гневу, умерен, со всеми одинаково ровен, беспристрастен и милостив. Василий I был добрым семьянином, он заботился о благе подданных; Никифор II сохранял спокойствие даже под градом летевших в него камней; Василий II мог вспылить, схватив за бороду, бросить оземь лживого сановника, но был справедлив даже к врагам; Михаил IV Пафлагонянин тяжело больным сел в седло, возглавил поход и добился победы. Но главным достоинством василевса чаще всего объявлялось наличие у него "страха божия" (основы целомудрия), ибо моральная узда являлась единственным средством ограничения волеизъявления василевса. Недаром Лев VI говорил патриарху Евфимию, что если тот не вернется на патриарший трон, то василевс забудет страх божий, погубит подданных и погибнет сам 4 . Император, делящий с воинами тяготы походной жизни, мужественный и искусный в бою, вызывал уважение, но превыше всего ценились благочестие и благотворительность василевса.

Императорское благочестие старательно рекламировалось в расчете на популярность его имени. Однако даже несомненная искренность василевса не вызывала порою сочувствия, если над венценосцем тяготел смертный грех. Повинный в смерти Романа III Аргира Михаил IV должен был бы, говорит хронист XI в. Иоанн Скилица, порвать с императрицей Зоей, толкнувшей его на преступление, и отречься от престола, а не растрачивать казенные деньги на акты благотворительности.

Критика в адрес "божественных императоров" за их бездарность, самодурство и пороки звучала и ранее, в VI-IX вв.: Юстиниан II был подобен зверю в своей жестокости; Василий I в одиночестве со сладострастием расстреливал из лука отрубленную голову вождя павликиан Хрисохира; Константин VII без сострадания творил суд, а притомясь от ученых занятий, предавался пьянству. Александр погряз в разврате и недостойных забавах, как впоследствии и Роман II, и Константин VIII, и Константин IX Мономах. Хронисты XI в. пишут порой о василевсах не как о наместниках бога на земле, а как о заурядных и недалеких людях с их обычными иногда смешными слабостями: Константин IX Мономах прибегал к наивным хитростям, чтобы посетить любовницу, Никифор III Вотаниат признавался перед постригом в монахи, что более всего его пугает необходимость воздержания от мяса. Михаил Пселл, рассуждая о характере василевсов, приходит к выводу, что нрав их непостоянен, что по своим личным качествам они вообще уступают прочим людям. И философ полагает, что это естественно: человеческая психика трансформируется в буре тревог и волнений, переживаемых василевсом ежедневно. Василевсы утрачивают чувство меры. Им мало неограниченной власти, они глухи к советам, они готовы умереть, лишь бы добиться признания себя мудрейшими из мудрых, всесведущими и непогрешимыми. Изменились времена, сетует Пселл, демократия безусловно лучше монархии, но возвращение к ней нереально. Поэтому целесообразнее, по его мысли, не искать новое, а утверждать существующее. Жаль только, что правят ромеями не люди, подобные Фемистоклу и Периклу, а ничтожнейшие выскочки, еще вчера носившие кожух 5 .

Сомнения в праве василевса на неограниченную власть, на распоряжение землей, казной, людьми, на возвышение или унижение любого подданного по своему произволу, стали высказываться лишь с последней четверти XI столетия. Эти сомнения - результат все отчетливее формировавшегося классово-сословного самосознания консолидировавшейся феодальной аристократии, которая стремилась поставить трон под свой неослабный контроль.

Победа к потомственной феодальной аристократии пришла не сразу - стойкое сопротивление оказала сановная бюрократия, обладавшая огромным опытом господства и плотным кольцом окружавшая престол. Василевс мог менять любимцев среди ее представителей, но не был в состоянии обойтись без ее постоянной поддержки. Лев VI тяготился опекой временщика Стилиана Заутцы, но избавился от нее только после его смерти. Иоанн I Цимисхий также не сумел отстранить от управления Василия Нофа и, вероятно, пал его жертвой. В течение столетия - с конца Х до конца XI в. - удерживалось относительное равновесие сил в борьбе между провинциальной аристократией и бюрократией столицы.

Остановимся на этом несколько подробнее, так как на протяжении 120-130 лет эта борьба была стержнем политической жизни империи и причины ее обусловлены особенностями формирования господствующего класса империи.

Дело в том, что процесс консолидации классов и сословий в Византии был замедленным: со времени бурь, пережитых империей в IV-VII вв. и принесших гибель множеству римских магнатов и сановников, в систему управления силой обстоятельств непрерывно втягивались представители средних и низших сословий. Не богатство и родовитость становились условием получения власти, а власть - одним из условий для приобретения богатства и статуса знатного лица. Понятия "чиновничество" и "знать" вплоть до середины XI в. оставались почти синонимами. Значительную часть господствующих верхов составляло высшее и среднее чиновничество, богатство и сила которого определялись занимаемой должностью в центральном аппарате власти или в провинциях. Положение чиновника прямо зависело от монаршей милости. Потеря места грозила не только крушением карьеры, но и резким падением материального благосостояния либо даже нищетой. "Вертикальная подвижность" проявлялась здесь особенно явственно.

Вторую группу составляла растущая в провинциях землевладельческая аристократия. Она созревала в недрах административных районов-фем, система которых стала развиваться с VII в. и распространилась на всю империю в начале Х столетия. Управление в них сосредоточивалось в руках стратигов - представителей по преимуществу военной аристократии. Они постепенно превращались, в крупных землевладельцев по месту своей службы. Сознавая опасность этого процесса, центральная власть всячески стремилась ему препятствовать. Было, в частности, запрещено правителям фем приобретать недвижимость по месту службы. Но запрет не распространялся на военачальников, подчиненных стратигу, в том числе на его заместителя, который нередко впоследствии сам становился стратигом. Да и василевсы, нуждаясь в средствах, назначали порой на видные посты в фемах крупных местных магнатов, способных израсходовать часть личной казны при наборе и экипировке крестьянского ополчения.

С середины Х в. провинциальная аристократия начала борьбу за престол. Она обладала влиянием, богатствами, землями, зависимыми людьми; она организовывала военные силы и возглавляла их; она обороняла границы и расширяла владения империи. Но она стояла вдали от подножия трона. Не лишенная милостей василевса, она все-таки не имела возможности прямо воздействовать на его политический курс.

К тому же представители столичной бюрократии с конца IX-начала Х в. тоже стали превращаться в крупных землевладельцев. Сохраняя под своим контролем казну государства как основной источник доходов, чиновная знать выступала уже в качестве конкурента провинциальной аристократии в эксплуатации зависимого населения. Гражданское чиновничество оттесняло с XI в. военную аристократию и от фемного управления: падала роль крестьянского ополчения, а вместе с нею - и роль стратига. Главенство в феме переходило от ее военного распорядителя к судье фемы, вместо ополчения на арену выступало подчиненное непосредственно центру наемное войско 6 .

С обострением борьбы и приближением ее решающей стадии обе стороны прибегли к мобилизации всех своих резервов. Огромное значение в политических комбинациях и собирании сил приобрели родственные связи. Василевс опирался не только на своих приверженцев и соратников по их сословной принадлежности и политической ориентации, но и на широкий круг представителей своего родственного клана, обеспечивая ему основные материальные и должностные преимущества.

Свобода волеизъявления монарха становилась все менее бесконтрольной, а его изоляция от простых подданных - все большей. Амплитуда "вертикальной подвижности" заметно сократилась еще до 1081 г. - года окончательной победы провинциальной аристократатии, а со времени этой победы стала едва заметной. Трагедия империи состояла, однако, в том, что победа пришла слишком поздно - Византия безнадежно отстала от передовых стран Запада. С одной стороны, косность изживших себя государственных традиций, а с другой - особенности внешнеполитической обстановки помешали провинциальной аристократии, пришедшей к власти, найти выход из тупика: история империи с конца XII в. стала историей ее затянувшейся агонии. Ближайшее окружение ставленников провинциальной аристократии, состоявшее из родственников и соратников, очень скоро обнаружило приверженность к традиционным методам господства, связанным с огромными расходами на содержание государственного аппарата.

Еще до победы провинциальной знати отдельные императоры пытались осуществить некоторые реформы, но получали то прямой, то замаскированный отпор столичной бюрократии. Пытавшийся урезать жалованье чиновникам Исаак I Комнин через два года был вынужден отречься от престола, пренебрегший интересами высших гражданских сановников Роман IV Диоген был отстранен от власти и уничтожен физически. Даже половинчатые реформы государственной системы разбивались о молчаливое сопротивление аппарата власти, саботировались, глохли; отработанный в течение веков механизм функционировал зачастую уже независимо от воли василевса.

Центральное управление концентрировалось в нескольких ведомствах-секретах: ведомстве логофета (управителя) геникона - главном налоговом ведомстве, ведомстве воинской кассы, ведомстве почты и внешних сношений, ведомстве по управлению имуществом императорской семьи и др. Помимо штата чиновников в столице, каждое ведомство имело должностных лиц, посылаемых с временными поручениями в провинции. Главную роль во внутригосударственной жизни играло первое из названных ведомств, от деятельности которого в основном зависело состояние казны империи.

Кроме того, в столице находилось ведомство эпарха, власть которого современники уподобляли царской - "только без порфиры". Он ведал снабжением Константинополя, заботился о его безопасности, благоустройстве, организации внутригородской и внешней торговли, поддержании порядка; он был также одним из главных столичных судей (его приговоры мог отменить лишь василевс), контролировал работу всех общественных учреждений, в том числе тюрем и полиции. Организация строительных государственных работ в городе, церемоний, празднеств, представлений на ипподроме, казней, похорон членов царской семьи также являлась обязанностью эпарха.

Наконец, существовали еще и дворцовые секреты, которые управляли непосредственно обслуживавшими царский двор учреждениями: продовольственными, гардеробными, конюшенными, ремонтными. Огромное количество слуг василевса - сановников, прислужников и рабов - наполняло дворец, и каждый из них имел определенный круг обязанностей.

Василевс принимал сановников утром для разбора важнейших дел. Беседы удостаивались немногие, но явиться на поклон обязаны были все, кому полагалось по ритуалу. Синкелл (духовное лицо высокого ранга) Евфимий, впоследствии патриарх, тяготился этой обязанностью и испросил у Льва VI привилегию - являться на поклон не чаще одного раза в месяц.

Иногда император созывал синклит, состоявший из внесенных в особый список высших светских и духовных сановников. Синклитиков были тысячи, но собирались лишь главнейшие из живущих в столице. В XI-XII вв. синклит стал по преимуществу парадным учреждением, выражавшим, как правило, восторг по поводу "мудрых решений" императора, что, однако, не мешало сановникам интриговать вне дворца, а порою и внутри него.

Назначение на должности (кроме самых низких постов) было связано с присвоением титулов-чинов. Чины делились в Х-ХI вв. на четыре иерархически соподчиненных разряда; несколько чинов стояли особняком, вне разрядов, - это были высшие титулы (также иерархически соподчиненные). Присвоение титула сопровождалось особой для каждого случая церемонией с участием василевса. Обладатель титула получал точно установленные права и положенную носителю данного титула должность. Нормальным считалось постепенное восхождение по иерархической лестнице. Но все чаще в XI в., к огорчению одних и радости других, сановные персоны так же быстро возносились, как и скатывались вниз.

Должность титулоносителя бывала порой символической - он только участвовал в церемониях. Некоторые титулы присваивались как с назначением на должность, так и без назначения. В последнем случае руга была менее весомой. Для высших титулов (кесарь, новелиссим, магистр, анфипат, патрикий) не полагалось никакой особой должности, но они считались наиболее почетными.

Немало титулов и соответствующих должностей (главным образом дворцовых) предназначалось специально для евнухов. Духовные лица также имели право на получение ряда титулов.

Время от времени значение разных титулов падало или росло, некоторые из них вообще выходили из употребления, вводились новые титулы. Это была далеко не безобидная прихоть монарха: Пселл называл систему присвоения титулов одним из важнейших рычагов власти, наряду с выдачами денег из казны и содержанием войска 7 .

Особую роль в управлении, независимо от занимаемой ими должности и присвоенного им титула, играли упомянутые временщики (Заутца при Льве VI носил высокий титул "василеопатора" - "отца василевса", а Иоанн Орфанотроф при Михаиле IV был лишь попечителем сиротских домов). Такие доверенные лица после коронации василевса заново комплектовали весь или почти весь дворцовый штат, меняли сановников, распоряжались казной, владениями короны, решали судьбы армии, войны и мира. Иоанн I Цимисхий, проведший почти все свое недолгое царствование в походах, посетовал с грустью, проезжая мимо цветущих поместий на недавно отвоеванных им у арабов землях, что он лично и войско, терпят лишения, а все попадает в руки паракимомена (спальничего) Василия Нофа. Временщику донесли о высказывании василевса, и говорили, что именно за это неосторожное слово столь дорого заплатил василевс: вскоре он умер.

Всесильный советчик Михаила V Калафата, его дядя, евнух новелиссим Константин, черпал из казны полной горстью: после свержения Михаила в домашнем тайнике новелиссима было найдено около полумиллиона золотых монет. В присутствии временщика Феодора Кастамонита придворные не осмеливались садиться, будто в присутствии самого императора Исаака II Ангела.

Существенную эволюцию претерпело управление провинциями. До середины XI в. главную роль в феме играл ее стратиг, которому были подвластны все прочие военные и гражданские чины провинции, в том числе судья фемы и начальники более мелких административных единиц фемы: банд, турм, клисур. Фемы имели разные ранги в соответствии с их значением для государства - отличались поэтому по рангам и стратиги. Со второй половины XI в. важную роль в феме, как было упомянуто, начал играть судья. Границы самих фем стали нечеткими, фемы часто дробились или укрупнялись 8 . Стратиг укрупненной, обычно пограничной, фемы (его называли дукой, или катепаном) сохранял большие полномочия. Что же касается мелких, отдаленных и бедных фем, то назначение туда на пост стратига или судьи рассматривалось как ссылка (нередко это соответствовало действительности).

Помимо крупных собственников, обладавших в провинциях официальными должностями, существовало немало магнатов, которые не находились на постоянной службе. Тем не менее их влияние в феме порой было не меньшим, чем влияние ее официального правителя: магнаты имели множество зависимого и подвластного люда, свои укрепления и свой военный отряд. Варда Склир, когда его мятеж был подавлен, в доверительной беседе с Василием II советовал изнурять провинциальных магнатов налогами и службой, чтобы у них не оставалось времени для забот о хозяйстве, позволявшем богатеть и усиливаться 9 .

И все-таки в XI-XII вв. основное богатство даже провинциального магната заключалось не в земельных владениях, а в движимом имуществе: деньгах, благородных металлах, драгоценных камнях, дорогой утвари, ювелирных изделиях, богатых одеяниях, оружии и доспехах 10 . Земля, зависимое крестьянство, арендаторы, слуги и челядь обеспечивали магнату политический вес и влияние. Но главным источником поступлений в его личную казну были государственная руга, воинская добыча и дары василевса.

Казна же государства перманентно то наполнялась благодаря усилиям одних императоров, то почти начисто опустошалась вследствие расточительства других. Сановники соперничали друг с другом в стремлении нажиться за счет казны, вымогая у василевса дары и льготы и доходя порою до рукоприкладства в борьбе за титулы и подачки. На пасху в столицу съезжалась высшая гражданская и титулованная военная знать провинций - ругу раздавал сам василевс в исполненной торжественности обстановке: благо подданного зависело от монаршей милости.

В Византийской империи организация власти, хозяйства и быта была основана на писаном законе. Справедливо, однако, замечание П. Безобразова, что в истории Византии не понять ничего, если не различать теорию и практику - провозглашаемые законом нормы и их соблюдение 11 . Так, закон признавал всех граждан империи (кроме рабов) свободными - а личная зависимость париков была распространенным явлением уже в конце XI в.; закон объявлял церковное имущество неприкосновенным - а оно изымалось неоднократно; закон утверждал всеобщее равенство в суде - а бедняк нигде не мог найти защиты; закон грозил лихоимцам, налоговым сборщикам, тяжкой карой, - а они процветали.

Именно здесь, в деле взимания налогов, противоречие между законодательной нормой и ее соблюдением проявлялось особенно ярко. В разные эпохи деятели империи объявляли "нервом" то деньги, то войско ("нервом" при этом называли то, в чем была недостача: в Х-XI вв. недоставало воинов, а в XII-денег). Налаженное денежное хозяйство, органически сросшееся с государственной системой, Византия унаследовала от Поздней Римской империи. Каковы бы ни были пути эволюции экономической структуры византийского общества, деньги оставались всеобщим средством обмена и выражения стоимости в империи. Это в целом прогрессивное явление, в развитии которого по понятным причинам Византия опередила прочие страны Европы, имело именно поэтому и тяжелые для нее последствия: ее денежные богатства, без запасов которых, как говорил Алексей I, "ничего нельзя сделать", непрерывно утекали в окружающие империю менее развитые, близкие и далекие страны, которые в силу пассивного торгового баланса Византии (она всегда больше покупала, чем продавала) приобретали ее монету и пускали в обращение или использовали в качестве украшений.

Василий II, который, по словам Пселла, наполнил казнохранилище до краев (пришлось даже расширять подземные галереи), запретил вывоз денег за границу, опасность чего, вероятно, хорошо понимал.

Когда Алексей I занял престол, казна была пуста. Неизвестно, однако, какая сумма в подвалах казначейства считалась минимально необходимой для удовлетворения потребностей государства. Сведения источников на этот счет крайне противоречивы.

Во время поездки Михаила IV в Фессалонику Орфанотроф послал ему из столицы 72 тыс. номисм. Много ли это? Как будто нет: эта сумма являлась лишь добавкой к расходам, которые в соответствии с целями путешествия василевса (поклонение мощам св. Димитрия) не должны были быть большими. Но это вместе с тем как будто и много: когда корабль с этими деньгами попал в руки жупана (правителя) Дукли и тот отказался их вернуть, началась война. Скромным даром германскому императору Анна называет сумму в 144 тыс. золотых и 100 шелковых одеяний. Но это был лишь залог: если бы немцы выступили против Роберта Гвискара, Алексей I послал бы еще 216 тыс. номисм в качестве руги за 20 высоких титулов, пожалованных им германскому повелителю.

При острой нехватке денег в переплавку отправлялась дорогая дворцовая утварь, а также ценности, принадлежавшие лично василевсу и его родственникам, порой - и церковные вещи, что всегда вызывало конфликты с духовенством и осложняло внутреннюю обстановку.

В XI в. денежным налогом заменяли последние натуральные подати и даже воинские повинности значительного слоя крестьянства. Еще в начале Х столетия славяне Пелопоннеса откупались от военной службы. Через полвека они, например, вместо участия в походе в Лонгивардию уплатили в казну 7,2 тыс. номисм и выставили тысячу оседланных коней.

Нередко, видимо, сельское и городское население (особенно - некрупных городов) уплачивало одинаковые налоги: горожане занимались и земледелием, а ремесленное производство имелось и в деревнях. Однако были и существенные отличия: ремесло, как и торговля, сосредоточивалось в основном в городах. Горожане-портные шили в порядке повинности паруса для грузовых и военных судов государства, лоротомы (кожевники) изготовляли сбрую и седла для императорских конюшен и гвардейских отрядов, серикарии ткали шелка для дворца (к этому занятию привлекались даже обитательницы гинекеев знатных семей). Некоторые ремесленники платили только налоги (булочники), другие выполняли только повинности (лоротомы), третьих обязывали платить налоги и выполнять повинности (таких было большинство).

Как правило, размеры налогов и повинностей для сельского населения были более значительными, чем для городского. Лишь в отдельные периоды в этот общий курс правительственной политики вносились некоторые коррективы: Никифор II Фока, стремясь укрепить и реформировать армию, снизил налоги с зажиточных крестьян, служивших в тяжелой коннице, заявив, что с них довольно "налога крови".

Чрезвычайная сложность подсчета, обмера и оценки имущества и невежество крестьян усугубляли тяжесть их положения. Для отдельных крестьян норма обложения могла оказаться несправедливой вследствие некоторых официальных предписаний властей. Например, анаграфевс (оценщик имущества) имел право подсчитывать площадь участка неправильной формы (на пересеченной местности такие участки встречались сплошь и рядом), основываясь на длине периметра. Длина периметра делилась на четыре (получали сторону мыслимого квадрата) и результат умножали сам на себя - произведение и принимали за площадь участка. Сохранилось несколько грамот, в которых именно так подсчитаны размеры треугольных и сильно вытянутых ленточных участков - их площадь при этом (а значит, и сумма налога) совершенно "законно" завышена в полтора-два раза 12 .

Настоящим бедствием для налогоплательщиков была система откупа налогов и продажи государством должностей, связанных со сбором налогов. Правительство то отменяло эту систему (народ восставал, требуя ее отмены), то вводило ее снова. Частное лицо - откупщик или покупатель должности налогового сборщика - вносил в казну или обязывался внести определенную сумму денег - обычно большую ранее поступившей с откупаемого налогового округа или собранной занимавшим там официальный пост сборщика государственным чиновником. Взамен это лицо получало право при сборе налогов с откупленной им территории прибегать к помощи полицейских властей. Его легальным правом признавалось получение за счет налогоплательщика определенной прибыли сверх суммы, затраченной им на откуп. Откупщик часто занимал под проценты требовавшиеся для откупа деньги у ростовщиков, и эти проценты он также погашал, взимая с налогоплательщиков намного больше официально установленного ранее налога. Кекавмен писал, что немало домов в столице выросло благодаря откупу налогов. Как и налоги, можно было откупить у фиска право на сбор казенных пошлин с купцов, своих и иноземных. Ученые давно пришли к единому мнению, что в Византии главным бедствием для населения было не количество разнообразных налогов и их размеры, а произвол практоров (налоговых чиновников).

Невообразимую путаницу в исчисление налогов вносил выпуск монет иной пробы, чем ранее. Их соотношение с прежними монетами определялось не всегда точно. Правительство пыталось установить принудительный курс новой монеты. Рынок отвергал этот курс, и налоговые сборщики были вынуждены, не имея точных указаний, каждый по-своему определять новый размер налога. В указе императора (Алексея I) сообщается, что некоторые практоры взимали при этом почти в десять раз больше, чем другие.

Иногда налог взимался практором отдельно с каждой семьи, иногда - со всей общины, которая на своей сходке распределяла общую налоговую сумму с деревни или провинциального городка. Такие сходки всегда проходили бурно. Даже местному влиятельному магнату Кекавмен советовал не соглашаться на роль арбитра в таких делах.

При взыскании налога практоры, являвшиеся в деревню со стражниками, прибегали порой к физической расправе: от XI в. сохранилось судебное дело о практоре-вымогателе, который даже пытал налогоплательщика огнем и кипятком. Обобранные практорами афиняне, сообщал брат Никиты Хониата - митрополит Афин Михаил Хониат, - не могут дождаться нового урожая ячменя - они ходят по своим полям, обрывая незрелые колосья и губя хлеб на корню; страшно смотреть на их изнуренные голодом потемневшие лица. По его словам, лишь местный судья вымогает с них до 720 номисм, а было много и других, чином пониже; кроме того, нередко является заезжее начальство и устраивает пиршества за счет поселян.

Правительство, заинтересованное в сохранении платежеспособности налогоплательщиков, иногда устраивало ревизии и карало практоров-лихоимцев, но тут же само прибегало к откупам и продаже должностей сборщиков налогов, надеясь на рост поступлений денег в казну. Никита Хониат считал, что из сумм, собранных в качестве налога, едва ли половина доставалась казне. А денег государству требовалось все больше и больше и прежде всего на военные нужды.

В IX-XI вв. вооруженные силы империи состояли в основном из крестьянского ополчения каждой фемы, периодически созываемого для учений и походов. Теоретически, как это отмечалось в трактатах о воинском искусстве - стратегиконах, хорошо обученный и обеспеченный воин-соотечественник (ромей) должен был быть надежнее в бою воина-наемника - пришельца и чужеземца. Но стратиотское ополчение в империи выродилось уже к середине XI в. Сохранилась лишь его меньшая часть, комплектовавшаяся из состоятельных крестьян. В тяжелой коннице служили мелкие вотчинники. Прочие стратиоты постепенно обретали новый статус: часть их переводили в разряд военных моряков, часть зачисляли в легкую пехоту, а большинство вносили в списки простых крестьян-налогоплателыциков.

Военная служба представителей зажиточной семьи начиналась в 18 лет. Земля этой семьи находилась под контролем военного ведомства. Если отец-воин погибал или умирал до достижения сыном призывного возраста, вдова порой выставляла наемного воина; то же делала она, когда не имела сыновей, чтобы ее земля не потеряла военного статуса, дававшего ряд преимуществ.

С обнищанием стратиотов казна все чаще оказывалась вынужденной выплачивать им ситиресий (или опсоний - денежную плату и натуральное довольствие). Расходы возросли также в связи с переносом центра тяжести на наемное войско из иноземцев и свободных наемников-ромеев. В новых условиях боеспособнее оказались хорошо оплачиваемые наемные войска, как, например, русско-варяжские, франкские, итальянские и германские соединения, находившиеся в византийской армии уже с конца Х в. Однако плата не всегда удовлетворяла и своих и иноземных воинов, особенно в правление василевсов, представлявших интересы столичной знати. При Михаиле VII, например, расквартированное у Адрианополя войско направило к василевсу посланцев с жалобой, что оно не получает опсония, но жалобщиков избили и обобрали. По той же причине восстало войско на Дунае. Скудное содержание вело к падению дисциплины. Никифор Вриенний, муж Анны Комнин, рассказывает в своем сочинении, как все войско тайком от стратига (им был юный Алексей Комнин) решило бежать из лагеря - и бежало ночью, не оставив своему военачальнику даже коня. Мануил I Комнин нередко отдавал приказ верным людям стеречь ночами все выходы из лагеря, грозил воинам ослеплением за дезертирство, но стратиоты все равно покидали войско.

Особенно быстро росло число наемников в XI в. Это были и крещеные арабы, и армяне, и грузины, и печенеги, и половцы, и аланы, и пришельцы с Запада. С 70-х годов XI в. появились среди них и турки. Наемники-иноземцы прибывали в империю и поодиночке, и группами в несколько сот человек, как, например, русские и варяги. Армяне и грузины приходили иногда на зов василевса воинскими соединениями и играли крупную роль в военных действиях в Малой Азии. Изредка империя нанимала целую армию у правителей иных стран. Но это было и дорого и опасно. Болгарское войско, позванное василевсом для подавления восстания Фомы Славянина, получив плату, на обратном пути грабило местное население. Войско Святослава, приглашенное Никифором II для ведения совместной войны с болгарами, всерьез стало угрожать самой Византии.

Анна Комнин считала, что закованные в броню западные рыцари непобедимы. Глядя на сражающегося Никифора Катакалона, пишет она, его можно было принять "за уроженца Нормандии, а не ромея" - так он был могуч и искусен. Мануил I, по словам Никиты Хониата, знал, что воины-ромеи подобны "глиняным горшкам", а западные наемники - "металлическим котлам". Исаак II, несмотря на нищету отечественных воинов, отдавал захваченных на войне коней не им, а наемникам с Запада, так как они лучше действовали тяжелым копьем - вооружением конника. Обидеть иноземных наемников было гораздо опаснее, чем стратиотов-ромеев. Василевсам не раз приходилось подавлять их грозные бунты, а затем идти на серьезные уступки.

Особые отряды воинов, находившихся на службе у магната, которые появились уже в Х в., ни тогда, ни впоследствии не превратились в настоящее войско, с которым феодалы могли бы, как на Западе, участвовать в походе государя-сюзерена. Магнат шел в битву с небольшим собственным отрядом оруженосцев, полувассалов, слуг и родственников. Такие отряды не играли серьезной роли в сражениях. Вассалитет не стал в империи развитой и всеобщей системой.

Не избавила империю от необходимости содержать большое наемное войско и система так называемых проний, которая стала развиваться во второй половине XII в. Пронии - пожалования императора в пользу частных лиц, заключающиеся в передаче им права управлять определенной территорией с государственными и свободными крестьянами и собирать с них налоги в свою пользу.

Помимо сухопутных сил, империя имела также военный флот: провинциальный, используемый в основном для сторожевой службы, и центральный - царский, игравший главную роль в крупных экспедициях. Кроме того, на побережье Малой Азии и на островах находилось несколько морских фем, население которых содержало сильный военный флот и несло преимущественно морскую службу в качестве гребцов и военных моряков.

Военный флот Византии переживал эпохи взлета и падения. В середине VII в. Константин V смог послать в устье Дуная для ведения действий против болгар до 500 судов, а в 766 г. - более 2 тыс. Сильным оставался флот и в Х в. Ужас на врагов наводил "греческий огонь". Выбрасывался он из сифонов, устроенных в виде бронзовых чудищ с разинутыми пастями. Сифоны можно было поворачивать в разные стороны. Выбрасываемая жидкость самовоспламенялась и горела даже на воде.

Военные парусные суда имели и экипажи гребцов. Наиболее крупные корабли (дромоны) с тремя рядами весел были быстроходны и брали на борт до 100-150 воинов и примерно столько же гребцов.

Со второй четверти XI столетия стали проявляться первые признаки упадка военного флота. Успехи норманнского вторжения из Италии в начале 80-х годов XI в. побудили Алексея I принять срочные меры к возрождению флота. Особенно много судов строили в столице. Смолили и оснащали их главным образом на острове Самос. Но и этот наспех выстроенный флот не смог помешать высадке Роберта Гвискара, и василевс прибег к услугам венецианцев, заплатив им чрезвычайными торговыми привилегиями в империи, что губительно отразилось как было рассказано в первой главе, на развитии отечественного ремесла и торговли.

В конце XII в. византийские военные моряки пускались в бегство, едва завидев вражеские корабли. Глава царского флота Михаил Стрифн, зять императора, открыто торговал снаряжением: парусами, якорями, канатами. Ко времени подхода крестоносных флотилий к Константинополю весной 1203 г. бывшая "владычица морей" практически своего военного флота не имела.

Военные силы империи использовались не только для борьбы с внешними врагами, но и с внутренними: узурпаторами, посягавшими на трон василевса; угнетенными крестьянами и горожанами, поднимавшими восстания; иноплеменными подданными, стремившимися отделиться от империи. Однако не одно прямое насилие обеспечивало прочность власти василевса. Режим византийской деспотии поддерживался и с помощью постоянной идейной обработки ромейских подданных, которой ежедневно занималась не только церковь, но и вся официальная правительственная пропаганда. Императора славили всюду. Принимаемые в торгово-ремесленные корпорации должны были клясться богом и здоровьем василевса. В праздники специальные гимны в его честь распевали перед народом цирковые партии. Толпе на улицах и площадях следовало выкрикивать хором "здравицу" и "славу" василевсу. Этой церемонии придавалась даже некая "конституционная" функция: василевс в нужном случае мог сослаться на то, что он избран также народом и ему угоден.

Формулы приветствий отрабатывались во дворце и были порой исполнены тайного смысла: например, упоминание о Константине (сыне Михаила VII) и Анне Комнин сразу после имени Алексея I означало, что юные обрученные прочатся в наследники престола, а умолчание о них после рождения у василевса сына Иоанна показывало, что Константин и Анна уже не наследники. Возглашение и славословие являлись актом и признания и клятвы на верность одновременно.

Хронист, спустя много лет после смерти василевса, позволял себе хулить его, мог порицать его и ромей в тесном кругу семьи и друзей (Кекавмен строжайше запрещал это своим сыновьям), но на людях, на площадях и улицах, в реляциях и указах, громко читаемых народу на рынках и у церквей глашатаями, с церковного амвона византиец привыкал слушать лишь славословие василевсу.

Говоря о демагогии как важном средстве укрепления власти, Скилица заметил, что Михаил VI Стратиотик был на этот счет "бесталанен": не умел "опутывать" оскорбленных и затаивших гнев в душе 13 . Василевс мог распорядиться жизнью любого подданного, но и он был вынужден мотивировать свои поступки, и демагогия обычно предшествовала аресту и ссылке видного лица, если на это не имелось законных оснований. Задумав низложить патриарха Михаила Кируллярия, Исаак I поручил Пселлу оклеветать его в обвинительной речи, а когда патриарх внезапно умер, - прославить почти как святого в официальной эпитафии-панегирике. Решив свергнуть патриарха Алексея Студита и сесть на престол, временщик Орфанотроф обвинил владыку в неканоническом избрании: Алексея действительно назначил Василий II без соблюдения должного ритуала. Но на этот раз не помогли ни каноны, ни демагогия: Алексей потребовал низложить также всех рукоположенных им митрополитов и епископов, коль скоро он сам патриарх "незаконный". План Орфанотрофа рухнул.

Победа над врагами, внешними и внутренними, сопровождалась празднествами в столице и на ипподроме - триумфом: провозили трофеи, проводили связанных пленников (они шли под градом насмешек, плевков, брани, порой ударов). Имя василевса славили непрерывно. Когда-то, в IV-VII вв., ипподром был в Византии единственным местом, где народ мог легально выразить свое отношение к политике императора. Не раз именно здесь василевс выслушивал тяжкие обвинения и брань, а иногда в него с трибун летели камни и комки грязи. Но к IX-Х вв. положение резко изменилось: цирковые партии, ранее причастные к политике и тесно связанные с массами горожан столицы, были постепенно низведены до положения особых служб при ипподроме, подчиненных эпарху, обязанных организовывать зрелища и в гимнах славить василевса в ходе каждой церемонии и каждого праздника.

Порочащие василевса слухи (о склонности к ереси, о неполадках в семье, о тайных пороках) жестоко пресекались. Алексей I, пишет Анна, терзался душой, узнав о сплетнях на свой счет. Василевс понимал, что сплетни исподволь создают атмосферу, содействующую враждебной агитации оппозиционных групп, и, уходя в поход, поручил брату Исааку охранять дворец и искоренять слухи, а по возвращении устроил в синклите разбор дела о "клеветниках".

Но не только слухи были средством тайной борьбы - появлялись и антиправительственные сочинения. Нацеленные против василевса короткие, часто иносказательные, "тайный листки" назывались фамусами. Иногда фамусы подбрасывали самому василевсу, чтобы испугать его или дезориентировать. Закон повелевал сжигать фамусы, а их сочинителей подвергать жестоким карам. За крамольные идеи был приговорен к казни, замененной ослеплением, поэт XII в. Михаил Глика, хотя он и заверял императора, что "стихов коварных не писал и выполнял повинность". Столетием раньше Константину IX весьма подозрительной показалась хроника, написанная другим поэтом, Иоанном Мавроподом: василевс повелел ее сжечь, а автора сослать.

Политическая благонадежность подданного ассоциировалась прежде всего с верностью законному василевсу, православию и державе. "Тактика" Льва VI Мудрого предписывала при назначении на пост стратига и на посты иных военачальников строго учитывать, доказали ли кандидаты свою преданность Романии. Верными людьми, видимо, никак нельзя было признать тех, кто осмеливался не только высказывать критические замечания, но даже давать правдивую информацию о подлинных причинах какой-либо неудачи. Недаром Кекавмен внушал сыновьям, что успешную карьеру делает обычно тот, кто всегда говорит василевсам лишь "к их удовольствию" или помалкивает и "смотрит вниз". Исаак II Ангел потребовал, например, отчета у полководца о ходе войны с болгарами. Тот коротко ответил и добавил, что ведущие трудную войну войска плохо снабжаются. Исаак II приказал ослепить смельчака.

Верность и моральная безупречность подданного предполагали безусловное согласие во всем с василевсом, неукоснительное законопослушание и беспрекословное повиновение властям, от высших до низших. Заподозренного в несоблюдении этого кара могла постигнуть в любой момент. Вина Мономахата - лица знатного - была весьма сомнительна, но Никифор III Вотаниат покарал его, заявив предварительно в синклите: "Я подозреваю в этом Мономахате врага ромейской державы".

Византия сохранила римское право и основы римского судопроизводства. Суд в стране осуществлялся в основном представителями государственных учреждений. В провинциях его творили фемные судьи и другие чиновные лица в соответствии с их должностными функциями (дела, связанные с уплатой налогов, могли решать практоры; правонарушения воинов разбирали войсковые судьи; до середины XI в. суд стратига являлся высшей судебной инстанцией фемы). Множество дел, связанных с семейными неурядицами и разделами имущества, решал церковный суд (судил митрополит или епископ).

В столице, помимо суда эпарха и самого императора, действовал особый суд на ипподроме (его называли также "суд вилы"), имелся специальный суд для моряков - "суд фиалы" (у его здания находился бассейн-фиала). Как говорится в "Эклоге", законодательном кодексе VIII в., в империи столь много законов, что даже в столице мало судей, которые их хорошо знают. Поэтому в разное время для судебного разбирательства были изготовлены краткие обозрения и выборки - сборники законов. Особой популярностью в IX-XII вв. пользовались сборники, называвшиеся "Василики" и "Прохирон". Судебным руководством могли служить также сборники решений по разным делам, вынесенных известным судьей ("Пира", или "Практика", Евстафия Ромея - XI в.). Незнание преступником закона, даже если правонарушитель был невежественным "варваром", т. е., иноземцем, не смягчало вины.

Константин VII в своих указах проводил мысль, что всякий закон, будучи однажды издан, должен оставаться незыблемым. Пселл утверждал, что "хорошо управлять" царством можно, лишь досконально зная все действующие законы. Он обвинял Василия II в том, что тот правил по "неписаным законам", пренебрегая знаниями ученых юристов. Однако и отец Константина VII - Лев VI - и другие василевсы умели не только вводить новые законы, но и отменять устаревшие. В частности, Лев VI, завершивший строительство здания византийской монархии, отменил среди прочих как "бесполезный" закон, приобщавший синклит к законодательству, ибо с утверждением единовластия "обо всем печется сам император".

Этот же император провозгласил право любого подданного, недовольного судебным решением, апеллировать к самому императору. Суд василевса и патриарха был последней, высшей инстанцией. Разумеется, василевсы не часто лично разбирали судебные тяжбы. Но бывали среди них и склонные к этому занятию: Константин VII, по словам Скилицы, предпочитал "самое легкое" из монарших дел - суд и судил без милосердия; любил разбирать тяжбы и Константин Х Дука, при котором тюрьмы были переполнены должниками казны, а военные с готовностью меняли меч и щит на судейские и адвокатские мантии, так как не защита ромеев на поле брани, а защита их в суде или, напротив, осуждение приносили гораздо больше выгод.

Судопроизводство включало следствие, доказательство обвинения с привлечением свидетелей, адвокатскую защиту, вынесение приговора и апелляцию к суду более высокой инстанции. Достойными веры свидетелями признавались лица, имущество которых оценивалось не менее чем в 50 номисм. Свидетели "безвестные" в целях познания истины подвергались порке или пытке. Женщинам по указу Льва VI в праве свидетельствовать было отказано (василевс "пощадил их стыдливость"). На суде в городе требовалось по закону пять-семь свидетелей, в деревне - три-пять. Большое значение придавали на суде присяге и клятвам истца и ответчика. Иногда истец прекращал дело, как только с него требовали присягу. Так поступил, например, некий Иоанн Ивирица в середине XI в., пытавшийся оттягать участок, давно проданный его предками.

В византийском суде скапливалась масса нерассмотренных дел. Алексей I говорил в своей новелле (указе), что "тяжущиеся бесперечь подают апелляции", затягивают дела и "докучают" самому императору. В 1166 г. Мануил I признавал, что многие ведут тяжбы до глубокой старости, так как не могут дождаться от суда решения дела - суд часто закрывается под предлогом праздников. Василевс резко сократил число "нерабочих" дней для судов.

При решении серьезных дел суд иногда приглашал софиста, или ритора, который, выслушав дело и решение по нему, должен был придать тексту документа ясную и четкую форму. Чем быстрее ритор диктовал судейским писцам текст приговора, тем он считался искуснее. Славился этим искусством Пселл - писцы за ним не поспевали.

Уже в "Эклоге" подчеркивалось, что только выплата из казны постоянного жалованья может уменьшить число несправедливых приговоров. Стали платить жалованье вместо взимавшегося ранее гонорара с истцов. Но случаев неправого приговора было по-прежнему много. Лев VI, упомянув об этом, даже взял судей под монаршую защиту: они выносят неверные решения не из прихоти и не из корысти, а из страха перед могущественным истцом или ответчиком. Высокая плата за документ с решением суда была причиной того, что тяжущиеся довольствовались выслушиванием приговора, и тяжба вскоре возобновлялась, так как каждая сторона трактовала воспринятое на слух в свою пользу. В "Книге эпарха" сказано, что при оформлении деловых сделок на сумму до 100 номисм адвокат-нотарий получает 12 кератиев (полномисмы, т. е. 0,5 % от суммы сделки). Такой же процент отчислялся в пользу адвоката и при сделках на 200 номисм, а со сделок на более значительную сумму адвокату полагались две номисмы. Нарушивший эти нормы лишался кафедры, но он мог получать и больше, не боясь изгнания из корпорации, однако... только в качестве дара.

Принятый законом порядок судопроизводства сплошь и рядом не соблюдался в отношении политических преступников: их сажали в тюрьму и ссылали без всякого суда, по приказу василевса или эпарха. С того момента, как был провозглашен указ Алексея I (приводить в исполнение приговор суда через 20 дней после его вынесения), простолюдин практически уже не имел возможности пожаловаться василевсу. В XII в. нельзя было надеяться на получение приема у императора без связей при дворе и без даров дворцовым служителям.

Суровость светского суда, лихоимство его чиновников сделали среди поселян весьма популярным более быстрый, дешевый и снисходительный церковный суд. Это было выгодно и церкви (она получала доход от решения дел, не совсем входивших в ее компетенцию). Митрополит Навпакта творил суд в деревне, разбираясь в том, сколько телег урожая украдено, сколько нив ослы потравили, у скольких из них были при этом отрублены хвосты. Митрополит разводил супругов, рассматривал дела о наследстве и даже об убийстве.

Разумеется, при судах имелись стражники, палачи, тюремщики. Главная тюрьма в Константинополе находилась рядом с ведомством эпарха, на Месе, между форумом Константина и Августеоном. Полицейские функции исполнялись штатными и нештатными служителями эпарха. Трапезиты (менялы - члены корпорации) хватали "диких" менял и фальшивомонетчиков (за нерадение самому трапезиту-меняле могли отрубить руку), салдамарий должен был знать, не копит ли кто продовольствие, вофр выслеживал тех, кто на рынке продавал краденых коней, аргиропрат наблюдал, не ведут ли торг драгоценностями женщины, кируллярий незаметно принюхивался, не пахнет ли от свечей коллег бараньим или иным жиром.

Кроме того, в империи был отлично налажен тайный сыск, всеми делами которого руководили непосредственно из дворца и главной целью которого было обеспечение безопасности государя. Дворец был крепостью. Никифор II обнес его прочной стеной. Мраморный вестибюль, ведший из Большого дворца на площадь Августеон, отделялся от нее сооружениями с коваными воротами (Халка). Во дворце имелись запасы оружия и продуктов на случай осады. Тайные агенты действовали не только в столице, но и в провинциях. Пселл пишет, что Орфанотроф имел всюду "многоглазную силу", от которой невозможно было укрыться. Кекавмен с детства втолковывал детям, что главное - осторожность и оглядка. Не поминай вообще имени василевса и царицы, предупреждал он сына, не ходи на пирушку, где можешь попасть в дурную компанию и быть обвиненным в заговоре, не устраивай пиров сам - легко сболтнуть лишнее слово, не рассуждай в присутствии важного лица, молчи, пока не спрашивают, не порицай поступки начальников, не то тотчас скажут, что ты "возмутитель народа". Он лично, заключает Кекавмен, видел немало виновных оправданными, а невиновных осужденными на смерть.

Даже незаподозренный сановник, сознавая, что провинился перед василевсом, иной раз не выносил напряженного ожидания разоблачения - и постригался в монахи. Сохранилась книжная миниатюра, на которой показано, как, укрывшись за занавесями в частном доме, служители тайного сыска записывают ведущуюся рядом беседу домочадцев.

Донос и клевета в таких условиях частенько торжествовали победу. Завистливый сановник сочинял от имени своего соперника письмо к врагу василевса (мятежнику, иноземному правителю) и подбрасывал в вещи хозяина. Следовали донос, обыск и обнаружение "неопровержимой" страшной улики. Либо "друга" любезно приглашали для доверительной беседы в помещение, где за ширмой сидел царский скорописец (а иногда и сам василевс), а разговор такой "приятель" умело направлял в нужное русло. Анна Комнин с восторгом рассказывает о "мудрости" отца, который сам поймал с поличным ересиарха Василия: притворясь приверженцем учения вождя богомилов и позволив старцу высказаться, василевс встал и отдернул занавес, за которым сидели его грамматики.

Ответственность за послушание подданных и спокойствие в провинции василевсы возлагали и на церковнослужителей. Константин VIII после восстания населения Навпакта против корыстолюбивого стратига приказал ослепить епископа города, мотивировав наказание тем, что епископ не сумел удержать свою паству от мятежа. Примерно через полтораста лет точно так же при подобных обстоятельствах поступил Андроник I Комнин с епископом Лопадия. Поэтому епископы иногда приказывали хватать в своей епархии заподозренных в заговоре и отправляли их в столицу. Доставляли государственных преступников по дорогам ведомства дрома, на сменных почтовых лошадях. Особо опасных заворачивали в сырую бычью шкуру. Ссыхаясь, она становилась надежнее цепей.

Следствие над государственными преступниками велось, когда они находились уже в тюрьме. Пытка в таких случаях была обычной при допросах: знатного освобождали от нее, если он совершал лишь уголовное преступление. Константин Диоген, повинный в заговоре (этот видный полководец был отцом Романа IV), не вынес пыток, которыми руководил Орфанотроф, и разбился насмерть, бросившись во время прогулки со стены Влахернской тюрьмы. Василий Петин при Романе II и Лев Ламброс при Константине IX сошли с ума от пыток, а Роман Стравороман скончался под пытками.

Наиболее мягким наказанием был запрет опальному вельможе покидать свои поместья и появляться в столице, а также домашний арест: Анна Комнин при Иоанне II и Мануиле I Комнинах (при брате и племяннике) просидела под домашним арестом более 30 лет, занимаясь науками и сочиняя "Алексиаду". Часто практикуемой мерой наказания была ссылка. Иногда она имела замаскированную форму: виновного или неугодного засылали на официальный пост в отдаленную провинцию. Но обычно сосланный томился под стражей на каком-либо острове или в захолустье, причем стражники получали право убить сосланного при попытке к бегству. Ссылка такого рода чаще всего сопровождалась конфискацией имущества в пользу казны, василевса и доносчика. Ссылали нередко также членов семьи и даже дальних родственников преступника, поэтому иные спешили укрыться в монастыре, не ставя под удар родственников и детей.

Не совсем понятным официальным видом наказания было насильственное пострижение в монахи. С одной стороны, пострижение, связанное с отрешением от мирских благ, объявлялось добровольным духовным подвигом. С другой стороны, постриг сделали карой, навсегда лишавшей виновного радостей земной жизни. Это противоречие волновало и современников: патриарх Евфимий упрекал временщика Стилиана Заутцу в том, что тот, часто прибегая к пострижению врагов в монахи, превратил "святую схиму... в наказующий меч".

Серьезной каре (ссылке, ослеплению, казни) обычно предшествовало всеобщее поругание. Преступнику остригали волосы, бороду, брови, даже ресницы, возили его затем по городу и по ипподрому на осле, верблюде или быке (лицом к хвосту). Иногда на него набрасывали мешок, надевали рубаху без рукавов, на шею вешали "ожерелья" из бычьих и овечьих кишок, на голову водружали такие же "короны". Впереди, потехи ради, шествовали жезлоносцы с глумливыми песнями и славословиями. Дочери и жены царей выходили на балконы посмотреть на такое зрелище: его организацию поручали порой скоморохам и мимам как опытным режиссерам забав.

Тюрьмы содержало государство. В тюрьму сажали политических преступников, особо опасных рецидивистов и несостоятельных должников. Дебоширов и гуляк за мелкие проступки просто пороли на месте без суда и разбирательства. Бедняка византийская бюрократия предпочитала карать смертью, отсечением носа, руки, оскоплением, каторгой, поркой, штрафом, изгнанием из города - ей было невыгодно кормить, поить и одевать вместо того, чтобы получать с простолюдина налоги.

Глика пишет, что к нему на дом явился посланец василевса и препроводил его в тюрьму по названию Нумеры - темницу, "страшнее Аида" (подземного царства), ибо заключенные не видели во мраке лиц друг друга. Попавший в тюрьму нередко навсегда оставался в ней. Андроник I морил голодом в тюрьмах даже женщин, причастных к политике. "Поумирали" в тюрьме и "апостолы" ересиарха Василия, хотя получали пищу, заверяет Анна. Разведчик Алексея I, засланный в лагерь Лжедиогена, прикинулся беглым из тюрьмы: для этого он обрезал бороду и волосы и нанес себе множество ран и ссадин.

Фальшивомонетчиков, трапезитов, плохо исполнявших полицейские функции, аргиропратов, примешивавших к золоту иные металлы, карали отсечением руки, прелюбодеев - отсечением носа, виновных в скотоложестве - оскоплением. Последнее наказание применяли и в отношении политических преступников, ему подвергали и лиц, права которых на трон (родство со свергнутым василевсом) представляли опасность.

Но наиболее распространенным из членовредительских наказаний было ослепление. Ослепляли с помощью раскаленного железного стержня, которым прожигали веко. Грубое ослепление иногда влекло за собой смерть. Вскоре после ослепления умер молодой Михаил V, а также сильный и крепкий воин Роман IV Диоген. Во время ожесточенных войн византийцы производили массовое ослепление пленных. Иногда ослепление осуществлялось без видимого повреждения глаз, путем многократного вращения перед глазами раскаленного добела металла - зрение меркло постепенно. Иногда лишали только одного глаза или притупляли зрение - это было особой милостью.

Разбойников казнили на фурке - вид колесования. Если василевс опасался, что осужденные на длительное заключение могут быть освобождены врагом, он повелевал быстро умерщвлять всех. Василий II сажал на кол участников мятежа Варды Фоки. Дука Антиохии казнил таким образом 100 участников городского восстания. Сообщников мятежника иногда распинали на деревьях, вздергивали на виселицы, установленные в ряд на видных местах. На площади Быка (Тавра), где обычно совершались публичные казни, находилась медная статуя этого животного - в ней заживо сжигали важных преступников. Порой их отдавали также на растерзание львам из дворцового зверинца,

Закон запрещал хоронить труп казненного. Сначала его оставляли на поругание толпе, затем бросали во рвы Пелагия, близ площади Быка. Голову насаживали на шест, выставляли на видном месте (особенно часто на ипподроме).

Не только дети, но порой и внуки государственных преступников несли на себе печать проклятия: их долго держали под подозрением, они не получали титулов и должностей. Лишь смена царствования, особенно насильственная, могла изменить их судьбу.

У византийской полиции были и более мелкие 6удничные заботы, связанные с поддержанием порядка. Неустойчивость социального статуса личности обусловливала наличие множества людей, вышибленных из привычной колеи существования. Немало было и попросту декласированных элементов. В сельской местности нищие, воры и разбойники становились временами грозой путников на дорогах и перевалах. Крестьяне, отправляясь на ярмарки, собирались в большие группы. Морские пираты в XII в. терроризировали прибрежные поселения: они беспощадно грабили всех, увозили на продажу в рабство, налагали подати и выкупы, убивали на месте осмелившихся сопротивляться. Однако большая часть деклассированных отбросов общества концентрировалась в городах, особенно в столице. Увечные, прокаженные, эпилептики, слепцы, дети-сироты и бездомные старцы, опустившиеся бродяги торчали почти на каждой церковной паперти, на рынках и площадях. Они теснились в портиках и галереях; под равнодушными взглядами прохожих нищий умирал у церковной ограды, а нищенка рожала под открытым небом.

В византийских домах не было печей - они обогревались жаровнями с углями. Невыносимо мерзли зимой в сезон весенних ледяных ветров бедняки, даже имея кров. Бездомные же порой гибли на чердаках, в подворотнях и портиках. Роман I Лакапин повелел утеплить некоторые из крытых галерей, чтобы нищие спасались там от холода. Пытаясь отогреться, они разводили огон в самых неподходящих местах, что приводило к опустошительным пожарам в тесно застроенном городе.

Привычной фигурой на улицах был юродивый, нередко действительно больной человек, а порою и притворщик сделавший источником существования чувство религиозного сострадания горожан. Юродивые гасили свечи в церкви, приставали к женщинам, появлялись голыми, отчаянно сквернословили, таскали за собой на веревке трупы собак. Их иногда запирали в сумасшедший дом, но выпускали снова. Добродетелью почиталось смиренно прощать "божьему человеку" любую наглую выходку.

Ограбления и убийства в столице были обычным явлением. Ходить ночью по тесным переулкам, где даже днем горели светильники, считалось небезопасным. Полицейская стража обходила улицы, хватала подозрительных и тут же чинила расправу. Ворота города запирали на ночь. Специальная служба несла пожарный дозор. Трактиры с восьми часов вечера до восьми утра открывать запрещалось под страхом изгнания из корпорации.

Рынки были очагами, где вспыхивали бунты, перераставшие в городские восстания. Здесь орудовали воры, здесь собственность под цепким и жадным взором ее обладателей переходила из рук в руки, здесь ссора из-за обмана, обмера, обвеса, оскорбления тотчас выливалась в драку и поножовщину.

Столичный плебс был чужд по своим интересам трудовому населению города. Отнюдь не каждый погром домов знати являлся результатом классовой борьбы угнетенных, далеко не каждое ограбление чиновника на дороге - местью народных мстителей. Ни деклассированная чернь в городах, ни большинство разбойников и пиратов не пользовались симпатией трудовых масс - от их жестокости и зверств простое население плакало порой кровавыми слезами. Столичный плебс обращался к грабежу, используя каждую возможность (смена властей, пожар, драки у водопроводов в засуху, публичные казни и даже всенародные празднества) и не останавливаясь ни перед чем: ни перед поджогами, ни перед убийствами, ни перед разрушением зданий. Он примыкал к любому подлинно народному движению и причинял ему вред своим слепым хищничеством и бесчинствами.

Государство и церковь учреждали для деклассированных, нищих, больных, сирот и опустившихся приюты, богадельни, "сиротопиталища", дома призрения, лепрозории (для прокаженных), исправительные заведения для проституток, дома для умалишенных. Порой этим заведениям представители знати, пережившие какое-либо горе или тяжкий недуг, жертвовали деньги. Некоторые даже выкупали больных преступников из темниц. Приюты создавались и при монастырях. В Х в. нищим иногда выдавался хлеб из патриарших житниц по особым жетонам, за которыми они долго стояли в очереди. Патриарх Антоний Кавлей кормил до тысячи нищих, привлекаяих к обслуживанию церквей и к участию в церковных хорах. В столице имелись и родильный дом для нищенок, и особое кладбище для бездомных.

Но все эти виды общественной и частной благотворительности были, разумеется, каплей в море нищеты и отчаяния, а нередко, в периоды обострения борьбы вокруг трона, использовались лишь как средство пропаганды и завоевания популярности у населения.

Итак, мы рассмотрели некоторые аспекты государственной структуры Византии и организации власти в империи. Власть как рок преследовала ромея на всем его жизненном пути. Страх перед ней, проникая в душу обывателя, заставлял его повиноваться почти автоматически. Замкнутость, недоверие даже к друзьям и близким родственникам, крайний эгоизм и неискренность были характерными чертами индивида, воспитанного деспотизмом и исполненного сознания ничтожности своей личности.

Однако тот же византиец отличался склонностью к сентиментальности, эмоциональным взрывам и порывам острого сострадания к обездоленным. Он был готов к добровольному подвижничеству; лишенный уверенности в своем благополучии, даже состоятельный ромей жил под гнетом реальной опасности оказаться среди низов общества; его томила догадка о своем затоптанном человеческом достоинстве, о неестественности рабской покорности судьбе и случаю, которые целиком зависят не от него, а от воли и каприза правящего деспота и его служителей.

Примечания

1 О значении позднеримских институтов в истории Византии см.: К. В. Хвостова. Особенности аграрноправовых отношений в поздней Византии (XIV-XV вв.). (Историко-социологический очерк). М., 1968, стр. 49 сл., 102 сл.
2 "Nicetae Choniatae historia". Bonnae, 1835, p. 274.
3 H.-G. Beck. Konstantinopel. Zur Sozialgeschichte einer frühmittelalterlichen Hauptstadt. - "Byzantinische Zeitschrift", 58, 1965.
4 "Псамафийская хроника". Предисловие, перевод и комментарий А. П. Каждана. - "Две византийские хроники Х в." М., 1959, стр. 63.
5 Michel Psellos. Chronographie, ed. par P. Renauld, I. Paris, 1926. p. 123, 153; II. Paris, 1928, p. 59, 74, 82, 113, 122.
6 H. Glykatzi-Alirweiler. Recherches sur ľadministration de ľEmpire byzantin aux IX e -XI e siècles. - "Bulletin de correspondance hellénique", 84, 1, 1960, p. 49-50.
7 Psellos, I, p. 19, 132; II, p. 73, 84.
8 Г. Г. Литаврин. Болгария и Византия в XI-XII вв. М.. 1960. стр. 269 cл.; H. Glykatzi-Ahrweiler, Recherches.., р. 68.
9 Psellos, I, p. 17.
10 Г. Г. Литаврин. О составе и относительных размерах имущества византийской провинциальной аристократии в XI-XII вв. - "Византийские очерки". М., 1971, стр. 152-168.
11 П. В. Безобразов. Очерки византийской культуры. Пг., 1919, стр. 55 сл.
12 Г. Г. Литаврин. Болгария и Византия. ., стр. 314-343.
13 Georgius Cedrenus. Joannis Scylitzae ope, II. Bonnae, 1839, p. 616.

3 Жилье и домашнее хозяйство

3.1 Жилье

4.1 Праздники 4.2 Развлечения

5.1 Бани 5.2 Косметика 5.3 Захоронение

Примечания

7 Источники и литература

Введение

Гелиос в окружении знаков зодиака. Среди византийцев была распространена вера в астрологию .

Византийский быт - сфера культуры византийского общества, основной целью которой было удовлетворение его материальных, общественных и духовных потребностей. Он характеризуется, как всю жизнь византийского общества, сочетанием архаичных позднеантичных рис с христианской религиозностью. Христианство, в его византийской (позднее была названа православной) форме, мало неоспоримое влияние на ежедневную жизнь каждого византийца. Это влияние ощущалось во всех сферах - от жизни государственного, публичного до интимно-семейного. Постоянное выражение религиозности было неотъемлемой частью византийского быта. В этом византийское общество было подобное и в других средневековых европейских обществ.

Несмотря первостепенную роль христианской религиозности в византийском жизни античные влияния оставались достаточно значительными протяжении всего времени существования Византийской империи. Следы этого можно увидеть в большей степени в других аспектах культурной жизни Византии, но они есть и в быту. Античные тенденции оказали значительное влияние на византийское семейное право , особенно в ранневизантийский период. И их можно увидеть даже в сфере развлечений. Самым популярным видом развлечений среди византицив были спектакли на ипподроми, что является непосредственным наследием римского времени. Византици считали себя прямыми наследниками Римской империи и называли себя ромеями, т. е. римлянами. Идеологическая направленность на имперский универсализм сильно отразилась в сознании византийского общества и одновременно требовала у него постоянного внимания к своему античного прошлого, хотя часто и переосмысленного через призму хритсиянства.

И видом воздействия, сыгравший большую роль в формировании византийского быта, было влияние восточный. Это влияние было неизбежным, потому что фактически наиболее значимыми были именно азиатские владения империи. Постоянный контакт военной или торговой форме с восточными народами не мог не привести к восточного влияния на различные сферы жизни и культуры византийцев.

1. Религиозность

Честного Креста" из музея Метрополитен, ок. 880 году

Византийское общество было очень религиозным. Религиозные, христианские, обычаи и представления пронизывали всю жизнь и каждый день византийца. Византийцы молились несколько раз в день, читали времена. В обычае было молиться каждый вечер допоздна, читать Священное Писание и псалмы. Люди, подобно Никифору Фоке, который

Вызвали большое уважение. В трудные времена устраивались крестные ходы, в которых в Константинополе участвовали сами император и патриарх. Торжественным молебном отмечались также императорские военные триумфы .

Византийцы пытались строго соблюдать посту. Кроме постов Великого, Петрова и рождественского постились, также, по средам и пятницам. Пост рассматривался и как средство оздоровления организма. Кекавмен советует

0 " style="border-collapse:collapse">

настолько верили в эту икону, полагавшие, что ни один человек, который берет эту икону с собой в бой, не может потерпеть поражение

Византийцы на религиозные праздники всегда посещали литургию. Монастыри также устраивали специальные праздники. Особенно пышными были такие праздники в константинопольских монастырях. Например, монастырь Богородицы Одигитрии устраивал вторникам вынес уважаемой иконы. В монастырь приходило большое количество людей, изображение Богородицы на камне поднимал один из 20 специально отобранных и одетых в одежду из красного льна, мужчин. Икону выносили на площадь, которую мужчина с иконой был обойти 50 раз. После чего икону принимал другой и т. д. Во время этого действа хор все время пел "Господи помилуй".

2. Семья

Византийцы считали семью своей главной опорой. Такая роль семьи особенно усиливается вместе с падением, особенно в высших кругах, роли дружбы, которая превращается в систему связей. В ранневизантийский и середньовизантийський период семья зачастую является не индивидуальной, а большой, объединявшей несколько индивидуальных семей ближайших родственников. Такая форма семейной жизни распространена, как среди высших, так и среди низших слоев византийского общества. Как среди сельского, так и среди городского населения. Женатые сыновья редко отделялись от родителей до достижения 24-25-летнего возраста. Иногда встречались семьи, где вместе с дедами и родителями жили их браке внуки . Но постепенно среди высших слоев и среди городских жителей распространяется парная семья. В сельской местности процесс распада большой семьи был длиннее чем в городе, поэтому там можно было встретить и семьи, состоявшие из 30 человек .

2.1. Брак

Византийцы заключали брак достаньо рано - в 14-15 лет для юношей и 13-14 для девушек. Среди высших слоев могли встречаться и более ранние браки, хотя они осуждались церковью . Встречались такие браки и в неаристократическое среде: известен случай когда архиепископ Иоанн Апокавк был вынужден расторгнуть брак 30-летнего мужчину и шестилетнего девушки, насильно выдали ее мать и отчим. Брака предшествовали помолвка, которые проходили по инициативе родителей жениха и часто в очень раннем возрасте. Такая практика имела наилучшим образом обеспечить интересы родителей будущих супругов, нередки были браки по расчету. Для сельских жителей и бедных слоев населения была важной возможность получить дополнительные рабочие руки. Помолвка сопровождались церковным благословением и заключением договора, который должен регулировать имущественные вопросы, вопросы наследования имущества, мог устанавливать место жительства невест до бракосочетания . Акт помолвки носил официальный характер и находился под контролем государства . В случае расторжения помолвки без серьезных причин, стороной это осуществила выплачивался штраф государству и неустойка противоположной стороне.

Форма заключения брака долгое время была достаточно простой. В бедных семьях она сопровождалась лишь достаточно простым благословением священника или выражением согласия невестами на брак при нескольких свидетелях. Но Х-ХI вв. такой способ заключения брака начинает считаться недостаним и признается только тот брак, который был заключен через венчания и заключения брачного соглашения.

Библия" href="/text/category/bibliya/" rel="bookmark">библейских сюжетов, а центральная часть сцены заключения брака . Особенно пышными были брачные церемонии императоров. Торжества начинались с приезда в Константинополя невесты императора или наследника престола, сразу по которому она должна была посетить монастырь Пиги . После этого происходил прием невесты будущим мужем и отцом. Одним из важнейших обрядов было представление невесты народу, обставлялось очень пышно . Песни для хора, который сопровождал императорские брачные церемонии писали известные риторы своего времени. Так же, как и при заключении брака другими византийцами императорские торжества завершались пиршеством. Такие празднества могли продолжаться достаточно долго . Не запрещались, но и не одобрялись повторные браки. Третий брак осуждался, а четвертый был запрещен церковью. Хотя часто такие запреты нарушались в императорской семье, когда из-за политических или личные мотивы императоры вступали в несколько браков, даже ценой изменения патриарха. Запрещены были браки лиц, были родственниками до шестого, а с XI в. и до седьмого колена, браки между духовными родственниками - крестными родителями и детьми, кумовьями (такие браки приравнивались к кровосмешения). Запрещались или ограничивались браки между христианами и иноверцами и душевнобольными. В более ранний период истории Византии, когда еще значительным было рабство, важную роль играли ограничения на браки между свободными и рабами.

2.2. Роль женщины

http://*****/images/ukbase_2__15269.jpg" width="230" height="162 src=">

Императрица Феодора, жена Юстиниана I, с придворными дамами. Равенна, Сан-Витале.

Женщины из императорских и приближенных к императорскому двору семей могли влиять и на политику. Среди примеров многих правящих византийских императриц можно выделить Анну Далассину - мать императора Алексея И Комнина. В 1081, когда Алексей Комнин был вынужден покинуть Константинополь для борьбы с норманнскими подразделениями Роберт Гвискар, он назначил ее специальным хрисовулом правительницей государства с полной властью. Анна Далассина во время своего премьерства пыталась вникать во все, даже самые дела. Согласно сообщениям Анны Комнин день ее бабушки начинался с приема государственных чиновников и разборке всевозможных просьб, позже она посещала богослужения и до вечера занималась государственными делами. Согласно воле сына она 20 лет была его соправительницей и когда почувствовала, что ее опека надокучуе царю Алексею, отправилась в монастырь. Другим случаем большого влияния женщины на императора была жена Юстиниана Великого Феодора.
Византийцы особенно ценили в женщине ее преданность семье, любовь к своим детям. За упоминанием Анны Комнин Алексей И писал в своем хрисовулом, которым назначал соправительницей иметь:

Также ценились образованность, воспитанность. хвалит за это импеартрицю Ирину Ласкариню и свою ученицу - дочь Феодора Метохита. О жене деспота Константина Палеолога Евдокиму он пишет, что она

Византици считали обязательным для женщины иметь красоту, мягкий характер, грациозность. Женская красота ценилась очень высоко, ее воспевали. Михаил Пселл рассказывая о своей матери в ее юные годы, подчеркивает, что она была очаровательной девушкой и, хотя достаток не позволял носить ей пышные туалеты, но грациозностью своего состояния, красотой волос, прекрасным цветом лица, ясным взглядом прекрасных глаз она захватывала всех, кто ее видел. Михаил Пселл сравнивает свою мать с розой, которой не нужны никакие украшения. Выделяли женщин, которые имели средний рост, тонкую талию, нежную кожу лица, большие выразительные глаза и белоснежную улыбку. Отсутствие красоты часто воспринималась византийскими женщинами, как трагедия.

2.3. Дети

Для византийцев отсутствие детей была божьей карой. Поэтому практически не предпринималось никаких мер для ограничения рождаемости, аборты были одним из самых тяжелых преступлений. Считалось необходимым относиться к детям с теплотой и взаимопониманием . Не одобрялось биение детей, а подчеркивалась необходимость использования убеждений и наставлений для их воспитания. Кекавмен пишет:

Для византийской семьи, особенно сельской, величайшим благом считалось рождения сына. Когда рождалось несколько сыновей, то в VIII-IX вв. родители нередко оскоплювалы одного из них и отправляли в столицу . Такие евнухи могли сделать хорошую карьеру при царском дворе: бывали периоды когда императоры назначали евнухов даже командующими армией.
Дети обоих полов и независимо от первородства имели одинаковые права на наследство. Оставить их без наследства можно было лишь в исключительных случаях (например, при правонарушений, направленных против родителей). В случаях, когда не было завещания суд должен разделить имущество умершего поровну между его детьми. Права незаконнорожденных детей были несколько ограничены, хотя и признавались византийским правом. Незаконнорожденные дети императоров и членов знатных родов часто использовались для заключения политически мотивированных браков, особенно в поздние периоды истории Византии.

3. Жилье и домашнее хозяйство

3.1. Жилье

Помешкання візантіців залежали в першу чергу від їх соціально-матеріального стану. Помешкання візантійської знаті відрізнялись розкішшю та красою. Більшу частину часу представники вищих верств візантійського суспільства жили у містах. Міські будинки зберігали багато рис римських помешкань. Навіть кімнати носили римські назви. В більшості випадків будинки були дво - чи трьоповерховими. Мали плоский чи двускатний дах. Плоскі дахи дозволяли викоритовувати їх для прийому сонячних ван. Перекривались дахи крицею із свинцевими прокладками на стиках. Пізньовізантійські міські будинки найчастіше будувались з білого каменю і мали балкони. Вікна в них робились напівкруглими, що мало прикрашати їх зовнішній вигляд. Фасади будинків були вузькими, виходили на вулицю. Але через тенденцію до ізоляції сусідів один від одного намагались будувати так, щоб двері одного помешкання не знаходились навпроти дверей іншого. Для цього ж слугували залізні ставні на вікнах та металеві двері. Нижні поверхи таких будинків використовувались для різноманітних господарських потреб, там знаходилась кухня та помешкання для слуг. Під підлогою нижнього поверху викопувалась яма для зберігання продуктів харчування. Нерідко міські будинки мали прямокутний дворик з криницею та невеличкий садок. Інтер"єри помешкань знатних осіб вирізнялись використанням великої кількості предметів розкоші. Підлога вимощувалась білим мармуром та напівдорогоцінним камінням, стіни прикрашались мозаїками та розписом. Меблі могли бути справжнім витвором мистецтва. Для їх прикрашення використовувалось золото, слонова кістка, різноманітні дорогоцінні метали. Хоча при імператорському дворі довго зберігалась традиція лежати під час бенкетів, в більшості приватних помешкань її замінило використання стільців, табуреток, скринь із пристосованими до сидіння кришками. Для сну використовувались ліжка, що застилались матрацами набитими соломою. Їх прикривали дорогими тканинами та килимами. Сільські садиби багатих візантійців були подібні до міських помешкань, але могли вирізнятись більшими розмірами та більшою кількістю господарських будівель.
Житла представників бідних верств візантійського суспільства та простих селян були достатньо простими, а часто навіть насправді убогими. В селах будинки були одноповерховими і будувались з каменю або тростини обмащеної глиною. Дах перекривався в залежності від матеріального стану власника крицею, тростиною або соломою. Підлога була земляною, іноді обмащувалась глиною . В містах будинки часто були багатоповерховими і бідні візантіці мешкали іноді лише в одній кімнаті. Інтер"єр в бідних помешканнях був дуже бідний. Часто з меблів було лише ложе покрите бідним матрацом.

4. Розваги та свята

4.1. Свята

Візантійські свята можна розподілити на декілька категорій:

Религиозные праздники Світські народні свята Особисті та сімейні свята

При цьому свята могли бути, як загальнонародними, так і місцевими.
Візантійці широко відзначали різноманітні релігійні християнські свята. Особливо урочисто відзначались найбільші з них - Пасха, Різдво та Трійця, свята, що вшановували Богородицю - Різдво Богородиці, Введення Богородиці в храм, Успіння та ін. Велику роль, також, грали дні пам"яті найвшановуваніших святих: дні Іоанна Златоуста, св. Василія Великого, св. Георгія Побідоносця, св. Миколая, св. Апостолів, св. Дмитрія Солунського, ін. Святкування, окрім обов"язкового відвідування літургії, супроводжувалось іншими різноманітними урочистими дійствами. Велику роль грали пишні імператорські виходи: на свято Різдва Богородиці - до монастира Ліва, в день св. Іоанна Златоуста - до храму св. Софії, на свято Введення Богородиці - до монастира Богоматері Паривлепти, св. Георгія - до монастира Мангами, в дні пам"яті святих - до храмів, що були їм присвячені. Також святкування супроводжувались гучними бенкетами, виступами мімів та музик. Наприклад, на Різдво, в імператорському палаці виступали різноманітні музики - флейтисти, трубачі, цимбалісти . На Пасху хори зелених та блакитних виступали по константинопольським церквам з різноманітними акламаціями, що були подібні тим, які проголошувались на іпподромі.
Більшість народних свят зберіглась у Візантії ще з язичницьких часів і тому часто зберігали і старовинні язичницькі форми в дещо переробленому вигляді. Найбільш довго язичницькі народні свята у близькому до первісного вигляді зберіглися на тих землях імперії, що були достаньо ізольовані від інших її частин або через особливості рельєфу (гірські місцевості), або через достаньо пізнє приєднання до Візантійської держави. Найпопулярнішими народними святами цієї категорії були календи, брумалії та русалії.
Календи походили від відповідного римського свята і в ранньовізантійський період святкувались так само з 1 по 5 січня. Але зі зростанням ролі християнства період святкування календ перемістився на різдвяні свята і став тривати 12 днів. На Шостому Вселенському соборі відзначення календ було заборонено, але популярність цього свята була настільки великою, що заборона не грала практичної ролі. В народі календи святкувались традиційними первдяганнями в ніч на 1 січня. Найчастіше жінки перевдягались чоловіками, чоловіки - жінками. Одягались всілякі маски і ряжені ходили по домівках та випрошували подарунки. В імператорському палаці основні святкування відбувались в ніч на 2 січня, коли імператор запрошував 12 так званих "друзів" - 8 вищих посадовців та по 2 представники від кожної циркової партії. Під час урочистого бенкету влаштовувались "готські танці": чотири танцюристи, що представляли циркові партії, перевдягнуті "готами", в страшних масках, тримаючи в руках щити, по яким відбивали такт паличками, танцювали навкруги імператорського столу. Одночасно танцюристи співали особливі пісні, що мали раніше ритуальний характер, але потім стали виконуватись на такій зіпсованій латині, що їх значення вже ніхто не розумів . После этого хори зелених та блакитних виконували акламації на честь імператора і його родини, фрагменти свого кращого репертуару.
Брумалії були святом зимового сонцестояння. В народі вони святкувались подібно до календ. При дворі під час цього свята відбувалось спеціальне дійство, головним елементом якого були танці придворних зі свічками. Після них імператор дарував учасникам золоті монети , а населенню столиці - срібні та влаштовувся бенкет. Деякий час, при імператорі Романі І Лакапені, ці святкування були заборонені, але їх відновив Констянтин VII Багрянородний. Русалії були святом весни. Під час них в селах влаштовували різноманітні ігри, а в Константинополі, на іпподромі відбувалось дійство під назвою м"ясного (греч. ???????????? ). Оно получило свое название из-за того, что основным его элементом был военный танец, который исполнялся мясниками и во время которого они манипулировали большими ножами. Этот танец можно было увидеть даже в XVII в., Когда его на, стамбульском теперь уже, ипподроми выполняли представители корпорации македонских мясников .
Многие языческие народных савят были христианизированные и наполнены новым содержанием, сохраняя при этом старые формы. Среди таких праздников были празднования нового урожая винограда и летнего солнцестояния. Праздник нового урожая винограда, традиционно сопровождалось ритуалами, напоминающие античные дионисии (танцы, имитирующих сбор и выжимания винограда, различные игры) было ассоциировано с праздником Успения Богородицы и в нем появилась церемония благословения нового урожая винограда. В столице царь в сопровождении патриарха и придворных отправлялся на азиатский берег Босфора или к Влахерне, где его среди виноградника уже ждали корзины с новым урожаем. Патриарх читал молитву для благословения винограда и после этого подавал виноградную гроздь василевса. В это же время василевс подавал гроздь патриарху, а затем и всем остальным. Під час благословіння хори блакитних та зелених співали спеціальні гімни винограду . Свято літнього сонцестояння стало ассоціюватись з днем св. Іоанна Хрестителя. В цей день міські мешканці влаштовували гадання. Після заходу сонця маленьку дівчинку одягали як заміжню. В неї мала бути ваза з вузьким горлом, куди гості кидали записки з побажаннями. Після цього всі по черзі підходили до дівчинки та питали, що їх чекає. У відповідь вона трусила вазу, перевартала її та на руку дівчинки випадала відповідна записка, яку вона віддавала прохачеві. У сільській місцевості свято відзначалось стрибанням через вогнище, що мало принести вдачу та захистити від злих духів.
Серед державних світських свят найулюбленішим був день народженя Константинополя, що святкувався 11 травня. Святкування починались напередодні із дійства на іпподромі, що мало назву овочевого (греч. ????????? ). Іпподром прикрашався хрестами з троянд, виставлялися візки з овочами, фруктами, рибою. Коні, які брали участь в заїздах, прикрашались попонами із золотою каймою та збруєю з дорогоцінним камінням. Кожен заїзд чергувався з акламаціями партій зелених та блакитних. Святкування закінчувалось загальним бенкетом на самому іпподромі. До екстраординарних світських державних святкувань відносились також коронації та тріумфи імператорів, укладення шлюбів членами імператорської родини, народження багрянородних принців. Під час таких урочистостей від імені імператора роздавались гроші, на вулицях Константинополя влаштовувались загальні бенкети, а хори циркових партій співали різноманітні піснепіння на честь свята.

4.2. Развлечения

кафісмі". Публіка нагороджувала переможців змагань алодисментами, а імператор золотом. В перервах між заїздами влаштовулися різноманітні циркові вистави, виступали хори циркових партій. Зі зменшенням кількості кінних заїздів роль таких вистав в іграх збільшувалась. В ХІ столітті циркові партії та кінні змагання існували і в провінційних містах.
Серед знаті було дуже популярним полювання. Полювали на різних тварин, використовуючи для цього, крім відповідної зброї, собак та соколів. Поулярність полювання зростала з підвищенням ролі військової аристократії у візантійському суспільстві. Воно мало велике значення в демонстрації вправності та сили і імператорів, особливо з ускладненням зовнішньополітичної ситуації. Сцени імператорського полювання зображались на різноманітних виробах мистецтва. Одним з прикладів таких виробів є скринька із собору в Труа (Шампань, Франція). Цей приклад візантійської різьби по кості Х-ХІ ст. зображує царя-тріумфатора (можливо Василія ІІ Болгаробійцю ) і його подвиги. На бокових стінках скриньки зображено сцени полювання. Спереду два вершника в панцирах та шоломах добивають лева, що пронизаний стрілами. На іншій стороні зображений воїн, який списом вбиває затравленого собаками кабана. Такі сцени виходять з іранського та мусульманського мистецтва і мали проголошувати могутність та безстрашність імператора. Полювання було не тільки засобом розваги, але й можливістю зав"язати потрібні знайомства або просунутись по службі. Головний ловчий ястребиного та соколиного полювання (протоієракаріс) був значною фігурою при імператорському дворі, часто на таку службу призначались особи, що були в дружніх відносинах з імператорами з дитинства. Поширення псового полювання вимагало тримання великих псарен. Собак часто привозили з далеких країн . Все це вимагало великих витрат, що були важким тягарем для казни, особливо в пізньовізантійський період. Ті хто не брав участі в полюванні, також виїжджали, через те що це давало змогу побувати на природі або спостерігали за полюванням, як за видовищем . По всій Візантії існували угіддя для полювання, найбільші та найвідоміші з яких знаходились під Константинополем, в Болгарії (при Анхіалі) та поблизу Дуная.
Були популярними спортивні ігри та змагання. Найпопулярнішим спортивним змананням для знаті була кінна гра в м"яч - циканій (за назвою м"яча). Під час гри дві групи вершників, тримаючи в правій руці палицю із затягнутою струнами петлею на кінці (схожу на ракетку), намагались захопити м"яч та гнати його у встановлене місце. Гра проводилась у спеціальних приміщеннях - циканістріях, найвідомішим з яких був циканістрій біля Великого палацу у Константинополя. Але часто аристократична молодь грала на площі перед палацом. Були популярні і інші спортивні змагання: в пізньовізантійську епоху, особливо в правління Палеологів, коли підсилився західний вплив, влаштовувались змагання одночасно схожі на лицарські турніри та італійські турніроподібні джострої. В той же час зберігались народні спортивні змагання, які вели своє походження від язичнецьких ігр. Наприклад, в Спарті в Х столітті по суботам влаштовувались спортивні змагання, які відвідував і місцевий стратиг. Змагання були настільки популярними, що місцеві священники жалілись на те, що жителі в більшості своїй відвідують саме їх, а не церковну службу.
Серед візантіців були популярні і такі ігри як, гра в шашки, затрикій - шахи та гра в тавлі - гра в кості на гроші. Інколи гра у кості приймала дуже азартні форми , що наприклад дука Кіпру був вимушений її заборонити у 1350.
Візантійські діти грали у різні ігри. Однією з найулюбленіших була гра під назвою ампра. Гравці поділялись на дві групи, кожна з яких мала свого вождя, склад та місце оточене ровом. У складі (ампрі) тримали полонених. Одна група гравців мала переслідувати іншу і дотиком руки гравець перетворювався в полоненого. Програвала та група, всі гравці якої потрапляли у полон. Популярную але небеспечною була гра петрополемос. Вона імітувала військові сутички. Гра зазвичай проходила за міськими мурами. Дві групи гравців розділялись ровом і кидали один в одного - руками чи пращею - каміння. Група, що перемогла тріумфально вступала у місто. Така гра часто закінчувалась травмами і навіть смертю, тому дука Криту був вимушений у 1369 заборонити її і увести спеціальні кари за недотримання заборони.

5. Гігієна та косметика

De Materia Medica" з Національної Бібліотеки, Неаполь . VII века

Традиції доглядання за собою візантійці багато в чому успадкували з античних часів. Деякі гігієнічні та косметичні процедури з"явились під впливом Сходу. Важливу роль в грав також соціальний розвиток візантійського суспільства та те, що поступово сільське населення все більше переважало над міським, демографічний розвиток. Доступ до гігієнічних засобів багато в чому залежав і від матеріального становища візантійців, хоча наприклад, бані були доступні практично для всіх верств населення.

5.1. Бані

Традиція будувати і користуватись суспільними банями була укорінена у Візантії ще з римських часів. Навіть за архітектурою та будовою вони нагадували римські терми, але були менших розмірів . В ранньовізантійський період громадські бані були обов"язковим елементом міського ландшафту, але в VII-ІХ ст. нові бані будуються лише при приватних маєтках. Поступово бані з"являються при церквах, єпископських палацах, монастирах: часто бані переходили у їх власність разом із заповіданими на релігійні потреби приватними помешканнями та маєтками. З ІХ ст. будівництво громадських бань відроджується, але в провінційних невеличких містах вони залишаються рідкістю.
Будівництво приватних та громадських бань суворо регламентувалось державою. Для пожежної безпеки вони мали знаходитись на відстані 20-30 кроків від сусідніх будівель. При чому такі норми стосувались, як міської, так і заміської місцевості.
Популярність бань у великих містах, особливо, в Константинополі була високою весь період візантійської історії. Вони вважались дуже корисними для організму. Існували різноманітні медичні рекомендації, щодо використання бань. Наприклад, згідно з "Медичним трактатом", гладкі люди мали, після того, як виступить піт натерти тіло сумішшю з люпину, сухої шкірки цитрусових та подрібнених листків розмарину. Худі ж мали використовувати для цього дині, вичавленням з гарбуза із бобовою мукою та сухими подрібненими квітками троянд. При купанні використовували трави, що збільшують потовиділення - майоран, м"яту, ромашку.
При банях були гімнастичні зали, які були настільки популярними, що деякі патріархи вимагали закриття бань на недільний день.

5.2. Косметика

Краса, собливо жіноча дуже цінувалась у візантійському суспільстві. Для її збереження використовували різноманітні косметичні засоби, про які свідчить велика кількість рецептів, що дійшли до цього часу.
Найпоширенішими були всілякі парфюмерні вироби, які були популярними і серед чоловіків, і серед жінок. Компоненти для їх виготовлення доставлялись зі Сходу (найчастіше Індії та Аравії) і коштували дуже дорого. ДЛя виготовлення такої парфюмерії потрібно було знати багато різних складних рецептів, але траплялись випадки, коли цим ремеслом захоплювались дами з вищих придворних кіл. Серед таких була і імператриця Зоя, за наказом якої привозили з Індії та Ефіопії дуже доргі ароматичні засоби, з якими вона експерементувала у своїх покоях, що за повідмленнями Михаїла Пселла були схожі на лабораторію .
Використовувались інші різноманітні косметичні засоби для догляду за шкірою обличчя, волоссям, проти зморшок тощо Наприклад, якщо на обличчі з"являлися зморшки, то рекомендувалось на добу змастити його розчиненими в уксусі сухими шкірками дині з невеликою кількістю камеді і, після цього, вимити обличчя з чечевичною мукою. Від морозів шкіру обличчя захищали маслом лілей або нарцисів, а від жари - трояндовою олією у поєднанні з яєшною мукою та іншими компонентами. Для того, щоб волосся було пишним, його потрібно було мити з мукою з люпину, що була змішана з буряковим соком. А для фарбування волосся у чорний колір використовули сік анемону, іноді для цього використовували воронові яйця. Для фарбування волосся у світлий колір можна було намастивши голову на три дні осадом старого вина змішаного із смолою з соснових шишок та трояндовою олією .

5.3. Захоронение

являтися і в межах міст. В Константинополі це було пов"язано з притоком великої кількості нового населення і включенням у міські межі все нових і нових територій . В інших містах такі зміни стали наслідком інших різноманітних демографічних причин: варварськими вторгненнями, різким зменшенням кількості населення провінційних міст . Якщо в ранньовізантійський період всі поховання зосереджувались в некрополі, то разом з появою кладовищ в міських межах, з"являється і велика кількість індивідуальних поховань. При поховані починає дотримуватись дифференціація в залежності від професії, характеру смерті або майнового стану померлого. Багаті люди все частіше для свого поховання засновують нові монастирі та храми. В цей же час можна побати тенденцію іншого характеру - кладовища засновуються на місцях колишніх монастирів та інших культових центрів. Такий порядок поховання зберігся до останніх часів існування Візантії.

Примечания

1. Лев Диякон: "Історія", V, 6

2. За повідомленням Лева Диякона, Іоанн Цимісхій після завершення успішнохого походу в Болгарію, коли йому був влаштований пишний тріумф, відмовився зійти на спеціально приготовлену для нього колісницю, яка була прикрашена золотом, пурпуровим одягом та коронами болгарських царів, але поставив на неї ікону Богоматері, а сам йшов позаду.

3. ^ а б : Как жили византийцы, СПб., Алетейя, 1999, гл. 6

4. Культура Византии: ХІІ-первая половина XV в., М., 1991, стр.555

5. Наприклад, імператор Андронік ІІ одружився з Іриною (Йолантою) Монферратською, коли тій було 11 років

6. Talbot Rice Т.: Everyday life in Byzantium. NY, 1967, Р.160.

7. Найчастіше зображувався Христос, що поєднував руки молодят, які стояли у нього по боках.

8. Pseudo-Kodines. Trait? des offices / Introd., texte et trad. par J. Verpeaux. Р., 1966., ХІІ, Р.286.

9. Культура Византии: ХІІІ-первая половина XV в., М., 1991, стр.571

10. Святкування при укладанні шлюбу між Михаїлом, сином болгарського цара Олександра і дочки Андроніка ІІІ продовжувались вісім днів.

11. Культура Византии: вторая половина VII-ХІІ вв., М., 1989, стр. 594

12. Культура Византии: вторая половина VII-XII вв. М., 1989, стр. 571

13. Культура Византии: ХІІІ-первая половина XV вв., М., 1991, стр. 574

14. ^ а б в : Как жили византийцы, СПб., Алетейя, 1999, гл. 9

15. Cottas V.: Le th? tre? Byzance. Р., 1931. Р.7

16. Культура Византии: вторая половина VII-ХІІ в., М., 1989, стр. 610

17. За повідомленням Михаїла Пселла, Константин VIII "Особливо самозабутньо любив? видовища та змагання, всерйоз займався ними, міняв та порізному сполучав коней та запряжки, думав про заїзди"

18. Культура Византии: вторая половина VII-ХІІ вв. М., 1989, стр. 542

19. Відомо, що на початку XV ст. один з представників знаті виписав собі собак для полювання з Арагону - Marinesco C.: Manuel II Paleologue et les rois d"Aragon//Academie Roumaine; Bulletin de la Section Historique. 1924, XI. P.197

20. Наприклад, Ірина, дружина імператора Іоанна ІІІ Ватаца супроводжувала свого чоловіка верхи, щоб подивитись на полювання

21. Згідно з Йоанном Скиліцою, в ніч вбивства Никифора ІІ Фоки, його брат Лев, який грав у кості, війшов у такий азарт, що не захотів читати записку в якій повідомлялось про плани убити його брата.

22. Bouras Ch.: City and Village: urban design and architecture // J? B. 1981. Bd. 31/2. ?. 643-644

23. Культура Византии: вторая половина VII-XII вв., М., 1989, стр.588

24. Культура Византии: ХІІІ-первая половина XV в., М.. 1991, стр. 565

25. Dargon G.: Le christianisme dans la ville byzantine//DOP. 1977. N 31, P. 15-17.

26. В Коринфі такі поховання з"являються в VII-VIII ст., коли місто практично перестало існувати. А в Афінах поховання з"являються на самій агорі. - Культура Византии: вторая половина VII-XII вв., М., 1989, стр. 575

7. Источники и литература

Кекавмен. Советы и рассказы Кекавмена. Сочинение византийского полководца VI века/Подгот. текста, введ., пер. и коммент. . М., 1972. Pseudo-Kodines. Trait? des offices / Introd., texte et trad. par J. Verpeaux. Р., 1966. Культура Византии: IV-первая половина VII вв., М.. 1986 Культура Византии: вторая половина VII-XII вв., М., 1989 Культура Византии: ХІІІ-первая половина XV в., М.. 1991: Как жили византийцы, СПб., Алетейя, 1999 Talbot Rice Т.: Everyday life in Byzantium. NY, 1967 Dargon G.: Le christianisme dans la ville byzantine//DOP. 1977. N 31 Bouras Ch.: City and Village: urban design and architecture // J? B. 1981. Bd. 31/2.