В гроздья гнева джон стейнбек показал. Джон Стейнбек «Гроздья гнева. Книга «Гроздья гнева»

ИЗВЕСТИЯ ^ IZVESTIA

ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012

УДК 821.111 (045)

СВОЕОБРАЗИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА В РОМАНЕ ДЖОНА СТЕйНБЕКА «ГРОЗДЬЯ ГНЕВА»

Горобченко И. В. - Своеобразие художественного пространства в романе Джона Стейнбека «Гроздья гнева» // Известия ПГПУ им. В.Г. Белинского. 2012. № 27. С. 248-251. - Статья посвящена проблеме художественного пространства и его роли в романе Джона Стейнбека «Гроздья гнева». В ней рассматриваются тип пространства и его свойства: открытое, реальное, конкретное, динамичное, расширяющееся.

Ключевые слова: художественное пространство, географическое пространство, хронотоп пути и хронотоп дороги (Бахтин), «герой открытого пространства» (Лотман), локальные указатели.

Gorobchenko I. V. - The Peculiarity of the Artistic Space in the Novel "Grapes of Wrath" by John Steinbeck // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 248-251. - The article touches upon the peculiarity of the artistic space and its function in the novel "Grapes of Wrath" by John Steinbeck. The type of the space (open, real, concrete, dynamic, expansible) and its characteristics are under study. The type of the chronotopos is defined.

Keywords: artistic space, geographical space, the chronotopos of the way and the chronotopos of the road (Bakhtin), "the character of the open space" (Lotman), local signs.

Вопрос о форме пространства является не только предметом изучения философов и математиков, но и предметом изучения литературоведов. Для литературы XX века характерно сосуществование разных направлений. Именно поэтому возникло внимание к пространственной организации текста, возникло само понятие «художественное пространство произведения, текста» .

Такие основополагающие литературоведческие категории, как художественное пространство и время, рассматривались в трудах зарубежных (О. Шпенглер, Х. Ортега-и-Гассет, М. Мерло-Понти и др.) и отечественных (П. А. Флоренский, М. М. Бахтин,

Д. С. Лихачев, Ю. М. Лотман, В. Н. Топоров и др.) исследователей.

Целью данной статьи является рассмотрение особенностей художественного пространства и его роли в романе Дж. Стейнбека (1902-1968 гг.) «Гроздья гнева» (1939). При определении предмета статьи мы руководствовались в первую очередь малой изученностью как в отечественном, так и зарубежном литературоведении творчества Дж. Стейнбека, и в частности, указанного романа.

Основополагающая концепция художественного пространства в литературе предложена М. М. Бахтиным, который ввел термин «хронотоп», обозначающий «существенную взаимосвязь временных и про-

странственных отношений, художественно освоенных в литературе» . По его мысли в литературнохудожественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. «Пространство (в художественном произведении) интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве и пространство осмысляется и измеряется временем», - так характеризует М. М. Бахтин художественный хронотоп . Несмотря на неразрывность пространства и времени, объем статьи не позволяет рассмотреть эти категории в единстве.

ни один тип художественного пространства не существует отдельно как таковой в тексте. Раскрытию художественной концепции мира автора способствуют все типы художественного пространства, выявленные в тексте.

Анализ литературоведческих концепций художественного пространства позволяет говорить о том, что идет процесс формирования нового понятия - «метапространство». «Метапространство - это пространство географических образов, образная самоорганизация пространства» .

Учитывая, что характерной чертой прозы Дж. Стейнбека является склонность к определению точного места действия, можно говорить о наличии в его

PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES

творчестве определенной специфики художественного пространства. Так, пространство штата Калифорния может выступать само по себе как важный исторический и геополитический фактор развития США. Это дает основание нам обратиться к произведениям «калифорнийской тематики» дж. Стейнбека, в частности, роману «Гроздья гнева», выявить особенности его мировоззрения, его «пространственный взгляд», при этом мы будем обращать внимание и на идейно-эстетическое содержание романа, на его проблематику.

Наиболее значимыми для Дж. Стейнбека являются следующие типы художественного пространства: географическое пространство героев, пространство ав-тора-рассказчика и пространство природы.

Роман «Гроздья гнева» (1939) представляет собой своеобразный гимн Калифорнии. Дж. Стейнбек структурирует географическое пространство по принципу погружения. Он сочетает в повествовании элементы географического пространства, пространства природы, пространства героев, которые заключены в жанр романа-эпопеи; автор сопровождает перемещение своих героев историческими и документальными зарисовками, множественными авторскими отступлениями.

В романе Дж. Стейнбек использует устойчивые пространственные образы - образ дороги, образ путешествия, образ пустыни, образ земли. Поиски земли обетованной заставляют семью Джоудов собираться в дорогу: «Идея движения, дороги всегда будоражила американца, была близка его сердцу. Вся история нации - это как бы волны переселений, бегущие на Запад» . Дорога, ведущая в Калифорнию, по которой движутся переселенцы, становится неким символом, в ней заключен сакральный смысл - люди пытаются осмыслить, что произошло с ними, с их землей, с их «корнями». Шоссе как будто становится самой Америкой. Кажется, что вся страна поднялась с места в поисках лучшей доли. Дж. Стейнбек скрупулезно перечисляет населенные пункты, мимо которых едут переселенцы, но конечный пункт следования один

Калифорния.

использование образа шоссе-дороги (шоссе -прямое, дорога -извилистая) позволяет Дж. Стейн-беку дать панорамную картину действительности. В этом он следует традициям М. Твена и Дж. Лондона. Позже этот образ использует Д. Керуак в романе «На дороге» (1957), в котором явно прослеживаются аллюзии с книгой «Гроздья гнева».

Пространственный образ путешествия служит для более точной обрисовки пространства Калифорнии, так как дорога всегда линейна, а путешествие позволяет героям сойти с дороги и двигаться по «вдохновению», углубляясь внутрь пространств. Путешествие разрушает привычные стереотипы о стране, народе, его обычаях и традициях. В путешествии всегда есть установка на движение и в «Гроздьях гнева» пространство Калифорнии воспринимается читателями в динамике: сменяются населенные пункты, ландшафты. Происходит миграция не только людей, но и культурных образов. Герои воспроизводят свое положение в

географическом пространстве Калифорнии не только так, как этого хочет писатель, но и самостоятельно.

Доминирующим художественным пространством в «Гроздьях гнева» является географическое. В отличие от романа «Квартал Тортилья-Флэт» в «Гроздьях гнева» нет суженного пространства. Художественное пространство все время расширяется, так как писатель открывает читателю все новые и новые аспекты жизни в «Золотом штате».

Калифорния как художественное пространство показана в «Гроздьях гнева» многосторонне. Сначала мы видим ее глазами героев, которые никогда не бывали там, но многое слышали об этом благодатном крае. Вот что говорит Ма Джоуд: «в Калифорнии будет хорошо. Холодов там нет. Повсюду фрукты. люди живут привольно, в беленьких домиках, среди апельсиновых деревьев. Может, и мы, - конечно, если всем найдется работа, если у всех будет заработок, - может, и мы устроимся жить в белом домике. Малыши будут рвать апельсины прямо с дерева» . Ей отвечает Том: «Я знал одного из Калифорнии. у него и речь была другая, не как у нас» . Связывает свои надежды с переездом и старый дед: «Да! В Калифорнию хорошо съездить. я там помолодею» .

Семья Джоудов считает, что переезд в Калифорнию решит все их проблемы, так как эта земля представляется им поистине райским местом, где изобилие еды и есть возможность работать. однако во всей тональности высказываний чувствуется беспокойство героев, так как сама Калифорния им не ведома. Дж. Стейнбек дает возможность каждому персонажу убедиться или разубедиться в своих предположениях.

Писатель показывает Калифорнию через видение и ощущение других персонажей. о ней рассказывает побывавший там пожилой мужчина: «Страна хорошая. Только ее давно всю разворовали по частям. Во всем мире нет такой другой страны. И вся эта земля лежит невозделанная, а тебе ни кусочка не получить, потому что у нее свой хозяин - «Земельноскотоводческая компания». Не захотят они обрабатывать эту землю, так она и останется необработанной. А ты попробуй, засей там небольшой участок кукурузой

И угодишь за это в тюрьму» . Перед читателем возникает уже другая Калифорния - жесткая и циничная.

Мы видим, что при описании Калифорнии возникает еще один пространственный образ - образ пустыни, который явно географичен, но, он имеет и другой смысл - пустнынность пространства, его не-наполненность. Пустыня олицетворяет собой границу старой и новой жизни героев, это линия пересечения между пространствами. Переход через пустыню, за которой благодатный край, уносит жизни многих людей, однако он и закаляет волю и увеличивает силы. Переход через пустыню становится одним из решающих факторов в осмыслении каждого члена семьи своих возможностей. Он еще более сплотил Джоудов. Дж. Стейнбек показывает, что только единение перед опасностью позволяет выжить, тогда, как проявление индивидуализма граничит с гибелью.

ИЗВЕСТИЯ ПГПУ им. В. Г. Белинского ♦ Гуманитарные науки ♦ № 27 2012 г.

И, наконец, переселенцы на калифорнийской земле: «все то, к чему они стремились, лежало тут же у дороги, дразня глаз, разжигая зависть. Человек смотрел на невозделанную землю и знал, и видел мысленно, что гнуть спину и напрягать мускулы здесь можно недаром» . Перед нами документальная зарисовка, поражающая своей достоверностью, зримостью, даже осязаемостью. Дж. Стейнбек рисует картину яркой, запоминающейся. Калифорния богата и плодородна, но она не доступна. Однако переселенцы понимают это не сразу. Авторское описание Калифорнии имеет различные воплощения. Его пространственный взгляд видит все нюансы этой земли. Дж. Стейнбек дает объективное и очень поэтичное описание Калифорнии: «Весна в Калифорнии прекрасна. Долины, где зацветают фруктовые деревья, - словно душистые бело-розовые волны на морской отмели» . Но Дж. Стейнбек реалист, и эта прекрасная картина цветущего рая соседствует со страшным проявлением человеческого прагматизма: «Жгите кукурузу вместо дров..., сбрасывайте картофель в реки, режьте свиней и зарывайте туши в землю, и пусть земля пропитается гнилью» . Калифорния показывается писателем опосредованно. Поэтому сначала пространство получает определенную романтическую окраску, а затем размываются четкие рамки раннего описания и писатель высказывается как реалист.

Дж. Стейнбек выступает и как нарратор: «Калифорния совсем близко, по ту сторону реки, и первый калифорнийский городок очень красив» . Мы видим, что пространственный взгляд писателя изменяется по мере приближения или удаления какого-либо пространственного образа: города, реки, пустыни, долины. Событийность повествования зависит от перемены взгляда нарратора, которые сказываются тем или иным образом на жизни героев (смерть бабки, переезд семьи через пустыню).

В романе «Гроздья гнева» Дж. Стейнбек впервые обращается к истории «Золотого штата»: «Когда-то давно Калифорния принадлежала Мексике, а потом в страну хлынула орда оборванных, не знающих покоя американцев» .

Дорога, которая ведет в этот штат, становится связующим звеном между двумя полюсами Америки: сытым и ленивым и голодным и трудолюбивым.

Писатель не раз делает акцент на том, что в Калифорнии доминирующими силами являются земля и человек. люди, впервые прибывшие в поисках золота в этот штат, не были склонны к постоянству. Их сущностью были авантюризм и безрассудная смелость, поэтому они никак не могли по-настоящему пустить корни в осваиваемой ими стране; с точки зрения земли, они по своей сути были кочевниками. Фермер, по-настоящему любящий землю, появится здесь позже. Писатель раскрывает, как постепенно зреют гроздья гнева против тех, кто землю обращает в пустыню. В своих исторических, социально-экономических и философских отступлениях, которые носят большей частью публицистический характер, писатель стремится доказать это.

Самое драматичное восприятие Калифорнии раскрывается в авторских философско-социальных размышлениях о его «малой» родине.

Важную роль в «Гроздьях гнева» играет пространство героев. Оно является связующим звеном между художественно-географическим и реальным пространством Калифорнии. Поэтому герои, предстающие перед читателем - это часть мира Калифорнии, ее пространства.

Дж. Стейнбек не посвящает читателя в предысторию семьи Джоудов. Мы знаем лишь, что первоначально Джоуды были сами хозяевами и могли свободно распоряжаться своей землей и ее плодами, но постепенно Джоуды потеряли свой клочок земли.

Джоуды сильны, потому что они едины. И хотя утраты одна за другой преследуют их (смерть деда и бабки, уход Конни), они сохраняют дух семьи, что помогает им выжить. Семья Джоудов представляет собой в изображении автора некое замкнутое пространство, внутрь которого они сами решают: пускать кого-либо туда или нет.

Образы своих героев Дж. Стейнбек раскрывает с помощью целой системы приемов: изображает характерную жестикуляцию того или иного персонажа; четко обрисовывает поступки и диалоги, которые обнажают внутреннее пространство героя.

Он прекрасно понимает, что для того, чтобы образ выглядел убедительным, необходимо помимо внешней обрисовки персонажа давать и речевую. Эмоционально-оценивающее начало пронизывает всю образную систему художника, организует, активизирует ее художественное пространство. Элементы действительности, отраженные в произведении, природа и обстановка, окружающие героя, образуют как бы единую и целостную ткань текста.

Дж. Стейнбека интересует человек, казалось бы, культурно и интеллектуально примитивный, но писатель не считает своих героев таковыми. Под этой внешней примитивностью скрывается сложный характер, противоречивый, строящийся на множестве переходов эмоций и психических состояний.

Дж. Стейнбек предстает перед нами не только свидетелем, но и отчасти участником изображаемой действительности, который органически скрепляет разрозненную цепь образов произведения. Вместе со своими героями автор движется по шоссе № 66. Он выступает носителем нравственных и общественных оценок. В «Гроздьях гнева» предельно объективно дает панораму Америки 30-х годов XX века. И эта вереница образов, которая проходит перед читателем раскрывается методами эпического мастерства. Калифорния становится местом страшных испытаний для сотен тысяч американцев, многие нашли здесь свое последнее пристанище.

В «Гроздьях гнева» явно прослеживается мотив общественного заболевания - провинциальная Америка в нищете, и только простой народ с его необыкновенной одухотворенностью и «правильностью» сознания способен изменить существующий миропорядок. То есть перед нами предстают не примитивные в своем сознании и существовании люди, а именно духовно

мыслящие, развитые личности, внутреннее пространство которых заполнено любовью к земле, трудящемуся на ней человеку: Ма Джоуд, Кэйси.

Дж. Стейнбек столь близко соприкоснулся с жизнью своих героев, что все, о чем бы он ни писал, - о похождениях пайсано, о зреющих гроздьях народного гнева, о духовно примитивном существовании обывателей - это есть органичное, достоверное воспроизведение самой жизни. Как писатель он был чужд «литературности». Стейнбек сумел обобщить свой богатый жизненный опыт, впечатления и встречи, это позволило ему быть разнообразным и убедительным.

Повествовательная ткань «Гроздьев гнева» представляет собой своеобразное векторное поле, где к каждой точке приложены «направление и тенденция» развития. Из всех пространственных отношений (где? куда? откуда?) Дж. Стейнбека больше всего занимает вопрос «куда»? Автор упорно фокусирует наше внимание на процессе движения: «выходили из домов», «медленно полез в машину», «если уходить, то куда?» и т.д. Причем направлением в романе обладает не только путь, но и взгляд: «пассажир пристально посмотрел на него», «Джоуд молчал, глядя прямо перед собой, глядя на дорогу, на белую дорогу», «глаза впились в лицо Тома» и др.

В «Гроздьях гнева» космический размах повествования (использование мотива поиска земли обетованной, образ Матери-кормилицы) сочетается с житейским, реальным планом изображаемого.

В этом мире ориентиры теряются и сужаются - читатель как бы находится в постоянном поиске (писатель дает представление о психологическом пространстве героев с различными вариациями). Сам драматизм такого непрестанного поиска, по существу, и составляет содержание романа.

Роман «Гроздья гнева» отмечен монументальной обобщенностью, грандиозным синтезом, в нем заключенного. В романе достигают наивысшего развития эпические тенденции творчества писателя, которые Дж. Стейнбек унаследовал от Дж. Дос Пассоса и У. Фолкнера.

Следует отметить, что духовное возмужание людей идет сложно, медленно, но в читателе возникает уверенность, что этот процесс уже не остановить. Отношение к земле как к кормилице, а не как кладезю материальных сокровищ, есть коренное отличие переселенцев XX века от переселенцев XIX.

Рост гражданской позиции народа, сплоченность людей и сочувствие ближнему - это то, что может изменить сложившийся порядок жизни в Амери-

ке. Дж. Стейнбек не только воспроизводит процесс переселение американцев, но он «оценивает» его, обнажает внутренний смысл явления, истолковывает его значение. Писатель сохраняет реалистическую конкретность и в то же время переводит повествование в план оценочного обобщения, не навязываемого извне, а как бы непосредственно вытекающего из самих форм действительности.

Дж. Стейнбек, развивая в этом произведении традиционную для Америки тему освоения новых земель и продвижения на Запад (Ф. Брет Гарт, ж. Миллер, Дж. лондон), идет своим путем. Дж. Стейн-бек рассматривает проблему переселения человека на Запад, прежде всего, как способ сохранения души обнищавших фермеров. Герои «Гроздьев гнева» - Том Джоуд, Ма Джоуд, Кейси - стремятся обеспечить себе не только достойное существование, но и сделать свою жизнь и жизнь своих близких осмысленной и духовно насыщенной.

Художественное пространство в «Гроздьях гнева» имеет духовно-социальное начало. Мы можем наблюдать динамику географического пространства, так как она связана с образами движения. В романе происходит «регионализация» местности: «изменяется роль и значение этих пространств, претерпевает изменения реальный ландшафт человеческого мира: дороги выпрямляются, горы становятся ниже, моря - спокойнее, пустыни - меньше, поля обширнее и т. п.» . Дж. Стейнбек видит в том, что настоящие труженики переезжают в «Золотой штат», благодатное начало для Калифорнии, так как только тогда появятся честные и по-настоящему любящие землю фермеры на этом пространстве.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. 504 с.

2. Замятин Д. Н. Метагеофафия: Пространство образов и образы пространства. М. Аграф, 2004. 512 с.

3. Злобин Г. П. Как зрели «Гроздья гнева» // По ту сторону мечты: страницы американской литературы XX века. М.: Худ. лит., 1985. С. 1-17.

4. Касавин И. Т. «Человек мифирующий»: онтология пути и местности // Вопросы философии. 1997. № 7. С. 77-78.

5. Лотман Ю. М. Структура художественного текста // Об искусстве. СПб.: Искусство - СПБ, 1998. С. 14285.

6. Стейнбек Дж. Гроздья гнева. М.: ЭКСМО, 2009. 592 с.

Про эту впечатлившую меня книгу я уже пару лет собираюсь написать хоть что-нибудь, а тут на днях в моих разношёрстных кругах зашёл разговор о Великой депрессии, о литературе и вообще и я вспомнила, что собиралась посмотреть экранизацию этого эпохального романа Стейнбека. Ну и про книгу написать тоже. И вот что имею сказать.

Экранизация гораздо слабее книги (ха-ха-ха, это было ожидаемо) и она одна - 1940 года создания, что само по себе удивительно, потому что темы, которые поднимает произведение, довольно серьёзные и история яркая - странно, что это больше никто не брался перевести на экран. Фильм в лучших традициях того времени, чем-то напоминает "Унесённых ветром" даже, но с другой концовкой, нежели в книге, и со скомканными важными сценами.

А вот книга... книга крутая: история семьи, наложенная на историческую канву.
Читать было очень сложно, потому что, как ни помни, что это Америка, что начало прошлого века, но в голову лезет наша, русская история, при чём в разные времена, вплоть до "перестройки". И читаешь и понимаешь, что вот те "америкосы", которых мы так не любим (ладно уж, не отпирайтесь!) перед тобой, а проблемы-то у них такие же, как у нас: их также обманывает государство и мошенники, для кого любой кризис - новая кормушка, они также принимают всё за чистую монету, они просты и наивны, привыкли получать деньги за честный труд и не понимают, что происходит, когда им за него отказываются платить, они могут лишиться всего в один момент, для них семья - опора жизни, они сострадают друг другу, они - такие же люди, как мы тут... Для меня это не открытие, но я толерантна ко всем нациям и никогда не сужу о народе по его правительству, а вот для многих эта книга может стать откровением, думаю.
Эта мысль, конечно, не главная, её там вообще не закладывал автор, она просто рождается уже сейчас, через много лет.
Основа же истории - крушение американской мечты, жуткое время, когда люди теряли всё и ехали, поведясь на чьи-то лживые обещания, через всю страну в земли, где якобы будет работа, еда и новая жизнь. Доезжали не все... А на месте живые иногда завидовали мёртвым.

Что до героев, то порой мне хотелось крикнуть им: "Нельзя же быть такими тупыми!", но я вспоминала, как сотни людей у нас покупали акции "МММ" или как сейчас берут кредиты под нереальные проценты и мне становилось не по себе.
И что с них взять, они - простые работяги, бесхитростные жертвы обстоятельств. И никто из нас, образованных людей, тоже не застрахован, потому что система прогрессирует, изобретает новые методы и она беспощадна.
Каждый же герой ярок, индивидуален, самобытен, на своём месте - это то, что я особо люблю в книгах.
Ну, и язык. Он "американский", да, но хороший американский, правильный, отражающий эту страну так, как дОлжно.

В книге нет хэппи-энда, конец вообще остаётся открытым, как бесконечны были варианты развития событий для каждой подобной семьи в те годы.
Читать? Однозначно.
После "Гроздьев гнева" я ещё читала у Стейнбека

Джон Эрнст Стейнбек - знаменитый американский писатель, нобелевский лауреат, который написал много прекрасных произведений.

"Гроздья гнева" - лучший роман Д. Стейнбека. И сегодня он остается вершиной творчества писателя. Критики не без оснований называют "Гроздья гнева" народной эпопеей. В центре авторского внимания - конфликты общенациональной значимости, проблема судеб американских фермеров, разоряемых банками, трестами и монополиями.
Внешне событийная канва романа связана с историей трех поколений фермеров Джоудов - основателей фермы, американских пионеров, захвативших землю у индейцев; их детей, согнанных с насиженных мест неурожаем и нефтяными монополиями; их внуков, превратившихся в наемных рабочих. Содержание романа не ограничивается рамками семейных отношений.

В эпическое повествование о Джоудах Стейнбек вмонтировал небольшие по объему главы полупублицистического характера. Эти страстные лирические монологи (а иногда и многоголосые диалоги), написанные то от имени безымянного арендатора, то от имени барменши, наблюдающей вблизи мир "сытых", то от имени разоренных фермеров Оклахомы, дают автору возможность непосредственно обращаться к читателю по самым волнующим вопросам. В них идет речь о причинах классового расслоения и обнищания фермеров, разбойничьей политике правительства и монополий, страшных контрастах нищеты и богатства в стране. В лирических отступлениях Стейнбек не только декларирует свою ненависть к миру "сытых", создавая гротескные образы управляющих страной, "дышащих прибылью", "пожирающих проценты" с капитала трестов и банков, но и предрекает неизбежность гибели существующего порядка вещей.
Стейнбек говорит о созревающих в душах людей гроздьях гнева, таящих невиданные возможности. Обращаясь мысленно к своим противникам, к власть имущим, писатель произносит пророческие слова: "Если б вам удалось отделить причины от следствий, если б вам удалось понять, что Маркс, Джефферсон, Ленин были следствием, а не причиной, вы смогли бы уцелеть. Но вы не понимаете этого. Ибо собственничество сковывает ваше "я" и навсегда отгораживает от "мы".
Проблема индивидуализма и коллективизма ставится Стейнбеком не только в лирическом плане романа, но и в эпических главах, посвященных Джоудам.
роман "Гроздья гнева": На его страницах раскрываются проблемы человеческого существования в неблагоприятной социальной среде, проблемы защиты прав человека и его мировоззрения. В центре событий романа находится семья Джоудов, на примере которой показана судьба фермеров Оклахомы. Этих людей сгоняют с земельных участков, не предлагая ничего взамен. Поражает эгоизм правительства, которому совершенно безразлична дальнейшая судьба бездомных. Люди не могут найти справедливости по отношению к себе из-за бездействия правительственных чинов. Они вынуждены подчиниться обстоятельствам. Остается только один выход: искать счастья там, откуда шлют повсюду рекламные листовки с предложениями рабочих мест с высокой оплатой. Кажется, вся страна бежит на запад от этой беды.
Меня тронула солидарность безработных. Человек, у которого есть еда, кормит голодного. Озябшего согревают. Семья, в которой кто-то умирает, находит утром возле палатки горстку монет. Группа людей становится сплоченным коллективом, цель которого - найти себе работу.
Здесь начинается переход от "я" к "мы". Люди, ставшие близкими из-за общего несчастья, относятся друг к другу с добротой и уважением. Меня ужаснула картина встречи безработных с Калифорнией. Плодородный край враждебно встречает толпы голодных кочевников. Все вооружаются, кто винтовкой, кто киркой, готовясь защищать свою собственность.
Люди, жаждущие работы, заполняют все дороги. Они готовы пойти на все, чтобы накормить детей; они не видят выхода, и постепенно в их сознании начинает бродить ярость. И как потом язык поворачивается сказать, что эти люди сами виноваты в сложившейся ситуации? Ведь эти безработные не идут воровать и убивать ради денег. Они верны закону до конца, поэтому ищут выход из сложившейся ситуации в соответствии с ним. Уцелеть могли во время кризиса только крупные собственники, имеющие консервные заводы. Урожай гниет, и над землей стоит запах гнилья. А в это время дети умирают от недоедания, потому что пищу уничтожают намеренно, чтобы поднять цены на продукты. Горы фруктов горят, политые керосином. Картофель выбрасывают в реку. Люди приходят подбирать продукты, но охрана гонит их прочь. Люди, оказавшиеся в безвыходном положении, просто вынуждены переступить через грань закона. Они терпели до поры до времени, но умирать никто не хотел. Так уж получилось, что в генах каждого человека заложен инстинкт самосохранения.

БИЛЕТ 10

1. Творчество У. Фолкнера и традиция литературы «потока сознания»

американский писатель. Выдающийся романист, новеллист и эссеист. Классик мировой литературы XX века. Его семейная предыстория достаточно туманна (существуют версии и об ирландских и о шотландских, и о чисто английских, и о французских "корнях"), однако к моменту рождения У.Фолкнера их семья уже давно осела в одном из южных штатов (Миссисипи), играя немалую роль в жизни местного общества. В этом штате, в городе Нью-Олбени, и родился будущий писатель, здесь прожил Большую часть своей жизни, здесь он умер. Эту свою "малую родину" он сделал местом действия большинства своих романов - создав, по совету Шервуда Андерсона, "свой мир", однако, не просто фиксируя происходящие вокруг него события, но превратив их в некий миф, в некую Сагу. Этот "мир", одновременно реальный и выдуманный, известен сегодня каждому: Джефферсон, округ Йокнапатофа, Миссисипи. А себя Фолкнер называл его "единственным хозяином и владельцем". Эта "маленькая почтовая марка родной земли" стала для писателя своеобразным "Ноевым ковчегом", ибо он вместил в свои романы, составившие вкупе уникальную в литературе XX века Сагу, герои и сюжетные коллизии которой как бы "перетекали" из одной его книги в другую, представителей всех абсолютно слоев американского общества, всех его сословий, рас, религиозных конфессий. Недаром многочисленные последователи Фолкнера были названы "южной школой" в американской литературе XX столетия - столь значительным, столь грандиозным по масштабу оказался созданный Фолкнером мир (и миф). В эту Сагу вошли романы "Сарторис" (1928), "Шум и ярость" (1929), "Авессалом, Авессалом!" (1936), "Осквернитель праха" (1948), трилогия "Деревушка" (1940), "Город" (1957), "Особняк" (1959). В 1950 г. Фолкнеру была присуждена Нобелевская премия "за выдающийся самобытный творческий вклад в развитие современного американского романа". Действие некоторых романов Фолкнера выходит за пределы Йокнапатофы ("Притча", 1954, и др.). В последние годы жизни Фолкнер много работал как эссеист и критик, причем его публицистика стала естественным, абсолютно соразмерным продолжением его художественного творчества, подчиняясь тем же этическим и эстетическим законам.

2. Гуманизм творчества Ф. Кафки («Превращение», «В исправительной колонии»)

Экспрессионизм в литературе представлен произведениями самого загадочного и необычного писателя XX века Ф.Кафки . В его абсурдных произведениях предстает перед читателем страх и растерянность героев перед лицом враждебного человеку мира, бессилие и вместе с тем смятенные поиски выхода. Писатель стремится проникнуть в сущность действительности, обнажить беспощадную жестокость и нелепость ее законов, обычаев, морали. Он убежден в фатальной непреодолимости этих сил, обреченности маленького человека. В рассказах "Превращение", "В исправительной колонии" автор использует художественный прием правдоподобного описания деталей, эпизодов протокольно четким языком в сочетании с кошмарными и фантастическим ситуациями, невероятными, страшными и абсурдными.

Кафку всячески превозносят как гениального художника, мудреца, провидца.

Он продолжает давнюю модернистскую линию, ярко выраженную еще Э. По и утверждавшуюся, в частности, в русской литературе старшими символистами (особенно Ф. Сологубом) и Л. Андреевым: мир - «зловонная тюрьма», нескончаемый ужас...
С удивительным постоянством и, в сущности, однообразно он показывает, что мир абсурден, жесток и люди в нем беспомощны. Они и в этом мире находятся в положении пассажиров, попавших в крушение в длинном железнодорожном туннеле... Не видно начала света и его конца, и даже в существовании начала и конца нельзя быть уверенным. А вокруг мы видим одних только чудищ...
Слабые, беззащитные люди естественно превращаются в тараканов, и это никого не удивляет (рассказ «Превращение»). Они покорно умирают в садистских исправительных колониях, где, по мнению коменданта и его единомышленников, после шести часов немыслимой пытки, когда у «жертвы уже нет сил кричать», происходит «просветление мысли», и человек уже только «своими ранами разбирает роковую надпись: «Виновность всегда несомненна» (рассказ «В исправительной колонии»).

БИЛЕТ 11

1. Литература «потерянного поколения» (Э. Хемингуэй, Р. Олдингтон, Э. М. Ремарк)

«ПОТЕРЯННОЕ ПОКОЛЕНИЕ» - определение, применяемое к группе зарубежных писателей, выступивших в 1920-е гг. с произведениями, в которых отразились разочарование в современной цивилизации и утрата просветительских идеалов, обостренные трагическим опытом 1-й мировой войны. Выражение приписывается Г. Стайн; использовано Э. Хемингуэем в эпиграфе к роману «И восходит солнце» (1926). Тема «потерянного поколения» проникнута пафосом стоического пессимизма у Хемингуэя, Дж. Дос Пассоса, У. Фолкнера, Э. М.

«Писатели потер поколен» – точное определение настроения людей прошедших 1МВ; пессимисты, обманутые пропагандой; потеряли идеалы, к-рые внушались им в мире жизни; война разрушила многие догмы, госинституты; война обрела их на безверие и одиночество. Герои «ПП» лишены многого, они не способны на единение с народом, государством, классом, в результате войны они противопоставляют себя миру, к-рый их обманул, несут в себе горькую иронию, критику устоев фальшивой цивилизации. Лит-ра «ПП» рассматривается как часть лит реализма, несмотря на пессимизм, к-рый сближает ее с лит модернизма.

Ричарда Олдингтона "Смерть героя" (1929). вместе с книгами Ремарка и "военными" романами двадцатых годов Хемингуэя он образует своеобразный "триптих", посвященный Первой мировой войне. Однако читатели едва ли догадываются о том, что достоверная история, рассказанная в "Смерти героя", лежит в основе сюжета еще одной книги совсем другого автора.

О том, что роман Олдингтона имеет автобиографическую подкладку, специалисты, конечно, знали. Но не писали. В советское время полагали, что разбираться в биографической подоплеке произведений - все равно что заглядывать в спальню через замочную скважину: неприлично! Литература подлежит серьезному анализу в терминах борьбы направлений, классов, группировок. С этой "глобальной", как сегодня говорят, точки зрения какое нам дело до того, что в "Смерти героя" Олдингтона за действующими лицами стоят определенные прототипы (разумеется, со всеми известными поправками на ироническую дистанцию между героями произведения и его автором)? Что Джордж Уинтерборн - это сам Олдингтон, Элизабет Пастон - Хильда Олдингтон, его первая жена-американка, на которой он женился в 1913 году и с которой развелся в 1938-м, а расстались они гораздо раньше, еще в 1917-м, а Фанни Уэлфорд, подружка Элизабет, - это тоже реальное лицо, некая Дороти Йорк?

Ремарк «На западном фронте без перемен” явился подлинным шедевром писателя (1929) – поразительно простая и правдивая книга о войне, о тех ее жертвах, что вошли в историю как «потерянное поколение». Это – история убийства на войне семи одноклассников, отравленных шовинистической пропагандой в школах кайзеровской Германии и прошедших подлинную школу на холмах Шампани, у фортов Вердена, в сырых и грязных окопах на Сомме. Здесь оказались уничтоженными понятия о добре и зле, обесцененными нравственные принципы. За один день мальчики превратились в солдат, чтобы вскоре быть бессмысленно убитыми. Они постепенно осознавали свое ужасающее одиночество, свою старость (хотя каждому из них было не более двадцати) и обреченность: «из клетки войны один выход – быть убитым».

Ведущая в романе тема бессмысленности войны осознается ее героями как простая истина: убитый тобой – не твой враг, он – такой же несчастный. Пауль вглядываетс я в документы убитого им француза-печатника Жерара Дюваля, в фотографию его жены и дочери. «Прости меня, товарищ! – говорит он. – Мы всегда слишком поздно прозреваем. Ах, если бы нам почаще говорили, что вы такие же несчастные маленькие люди, как и мы, что вашим матерям так же страшно за своих сыновей, как и нашим, и что мы с вами одинаково боимся смерти, одинаково умираем и одинаково страдаем от боли!». Пауль будет убит последним из семи одноклассников, в октябре 1918 года, «в один из тех дней, когда на фронте было так тихо и спокойно, что военные сводки состояли из одной только фразы: «На Западном фронте без перемен».

2. Мифологическая основа романов Т. Манна «Иосиф и его братья» и «Доктор Фаустус»

Томас Манн, немецкий писатель, брат Генриха Манна. В семейной хронике буржуазной семьи романе «Будденброки», философском романе «Волшебная гора», «Доктор Фаустус», тетралогии на библейский сюжет «Иосиф и его братья», многочисленных новеллах показал кризисное состояние мира и человека 20 в., отразил нравственные, духовные и интеллектуальные искания европейского интеллигента, усложнившееся индивидуалистическое сознание (с комплексом ницшеанских проблем). В основном М. работает над преодолением психологии декаданса, глубоко им пережитой. В себе самом М. видит орудие критич. самоочищения нем. "бюргерской" культурной традиции, а в своем творчестве – инструмент "самоопределения" через самопознание.

В "Иосифе и его братьях" библейский миф как бы иллюстрирует переход от крайне архаичных древневосточных мифов к историзованному иудейскохристианскому мифу, выражающему гуманизацию личности.

Доктор Фаустус.

Самым утонченным и интеллектуализированным неомифологическим произведением ХХ в., несомненно, является «Доктор Фаустус» Томаса Манна. Здесь сталкиваются два мифа - легенда о докторе Фаусте, средневековом маге, продавшем душу дьяволу (главный герой романа, гениальный композитор Адриан Леверкюн, заразившийся в публичном доме сифилисом и в своих бредовых фантазиях заключающий договор с чертом на 24 года (по числу тональностей темперированного строя - ср. додекафония; один из прообразов Леверкюна, наряду с Ницше, основатель серийной музыки Арнольд Шенберг), и вагнеровско-ницшеанская мифология сверхчеловека, подсвеченная горькими рассуждениями о ее судьбе в гитлеровской Германии. Характерно, что мифологическим источником ключевой сцены «Доктора Фаустуса» является соответствующая сцена разговора с чертом Ивана Карамазова из романа Достоевского «Братья Карамазовы».

Рассказ ведется от лица доктора философии Серенуса Цейтблома.

Повествование перемежается авторскими отступлениями о современной ему Германии, полными драматизма рассуждениями о трагической участи «государства-чудовища», о неизбежном крахе нации, вздумавшей поставить себя над миром; автор проклинает власть, погубившую собственный народ под лозунгами его процветания.

БИЛЕТ 12

1. Миф в литературе XX века. Мифологическая основа романа Дж. Джойса «Улисс»

Миф - один из центральных феноменов в истории культуры и древнейший способ концепирования окружающей действительности и человеческой сущности. Миф - первичная модель всякой идеологии и синкретическая колыбель различных видов культуры - литературы, искусства, религии и, в известной мере, философии и даже науки.

Наука не может, как надеялись позитивисты в XIX веке, полностью вытеснить мифологию, и прежде всего потому, что наука не разрешает такие общие метафизические проблемы, как смысл жизни, цель истории, тайна смерти и т. п., а мифология претендует на их разрешение. Миф вообще исключает неразрешимые проблемы и стремится объяснить трудно разрешимые через более разрешимое и понятное. Главная цель - поддержание гармонии личного, общественного, природного, поддержка и контроль социального и космического порядка.

Дж. Джойс написал один из первых в этом стиле романов – “Улисс”. Одна из глав этой книги представляет собой журналистский репортаж, другая – рекламный таблоид, третья – “музыкальную” симфонию, четвёртая стилизована под вопросы катехизиса и т.п.

Дж.Джойс устами своего героя Стивена рассказывает о мечте вообще освободиться от ужаса истории, которая есть лишь бессмысленное кружение на одном месте. Герои Джойса страдают от всякого социального давления (Стивен) и одновременно наоборот (в лице Блума) от неукорененности индивида в социуме. В "Улиссе" мифологические античные параллели (с концентрацией на персонажах "Одиссеи") служат фоном и способом характеристики героев. Используется путь их сравнения с героями мифологическими. При этом персонажи сравниваются с античными или библейскими героями не только разными, но прямо противоположными. В романе Джойса «Улисс» эпико-мифологический сюжет «Одиссеи» оказывается средством упорядочения первичного хаотического художественного материала. Герои романа сопоставляются с мифологическими персонажами гомеровского эпоса, многочисленные символические мотивы в романе являются модификациями традиционных символов мифологии - первобытной (вода как символ плодородия и женского начала) и христианской (мытье как крещение). Джойс прибегает и к нетрадиционным символам и образам, представляющим примеры оригинальной мифологизации житейской прозы (кусок мыла как талисман, иронически представляющий современную «гигиеническую» цивилизацию, трамвай, «преображённый» в дракона, и т. д.). в «Улиссе» мифологизм даёт лишь дополнительную опору для символической интерпретации «натуралистически» поданного материала жизненных наблюдений (непосредственным сюжетом романа является один день городской жизни Дублина, как бы пропущенный сквозь сознание главных персонажей). Для мифологического моделирования истории Джойс чаще всего пользуется мифологемой умирающего и воскресающего богочеловека - в качестве «метафоры» циклической концепции истории.

2. Отражение особенностей японского мироощущения в романе Я. Кавабата «Тысячекрылый журавль»

Ясунари Кавабата известен как писатель, обращавшийся в своих произведениях к национальным традициям. Однако его литературные реминисценции интересны не сами по себе, но прежде всего тем, что эстетические идеалы литературы прошлого, которые сменяли друг друга в ходе достаточно длительного литературного процесса, в произведениях этого писателя сосуществуют в едином художественном времени и пространстве, органически сочетаясь и дополняя друг друга. Это составляет особую специфику литературы Кавабаты, остающейся, при постоянных обращениях к прошлому, к традиции, литературой вполне современной и чуждой какому-либо эпигонству.

Я.Кавабата (1899-1972), один из крупнейших писателей современной Японии, лауреат Нобелевской премии.

Все мысли и рассуждения в речи Ясунари Кавабаты - это мысли о наследии, которое для него неотделимо от современной жизни и сливается с ней как «среда обитания» его души.

В загадочной повести К. «Тысячекрылый журавль» (1949), в основе которой лежит традиционная японская чайная церемония, прослеживаются элементы «Саги о Гэндзи». Тонкое проникновение в душевный мир героев, огромное внимание, уделяемое их чувствам и переживаниям, отличают повесть. Сложные душевные коллизии, борьба чувства любви с сознанием вины, своего рода одержимость чувством вины.

В центре внимания писателя взаимоотношения и душевные конфликты четырех персонажей: 25-летнего Кикудзи Митани, госпожи Ооты, ее дочери Фумико и юной Юкико Инамуры. Любовь Кикудзи к госпоже Ооте с самого начала омрачена для него глубоким чувством вины от сознания того, что эта женщина была в связи с его покойным отцом. Это же обстоятельство мучает и госпожу Ооту. Ей стыдно и перед дочерью, и перед молодым человеком, который к тому же, как она знает, помолвлен с Юкико. Все это в конце концов приводит ее к самоубийству.

Взаимное чувство, возникшее после ее смерти у молодых людей - Кикудзи и Фумико, - также с самого начала омрачено трагедией г-жи Ооты. В результате Фумико уходит из жизни Кикудзи, уезжает навсегда, мучимая чувством стыда за мать и сознанием вины за любовь к человеку, бывшему до того возлюбленным матери. Полюбив Юкико и в конце концов женившись на ней, Кикудзи долго не может обрести полного счастья, терзаемый чувством вины за свое прошлое.

БИЛЕТ 13

1. Общественно-культурная ситуация 1950-1960 гг. во Франции и ее отражение в литературе. Роман Р. Мерля «За стеклом»

Рубежом, меняющим ХХ век после второй мировой войны еще раз, стал 1968 год, когда университетские городки Франции, США, Англии, Германии захлестнули студенческие бунты. Сам факт выступления анархиствующих студентов Сорбонны разрушил миф об устойчивости общества потребления и обострил проблему всеобщей дегуманизации. Осмысление последствий студенческих "революций" пришло позднее (Р.Мерль "За стеклом"), но безнадежный, на первый взгляд, бунт обнажил устрашившую европейцев глубину противоречий технологической и потребительской цивилизации, утрату идеалов и падение духовности. И эта проблема, проблема мучительной дихотомии веры и нигилизма, потеря цельности мира, который видится распадающимся на фрагменты и в котором человек трагически не защищен, и трепетной надежды на воссоединение разбитых осколков зеркала бытия, на формирование новой "соборности" станет одной из ведущих в мировой литературе последней трети ХХ столетия.

Один французский критик назвал Робера Мерля "романистом идей". Действительно, в его романах идеи выступают как равноправные наряду с людьми, герои жизни и искусства, как двигатели человеческих поступков. В наш сугубо интеллектуальный век это делает Мерля художником глубоко современным. Современность эта не внешняя. Ей чужда погоня за преходящей модой новейших литературных приемов. Мерль почти всегда выдерживает тон подчеркнутой бесстрастности повествования. Впрочем, бесстрастность оказывается внешней, она не скрывает, а лишь оттеняет демократичность убеждений автора. Он привлекает острым восприятием жгучих проблем, волнующих нас сегодня, непримиримостью к любым формам социального гнета и подавления личности.
"За стеклом" - не роман в традиционном смысле слова. Это скорее беллетризованное описание студенческих волнений, действительно происшедших 22 марта 1968 года на гуманитарном факультете Парижского университета, размещенном в Нантере - городе-спутнике французской столицы. В книге действуют и вполне реальные люди, имена которых еще недавно не сходили с газетных полос, и персонажи вымышленные, однако же не менее достоверные как социальные типы.
День, рассказ о котором составил объемистую книгу, трудно назвать историческим. Но он оказался одним из первых, почти незаметных толчков перед политическим землетрясением, неожиданно охватившим Францию, - движением мая--июня 1968 года. Начавшись с массовых выступлений студентов, которые протестовали против полицейских репрессий и требовали реформы высшей школы, это движение вылилось в общенародную забастовку, сопровождавшуюся почти повсеместным занятием французскими рабочими и служащими предприятий и учреждений. Движение привело к отставке правительства и в конечном счете - президента Франции генерала де Голля. Оно вызвало глубокие сдвиги в социально-экономических и политических условиях жизни французского народа. Оно дало толчок цепной реакции студенческих волнений, которые прокатились в 1968--1970 годах едва ли не по пятидесяти странам.

Рецензия на книгу «Гроздья гнева» – Дж. Стейнбек, написанная в рамках конкурса «Книжная полка #1».

Кажется, открыв эту книгу, из нее посыплется песок вперемешку с землей, а в глаза будет бить беспощадное солнце, и, щурясь от его лучей, ты будешь внимательным взглядом всматриваться в напечатанные слова, ища в них, словно среди стеблей кукурузы, очередные образы и символы, которыми буквально усеяно это произведение.

Долгое время на широких просторах Оклахомы люди жили в своих домах, собирали урожаи на своих участках, ели еду, которую сами выращивали. Именно здесь они переживали личные трагедии, заводили новые семьи, производили на свет очередных продолжателей рода. Однако это незримое, но тесное единство с землей, выраженное абсолютно всем: телом, душой и мыслями – резко разрывается, когда на сокровенную территорию вторгается новый мир со своим безнравственным и равнодушным к проблемам других порядком, и теперь человек вынужден покинуть настолько близкие ему места, быть вырванным из родной почвы с корнями. На его место приходят машины. На его место приходят водители тракторов. На его место приходят новые владельцы, которым абсолютно наплевать на людей, потерявших свою землю, свои дома, свои корни. Они заботятся лишь о собственном кошельке, о том, чтобы приумножить свои владения и цифры на банковском счете. Эта несправедливость и нечеловеческое отношение к родному народу вызывает возмущение и раздражение, сеет внутри тебя зерна гнева .

“У торгашей одна забота: обставить да надуть, а называется это у них по-другому… В том-то все и дело. Укради покрышку - и ты вор, а он хотел украсть твои четыре доллара - и это ничего. Это коммерция.”

Тысячи семей, подражая солнцу на небосводе, держат свой путь с востока на запад, чтобы попасть в обещанный им объявлениями фруктовый рай: найти там работу, приобрести дом, воспитать следующее поколение. Во время каждой остановки обездоленные семьи сливаются в единое целое, формируя свой отдельный мир, правила которого всем понятны без оглашения: уважай старших, помогай другим, заботься о младших. Но каждое утро этот мир распадается, чтобы вечером восстановиться вновь, пусть и с другими попутчиками. Подобно сухопутной черепахе, которая медленно и упорно движется вперед, переваливаясь через различные препятствия, люди так же неуклонно следуют по своему маршруту. Они несут с собой традиционные ценности и принципы, согласно которым они были воспитаны сами и за которые крепко держатся, как за невидимую нить, связывающую их друг с другом и с покинутой родиной. Теперь, лишившись почти всего, кроме своих близких, имея при себе лишь мечту о беззаботной жизни, они заражаются и заражают других иллюзией предстоящего благополучия, хотя повсюду их преследует затаившаяся мысль, что даже в раю есть свои змеи.

Произвол, беззаконие, повсеместная лживость, отрицание традиций и полная безнравственность – вот, что с собой несет чума новых капиталистических принципов. Мир начинает покрываться ржавчиной и разъедаться непомерной жадностью и алчностью людей, давно потерявших душевную связь с землей.

“Банк - чудовище - должен получать прибыль все время. чудовище не может ждать. Оно умрет. Если чудовище хоть на минуту остановится в своем росте, оно умрет. Оно не может не расти.”

Джон Стейнбек настойчиво взращивает ростки гнева в читателях, своевременно поливая их описаниями вопиющей несправедливости. Так и хочется обратиться ко всем этим семьям, потерявшим многое и которые неизвестно сколько потеряют еще, призвать их к действию. Но если бы было все так просто: ведь у них масса проблем и забот. Впервую очередь, им необходимо найти твердую почву под ногами, которую они не так давно оставили позади, там в Оклахоме…

“…в глазах голодных зреет гнев. В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева - тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго.”

Паломничество под раскаленным солнцем на другой край континента, в другую цивилизацию, в новый мир. Остается лишь догадываться, каково это – читать подобный роман, открытый манифест, призывающий противостоять новым порядкам, после тяжелых испытаний Великой депрессии. Книга одна из тех, которые остаются в памяти не как прочитанные, а как прожитые. Шедевр мировой литературы, пропитанный чувством безграничных масштабов окружающей природы, которую шрамом на лице пересекает дорога на запад. Неосознанно проникаешься к героям, становишься еще одним членом семьи, надеясь не стать обузой для этих добрых людей, взбираешься на грузовик и устремляешь свой взор вперед, в надежде увидеть роскошные долины персиков и апельсинов, но в это же время чувствуешь созревшие внутри гроздья гнева …

Давно установился стереотип об Америке, как об экономическом рае. Страна свободы и демократии. Однако с этим наверняка не согласился бы Джон Стейнбек. «Гроздья гнева», написанные им, расскажут читателю о том, насколько тяжёлой могла быть жизнь рядового американца в годы Великой Депрессии. Роман не утратил своей актуальности и сегодня, причём, применительно не только к Соединённым Штатам.

Фридрих Энгельс в незавершённом труде «Диалектика природы» предполагал: не что иное как труд сделал из обезьяны человека. Тезис так и остался лишь гипотезой, но в том, что труд определённо облагораживает и развивает, есть какая-то правда. Именно трудом человек зарабатывает себе и своей семье на жизнь. В труде он самореализуется (сюда относится, разумеется, и труд интеллектуальный).

Но также и эксплуатация существует столетиями. Зачастую на труде работника наживается кто-то ещё. В этом антагонизме заключена классовая борьба. Но что, если человека, желающего работать, попросту лишают возможности трудиться? Отнимают всякие условия для честного обеспечения себя и своей семьи?

Эти вопросы, пожалуй, ставил себе любой, столкнувшийся с безработицей. Автор настоящей статьи сам совсем недавно, уже в XXI веке, на собственной шкуре уяснил, каким жестоким может быть рынок труда в деградирующей рыночной экономике.

Как быть безработному? Анатолий Чубайс однажды, в 90-е годы, бросил фразу: «Они не вписались в рынок» .

В Соединённых Штатах Америки, этой Земле Обетованной для любого предпринимателя, похожая философия ходила на 60 лет раньше — зверствовала Великая Депрессия. Справедливый свободный рынок тогда вышвырнул на улицы 25% взрослого населения — тоже «невписавшиеся». Снижение прибылей, ничего не поделаешь.

Великая Депрессия в США

Но это люди. Целые семьи, которые просто хотели бы трудиться и жить. О судьбе таких людей в годы кризиса и написал свой роман прозаик Джон Стейнбек. «Гроздья гнева» — это великая книга о бедах трудового народа в условиях капитализма .

Джон Стейнбек, краткая биография

Стейнбек был потомком немецких и ирландских эмигрантов, покинувших Родину еще в девятнадцатом столетии. Сын школьной учительницы и казначея, он провёл практически всё детство в сельской провинции. Ещё мальчиком видел тяжёлый труд фермеров и мигрантов. Образы людей земельного труда в дальнейшем постоянно описывал в своих произведениях Джон Стейнбек («Гроздья гнева», «О мышах и людях», «К востоку от рая»).

Писатель родился в 1902-м году. Его смело можно отнести к той плеяде авторов, что пережили столь насыщенную событиями первую половину XX века (в других статьях мы уже говорили о и ). Кстати, также как его британский коллега Оруэлл, в 20-е годы американец Стейнбек перебивался самыми разными неквалифицированными заработками, лелея мечту в конечном итоге стать писателем. В 30-е же годы литературная карьера, наконец, началась и совпала по времени с мраком Великой Депрессии.

Джон Стейнбек

В 1936-м году Джон Стейнбек много проводил времени с сезонными работягами в штате Калифорния, собираясь написать цикл документальных очерков. Однако изначальный замысел сильно трансформировался. Писатель с удивлением обнаружил не только чудовищные условия жизни и работы этих людей – но ещё и то, что в большинстве своём они были обычными американцами, а не приезжими из Мексики.

Эти и другие наблюдения, в конце концов, помогли прозаику написать один из важнейших американских романов ХХ века – «Гроздья гнева».

Кроме всего прочего, Стейнбек дважды бывал в СССР: в 1937-м и 1947-м. В результате второй поездки появилась документальная , призванная рассказать американскому населению о быте обычного советского гражданина. В Советском Союзе регулярно издавались произведения Джона Стейнбека, в том числе и собрания сочинений.

В 1962-м году получил Нобелевскую премию по литературе.

Книга «Гроздья гнева»

США, 1930-е. Южный штат Оклахома. Из-за череды неурожайных лет, совпавших с тотальным экономическим кризисом по всей территории страны, крупные землевладельцы и банки, руководствуясь соображениями финансовой целесообразности, начинают выселять фермеров, арендующих участки. Сотни семей попросту сгоняют с места, не предлагая никаких альтернатив или помощи.

Гроздья гнева

Присутствие этих людей на земле больше невыгодно – остальное не интересует крупный капитал. Приезжают трактора, равняют дома с землёй и приступают к обработке тех территорий, на которых ещё совсем недавно с любовью трудились фермеры. Растерянные, безработные оклахомские крестьяне на последние сбережения покупают полуразваленные подержанные грузовички и массово со всеми пожитками подаются в солнечную Калифорнию, надеясь найти работу на бескрайних фруктовых плантациях.

Именно в такое время и возвращается домой молодой парень Том Джоуд. Он четыре года просидел в тюрьме Мак-Алестер за убийство – в целях самообороны зашиб лопатой насмерть напившегося знакомого. Тома выпустили досрочно за хорошее поведение, и теперь он надеется просто приехать на родную ферму, встретиться с близкими и немного отдохнуть. Но дом разрушен. Семьи нет.

Только бродит по округе философствующий бывший проповедник Кейси, да ныряет из одной канавы в другую фермер Мьюли, вопреки закону отказавшийся убраться с родной земли. От них Том Джоуд узнаёт последние новости. Остальные Джоуды, как и другие фермеры, вынуждены были покинуть дом с участком – они вот-вот должны уехать в Калифорнию, а пока временно разместились у дяди Джона, брата главы семейства.

В итоге Том воссоединяется с семьёй и решает отправиться вместе с ними искать лучшей доли. Но впереди едва ли их ждёт счастливая участь. По всей Америке крупные капиталисты пытаются сохранить свои состояния в условиях Великой Депрессии, и вопросы трудоустройства деревенских фермеров (пускай даже когда их тысячи) мало беспокоят дельцов.

Об этом и расскажет книга «Гроздья гнева».

Анализ романа «Гроздья гнева»

Реальный материал, почерпнутый Стейнбеком из жизни, в сочетании с выразительной художественной силой писательского языка создаёт воистину мощную смесь, оказывающую колоссальное воздействие на читателя. При прочтении очень трудно не проникнуться сочувствием к обездоленным рабочим Америки и не ощутить загорающейся ярости против алчных, расчетливых банкиров, бизнесменов и даже мелких частных лавочников. Не зря роман носит название «Гроздья гнева» − оно на редкость точное (автор статьи рискнёт заявить, что возможно, это одно из лучших названий в мировой литературе).

Крупные собственники, вроде владельцев тысяч акров земли в Оклахоме или Калифорнии либо безжалостно выкидывают людей с детьми на улицу без еды и жилья, либо платят нищенские зарплаты за изнурительный физический труд, зная, что человек, у которого голодает семья, согласится на любую оплату. А отдельные прощелыги, например, торговцы подержанных машин, впаривают наивным крестьянам всякий хлам втридорога, ни сколько не стыдясь.

Показать со всех сторон бессильную злобу одних, беспринципную алчность других и общий характер жестокого мира капитализма Джону Стейнбеку помогает своеобразная структура произведения. Он чередует главы, рассказывающие сюжет об отдельно взятой семье Джоудов с главами, дающими более обширный взгляд на жизнь США того времени. В этих главах второго порядка мы наблюдаем то за работой придорожной забегаловки, то узнаём о политике уничтожения лишних урожаев на плантациях, то слушаем диалог безымянного фермера с таким же безымянным банковским клерком. Благодаря подобным отступлениям писатель транслирует свою гражданскую позицию и делает это чрезвычайно убедительно.

Приведём несколько цитат:

«Лёгкое движение рычага — и гусеничный трактор отклонился бы от своего пути, но рука тракториста не могла сделать это движение, потому что чудовище. создавшее трактор, чудовище, пославшее его сюда, владело руками тракториста, его мозгом, его мускулами; оно обрядило тракториста в наглазники, в намордник, затемнило наглазниками его разум, приглушило намордником его речь, затемнило его сознание, приглушило слова протеста. Он видел землю не такой. какой она была на самом деле, он не мог вдохнуть в себя её запах; его ноги не разминали комьев этой земли, он не чувствовал её тепла, её силы. Он сидел на железном сиденье, его ноги стояли на железных педалях»

«Арендаторы негодовали: дед воевал с индейцами, отец воевал со змеями из-за этой земли. Может, нам надо убить банки - они хуже индейцев и змей. Может, нам надо воевать за эту землю, как воевали за нее отец и дед?»

«Это преступление, которому нет имени. Это горе, которое не измерить никакими слезами. Это поражение, которое повергает в прах все наши успехи. Плодородная земля, прямые ряды деревьев, крепкие стволы и сочные фрукты. А дети, умирающие от пеллагры, должны умереть, потому что апельсины не приносят прибыли»

Генри Фонда в роли Тома Джоуда

В какой-то степени между романами «Гроздья гнева» Джона Стейнбека и «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд (о нём мы тоже однажды обязательно поговорим) проходит вся диалектика американского общества. С одной стороны жизнь и проблемы работящих честных людей, с другой стороны – концентрированный эгоизм бизнесменов.

Возвращаясь к «Гроздьям гнева», стоит сказать, что психологические портреты основных персонажей позволяют искренне сопереживать им. И мы считаем нужным выделить несколько особенно примечательных характеров.

Том Джоуд – уже упомянутый нами герой, вернувшийся из тюрьмы. Он честный, прямолинейный парень, с обострённым чувством справедливости, не привыкший давать себя в обиду (потому и попал за решётку). Он не ищет неприятностей специально и не любит много размышлять. «Шаг левой, шаг правой» — такой девиз кажется ему наиболее эффективным.

Том говорит водителю, на попутном грузовике которого возвращается домой:

«Я ничего замалчивать не собираюсь. Ну, сидел я в Мак-Алестере. Четыре года отбарабанил. И одежку мне там дали перед выходом. Пусть все знают, плевал я на это. Вот иду теперь домой к отцу, потому что без вранья работы не найдёшь, а врать я не собираюсь»

Но с развитием истории Тому придётся осознать, что нельзя больше просто шагать. Его горячая душа не может безразлично наблюдать за гнусностью, происходящей повсеместно.

Джейн Дарвелл в роли мамы Джоуда

Мать – пожалуй, самый удачный образ, который предлагают «Гроздья гнева». Эта простая женщина представляет собой стержень всего семейства. Она всех подбадривает, ведёт хозяйство, учит и следит за детьми, не даёт мужчинам расклеиться. Мать принимает эту нагрузку, как должное, и стоически выдерживает все удары судьбы – в этом она немного похожа на героиню книги Максима Горького. Даже когда мужчины дают слабину, не понимая, как реагировать на реальность, женщина воплощает твёрдость и решительность. Лишь со старшим сыном Томом она может быть временами полностью откровенной:

«Ты молодой, ты смотри вперёд, а я… у меня сейчас только дорога перед глазами. Да вот ещё думаю, скоро ли проголодаются, скороли спросят свиных костей. <…> Хватит с меня. Больше я ничего не могу. А задумаюсь, вам от этого хуже будет. Вы все тем и держитесь, что я о своём деле пекусь»

Джон Кэррадайн в роли Джима Кейси

Джим Кейси – когда-то он был священником, но прекратил религиозную деятельность, потому как почувствовал, что недостаточно сильно верит и чересчур часто грешит. В его душу закралось сомнение. Не смотря на то, что многие по-прежнему называют его проповедником, он всячески открещивается от этого звания. Кейси – наиболее рефлексирующий отстранённый персонаж произведения Стейнбека.

Где-то в середине путешествия Кейси говорит Тому:

«Я всё время слушаю. Потому и задумываюсь. Сначала слушаю, что люди говорят, а потом начинаю понимать, что они чувствуют. Я их всё время слышу, я их чувствую; люди бьют крыльями, точно птицы, залетевшие на чердак. Кончится тем, что поломают они себе крылья о пыльные стёкла, а на волю так и не вырвутся».

Он пытается понять смысл жизни, понять человека и его душу, понять, как всем быть дальше. И, судя по всему, в конечном итоге, он это понимает.

Дядя Джон – старший брат отца семейства, горький пьяница. На протяжении многих лет его разъедает чувство вины за смерть жены. Когда-то он вовремя не вызвал ей врача, и она умерла. С тех пор Джон сам не свой, и в отчаянной попытке хоть как-то искупить вину старается делать добро детям своего брата. Несмотря на сложное психическое состояние, он отправляется в путешествие вместе со всей семьёй и всячески старается быть полезным.

Разумеется, и другие герои яркие. И старший Джоуд, и Эл (младший брат Тома), и совсем маленькие Руфь с Уинфилдом. Чтобы насладиться всем калейдоскопом достоверных интересных личностей, рекомендуем взять и прочитать роман.

Фильм «Гроздья гнева»

Обыкновенно говорим об экранизации, если таковая имеется, и о ней не совсем стыдно рассказать. А фильм «Гроздья гнева» режиссёра Джона Форда – совсем не то, от чего можно устыдиться.

режиссёр Джон Форд

Перед нами тот редкий случай, когда великая книга породила не менее великий фильм. Джон Форд поставил картину практически сразу вслед за публикацией романа Джона Стейнбека – в 1940-м году. И определённо можно назвать экранизацию в числе наиболее ярких американских фильмов 40-х годов. Экранная версия Форда в реалистической манере показывает США Великой Депрессии, а отличный актёрский состав успешно оживляет в кадре написанных на бумаге персонажей Стейнбека. Работы Генри Фонды (Том Джоуд), Джейн Дарвелл (Мать) и Джона Кэррадайна (Кейси) запоминаются надолго.

фильм Гроздья гнева

В то же время, кинолента в некоторых аспектах отступает от литературного первоисточника. Наиболее бросающееся в глаза различие – уровень жёсткости. Стейнбек беспощаден к читателю. Его реальность обжигает, злит и не оставляет никакой надежды на то, что всё само станет лучше.

Джон Форд сам по себе сентиментален (это заметно по всей его фильмографии), и он сильно сглаживает острые углы, вдобавок Голливуд того времени не слишком любил представлять жизнь, как она есть – щадил зрителя (или отправлял его в мир грёз). Потому фильм «Гроздья гнева» значительно мягче по общему настрою. Что, конечно, не снижает его художественной ценности.

Кинокартина стала обладателем двух премий «Оскар»: за лучшую режиссуру и лучшую женскую роль второго плана.

По-прежнему «Гроздья гнева»?

Актуальна ли сегодня книга, которую написал Джон Стейнбек? «Гроздья гнева» не принадлежат одной лишь истории литературы. Роман поднимает те же самые вопросы, которые стоят сегодня чрезвычайно остро по всему земному шару. В России в том числе. По-прежнему существуют безработные. По-прежнему существует хищническое желание заработать на горе других. По-прежнему существует бессовестная эксплуатация человеческого труда. По-прежнему в душах людей зреют гроздья гнева. И по-прежнему справиться с этими вызовами можно лишь сообща.