Анатолий Витальевич Дьяков (1911—1985) - биографии - биографии - Вечная память. Самый нужный человек в сельском хозяйстве

«Чудеса и Приключения» 11/95

Пророк погоды

Геннадий СМОЛИН

Как-то я поинтересовался у знакомого сатирика: мол, откуда у тебя такая находка - дескать, «я великолепно говорю по-французски, но... через переводчика»? И он поведал мне о том, как, выступая как-то раз в подмосковном Обнинске, прослышал о чудаке-ученом Дьякове, который сделал доклад перед соотечественниками-коллегами на чистейшем французском, а его тут же перетолмачивала на русский молодая переводчица.

Спустя некоторое время я узнал подробности: это был Дьяков - тот самый прогнозист погоды из Горной Шории в Кузбассе, который давал бюллетени погоды чуть ли не на год вперед, поражая как специалистов, так и обывателей. Подобное воспринимали, как чудо!.. Ведь он посылал свои сверхточные прогнозы на Кубу, во Францию, в Германию. На него молились сибирские летчики.

Много лет потребовалось официальной науке, чтобы понять суть его предсказаний. Сибирские летчики до сих пор вспоминают точность его прогнозов. Из сибирской глубинки Фидель Кастро получал его предупреждения о тайфунах.

ПО СТОПАМ ФЛАММДРИОНА И ЧИЖЕВСКОГО

Метеорология пребывала на заре XIX века в зачаточном состоянии. Подвижка была дана тогда, когда за дело взялся директор Парижской обсерватории г-н Леверье, известный на ту пору как светило французской астрономии. Император Наполеон III, угнетенный гибелью флота союзников из-за внезапного шторма в период Крымской войны, обратился к знаменитому ученому, чтобы выяснить возможность повторения катастрофической ситуации. Леверье, не долго думая, снял показания нескольких барометров на разных метеостанциях Франции и полученные результаты перенес на карту, а соединив линиями-изобарами, спрогнозировал дальнейший путь гибельного циклона. Император был в восторге от открытия своего подданного. С тех пор метеорологи стали всерьез заниматься изучением перепадов атмосферного давления.

Ну а классики науки об атмосферных явлениях пошли еще дальше. Такие ученые, как Фицрой, Классовский, Фламмарион, Дове и другие разработали тезис двух атмосферных потоков - теплого (экваториального) и холодного (полярного), от изменения мощности которых зависит погода на нашей планете. Указанными потоками дирижирует Солнце. Во время взрывов на светиле к Земле летит «солнечный» ветер, вызывающий магнитные бури, играющие не последнюю скрипку в формировании погоды на планете. В свою очередь, на солнечную активность влияет множество факторов, из которых можно вычленить три наиболее важных: периоды обращения планет, направление их магнитного поля и сближение планет друг с другом. Причем самый сильный эффект дает так называемый парад планет, когда они для стороннего наблюдателя как бы накладываются друг на друга и образуется своеобразная гравитационная труба с двумя-тремя линзами.

Идущее вдоль выстроившихся на парад планет излучение звезд фокусируется своеобразной «гравитационной трубой» на Солнце, формируя на нем гигантские взрывные процессы, а это, как давно доказал А. Л. Чижевский, вызывает бурные изменения как в погоде на Земле, так и провоцирует социальные катаклизмы на планете...

Последователем славного французского ученого-астронома и популяризатора науки Камилла Фламмариона, а также русского космиста Александра Чижевского стал наш современник Анатолий Витальевич Дьяков. И как это зачастую оказывается в России, естествоиспытатель Дьяков жил и занимался научными изысканиями не в Москве-столице, а в предгорьях Алтая, в Горной Шории или точнее - в окрестностях поселка Темиртау. Грустно констатировать, но Анатолия Витальевича не стало среди нас недавно, около десяти лет назад. Заслуга Дьякова в том, что он нашел и рассчитал колебания мощностей полярного и экваториального потоков атмосферных масс, увязав их параметры с активностью Солнца. В непосредственной близости с непрезентабельным своим домом Анатолий Витальевич собственноручно соорудил небольшую обсерваторию, которая пышно называлась «Гелиометеорологическая обсерватория Кузбасса имени Камилла Фламмариона». Этим жестом Дьяков увековечил имя французского ученого на просторах Сибири. Сей благородный акт был произведен с соблюдением необходимых формальностей - с полного согласия «Астрономического общества Франции» и, конечно же, великодушного «добро» местных властей при держащих...

САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НА ОСНОВЕ ДВУХ ВЫСШИХ ОБРАЗОВАНИЙ

Анатолий Витальевич Дьяков детство и юность провел в южных степях Украины близ провинциального городка Елизаветграда, где уже в юношеские годы значился в активных членах «Русского общества любителей мироведения». Главное было то, что у него имелся великолепный прибор - 70-миллиметровый телескоп, взятый под честное слово у школьного учителя. С помощью этого инструмента юный астроном постигал тайны дневного светила и прочих космических тел. Окончив два университета - сначала Одесский, а затем Московский, Дьяков отправился в романтическом порыве далеко за Урал, на... строительство Кузнецкого металлургического комбината. Там молодого физика назначили почти что по специальности: главным метеорологом Горно-Шорской железной дороги. А его дебют в этом качестве состоялся тогда, когда он дал однодневный свой прогноз на 12 июля 1936 года: «Малооблачная погода благоприятна для строительных работ»,- так гласила его гениальная депеша.

А следует заметить то, что в те яростные тридцатые ошибка в прогнозе могла окончиться в лучшем случае лагерем. Лихое, как говорится, время. Тогда Дьякову еще не были доступны долгосрочные и сверхтайные предвидения погоды, зато спустя 36 лет Анатолий Витальевич заставил говорить о себе не только в СССР, но и заграницей... Многие еще помнят, как летом 1972 года на Средне-Русскую возвышенность пала Великая Сушь. Вспыхивали, будто спички, леса, а сизая дымка, переходящая в непроницаемую прогорклую мглу, заволакивала гигантские просторы Подмосковья: горели торфяники... Тогда, пожалуй, впервые о Дьякове заговорила вся страна, благодаря вездесущим репортерам, которые отыскали его в таежном уголке Кузбасса, прознав о его долгосрочных прогнозах погоды, а главное о том, что он загодя предупреждал о грядущей небывалой жаре. Анатолий Витальевич был немедленно возвеличен и приглашен в том же 1972 году в первопрестольную на I Всесоюзное совещание «Солнечно-атмосферные связи в теории климата и прогнозы погоды». Вот тогда-то А. В. Дьяков и посетил подмосковный город науки Обнинск. Здесь во ВНИИ гидрометинформации он выступил со своим докладом на превосходном французском языке. Теперь никто не ведает о первопричинах такого поступка...

Известно только, что в тот день ученой братии - местной и приезжей - набилось в институтском конференц-зале видимо-невидимо. Слушали отечественного варяга из дальних далей Сибири с придыханием, с любопытством взирая на «достопримечательность из Темиртау», новоявленного «чудака Дьякова» (сколько было их, таких «чудаков», в России - тьма!). Ну а потом, как водится, вволю позубоскалили в институтских журналах, в тиши коридоров или дома, на кухне насчет «доклада на французском через переводчика». Знатно досталось А. В. Дьякову, представителю эдакой «папуасско-экзотической» метеорологической школы.

ТОЧНОСТЬ ПРОГНОЗОВ - НА УРОВНЕ XXI ВЕКА

Шутки в сторону. Ядовитый юмор слушателей, а точнее - оппонентов на «дьяковских чтениях» становится постижимым, ежели обратиться к результатам научной деятельности наших обнинских (и московских тоже) пересмешников: у них трех-, пятидневные прогнозы были почти что с нулевым попаданием в цель. А у этого варяжского гостя аналогичные показатели, просто поразительные по точности. А именно: Анатолий Витальевич довел успешность декадных прогнозов по Западной Сибири до... 90-95%, а месячных - до 80-85% попаданий в яблочко! Более того, с помощью выявленных закономерностей атмосферной динамики ученый Дьяков делал предупреждение не менее чем за полмесяца о 50 исключительных атмосферных аномалиях, которые возникали над обширной территорией Евразии или Атлантики. Среди них такие сюрпризы погоды, как штормы, тайфуны, ураганы, ливневые дожди, глубокие циклоны либо антициклоны, ну и, конечно же, великая сушь или свирепый мороз. В контексте сказанного любопытен случай с предупреждением французам о необычайно суровой зиме, сделавшим А. В. Дьякова в одночасье знаменитым на Западе, а уже оттуда - в России... Вот небольшая хроника тех стародавних событий.

Париж, Франция. Ответная телеграмма: А. В. Дьякову, Темиртау, СССР (в довольно-таки снисходительном тоне): «Спасибо за депешу, а в особенности за срочность. Мы уже одеваемся в теплые манто» (дескать, ха-ха, здорово напугали нас Вы, русский коллега!). 21 декабря 1978 года - самое начало обещанных Дьяковым небывалых заморозков во Франции. Выдержка из газеты «Известия»: «Сильное похолодание в Европе вызвало резкое повышение расхода электроэнергии... Прекратили работу многие заводы и фабрики... Замерзли поезда... Ущерб оценивается в четыре миллиарда франков...»

Срочная телеграмма А. В. Дьякову, Темиртау, СССР: «Спасибо за Ваше великолепное предвидение,- уже совершенно в иной манере депешировал г-н Ж. К. Пеккер.- Можете ли Вы, дорогой коллега и досточтимый друг, прислать заметку о Вашей методике предвидения? Надо ли при этом учитывать активность Солнца и каким образом?»

Символично было то, что подобное спрашивал земляк и коллега того самого Камилла Фламмариона, который одним из первых увязал строгую зависимость погоды и активность Солнца. Наш Дьяков все пятьдесят лет жизни и работы в своей гелиометеорологической обсерватории в Темиртау, следуя заветам знаменитого француза, наблюдал именно за активностью нашего светила, построил физико-математическую модель взаимодействия главных воздушных потоков с геомагнитным полем Земли, чего до этого «чудака из Сибири» не приходило никому в голову.

ТЕЛЕСКОП НА СЕЛЬСКОЙ ИЗБЕ

Все свои сенсационные открытия Дьяков совершил, благодаря скрупулезным наблюдениям из домашней обсерватории имени Камилла Фламмариона, представляющей собой аккуратную башенку с характерным куполом для телескопа, которая, в свою очередь, была ловко прилеплена к сельской избе-пятистенке. Его прошлое участие и вклад в строительство Кузнецкого металлургического комбината теперь воздавались сторицей - купол по его спецчертежам металлурги изготовили в момент; они же приобрели рефлектор с метровым зеркалом в той же Франции - это для сына и наследника идей Камилла и его первых изыскательских шагов. Ну а сам батюшка Анатолий Витальевич пользовался не один десяток лет школьно-примитивным телескопом, презентованным во времена оные еще академиком Тиховым, наводя свой ученический телескоп на загадочно-изменчивые пятна на Солнце и неторопливо записывая цифирь в школьную тетрадь, чтобы вскорости выдать сенсационно-долгосрочные прогнозы.

Это традиционный, так сказать, русский «консерватизм», когда отечественные ученые, пользуясь удивительным симбиозом из допотопной аппаратуры и ультрасовременных методов, совершают в итоге великие открытия в научных сферах либо технике. Таков почерк многих - подьячего Крякутного, механиков и конструкторов Кулибина и Ползунова, братьев Черепановых, естествоиспытателя Циолковского и метеопрогнозиста Дьякова. Анатолий Витальевич был возведен на пьедестал почета в 1972-1973 годах. Но вот прошло каких-нибудь десять - двенадцать лет, и его напрочь забыли не только коллеги из Гидрометцентра, да и вообще общественность СССР. Как это уже случалось не раз в Российской империи, так оно произошло и в Советском Союзе и продолжилось в нынешней Российской Федерации. Можно, конечно, объяснить наступившее замалчивание неординарного ученого и человека монополизмом «московской метеорологической школы», которая тяжелым катком прокатилась по географическим широтам и долготам страны. Или утверждать, что в определении погоды на Евразийском континенте главенствующую роль играет Гольфстрим, а вовсе не Солнце. В наше непростое время с ходу не ответить на подобного родавопросы. Просто неистребимой памятью людской уже подмечено, что в многострадальной матушке-России испокон веков любят великих соотечественников, но... покойников...

Тогда делается очевидным то, почему до сих пор не востребована рукопись А. В. Дьякова «Предвидение погоды на длительные сроки на энергоклиматической основе», которая была окончена и положена им в стол аж в 1954 году (сорок лет назад!). Сам Дьяков прекрасно понимал, что живет и работает в России, где наука сверхмонополизирована, а вернее сказать - очиновничена. А потому, когда его спрашивали во время научного доклада или пресс-конференции, дескать, а где ваше математическое обоснование или доказательство сих рассуждений либо данного постулата, то Анатолий Витальевич иронично посмеивался и, похлопав себя по лбу, преспокойно отвечал: мол, не беспокойтесь, мадам и месье, все тут, в моей полной солнцем голове! Ну а сообразно нынешним временам, Дьяков просто-напросто свое открытие, как волшебный ключик, держал втуне, при себе.

ВЫСШИЙ РАЗУМ - ОРГАНИЗУЮЩАЯ СИЛА ЗЕМЛИ

Быть может, самое главное то, что Анатолий Витальевич от голого материализма к завершению жизни пришел к Богу (а может, никуда от него, Бога, и не уходил). Доподлинно не известно, стал ли он посещать в своих кузбасских пределах православный храм, но строго логически, как выдающийся русский ученый нашего времени, Анатолий Витальевич просто тихо, по-интеллигентному отошел от официозного догматического атеизма. Скорее всего как естествоиспытатель Дьяков воочию увидел то, что наш мир, состоящий из хаоса, со временем не превратился в еще больший хаос, а стал строго регулируемой системой, за кулисами которой обязательно должна стоять ВСЕОБЩАЯ ОРГАНИЗУЮЩАЯ СИЛА!

Грудь российского ученого не превратилась в 70-х годах в иконостас для правительственных наград. И в академики сосватали другого - «своего, блатного», как это и водилось тогда. По этому поводу все те же французы, язык которых был люб нашему герою, иронично и легко отозвались бы: «Такова жизнь!» Дело в том, что интеллигент Дьяков был пигмеем в той системе координат и той символике, которые наше достославное общество выработало как противоядие в отношении белых ворон наподобие Анатолия Витальевича, чтобы выбить последнего с положенного места под Солнцем. И если у зулусов таковым знаком-отличием было кольцо, вставленное в ноздрю, то у нынешнего «делового» человека, так называемого «нового русского»,- это банковский счет за границей, роскошная иномарка, взвод телохранителей и помпезный коттедж в природоохранной зоне. То же самое «кольцо в ноздре», только на современно-понятном уровне.

Местоположение нынешнего человека, как и раньше, определяют (согласно знаменитому Юму) «не интересы, а мнения». В случае с отечественной наукой мы, кажется, пришли к горько-неутешительному выводу: со времени достославного предтечи перестройки Никиты Хрущева она, наука, благополучно выродилась в безнравственную служанку, а по сути - инструмент для политических манипуляций. Наш тезис подтверждается зарождением и последовательным развитием целой плеяды разрушительных проектов века: от уничтожения русского уклада на селе («неперспективные деревни»)и добивание Православия (вспомним массу вынужденных отречений в 60-х годах от сана священнослужителей и закрытие храмов) до строительства целлюлозно-бумажного комбината (ЦБК) на Байкале. Было, было, было... Кто-то из авторов сих чудовищных прожектов был жалован званием академика, а кто-то представлен к высшей награде. Наверное, потому отечественная наука ныне подходит к запредельной черте, за которой - Зазеркалье и пострашнее, нежели у Льюиса Кэрролла!

Если бросить ретроспективный взгляд на жизнь и судьбу Анатолия Витальевича Дьякова, то путь его чрезвычайно напоминает все те передряги и фокусы, которыми была обильно усыпана дорога калужского мечтателя и ученого К. Э. Циолковского. Константин Эдуардович благодаря своему разуму сумел вырваться из плена матушки-Земли и спрогнозировать в своих опусах то, что явилось нам лишь сегодня. Ну а А. В. Дьяков, будто повторяя соотечественника, тоже преодолел земное тяготение, вырвался в заоблачные высоты и охватил недюжинным своим умом атмосферу нашей планеты, смоделировав ее как сложную физико-математическую систему. Оба ученых не были приняты обществом. Правда, Циолковского все же на краю жизни возвели в сан жреца науки. А для Дьякова вслед за коротким всплеском популярности наступило полное забвение. Анатолий Витальевич скончался в кругу родных и близких при глухом молчании научных кругов, нашего общества и масс-медиа. Однако его работы настолько устремлены в будущее, что никакой фигурой умолчания их не закрыть. Они еще принесут пользу России. Страна вскоре воспрянет из моря бед и высочайшим образом оценит своего сибирского гения.

Необычный урок состоялся в новокузнецком профессиональном лицее № 10 накануне Всемирного дня метеоролога, он был посвящен нашему земляку-кузбассовцу, геофизику, астроному и уникальному метеорологу Анатолию Витальевичу Дьякову, ставшему основоположником гелиометеорологии.

Наша справка:

Дьяков Анатолий Витальевич родился 7 ноября 1911 года на Украине, близ села Онуфриевки в семье Народных учителей. До 1924 года учился в школе-семилетке, в селе Абисамке, близ г. Кировограда. В1925 году, четырнадцатилетним подростком, он принял твердое решение - стать астрономом и метеорологом, чтобы проникнуть в тайны движений и свечения небесных светил, воздуха и воды, и получить возможность предсказывать погоду и стихийные бедствия. Закончив в 1926 году школу, он начал подготовку к экзаменам в университет. И 10 сентября 1928 был зачислен на первый курс физико-математического отделения, факультета Одесского ИНО. В мае 1932 года он получил из Парижа пакет с документами об избрании его в число действительных членов Французского Астрономического Общества. Закончив в 1933 году университет по специальности физика и геофизика, он продолжил обучение в Московском университете им. Ломоносова на механико-математематическом факультете. В 1934 году, не дав закончить университет, Анатолия Витальевича ссылают в Сибирь. В июле 1936 года он занимает должность начальника Гидрометеослужбы Строительства Горношорской железной дороги. С июля 1943 года по декабрь 1948 года он занимает должность начальника Метеорологического Бюро Горной Шории. С ноября 1951 года по декабрь 1952 года он начальник Научно - Исследовательской Гидрометеостанции пос. Темир-Тау. В 1953 году организовал геофизическую станцию и научную работу: "Физический механизм воздействий активности Солнца на процессы циркуляции земной атмосферы".

Учащиеся в этот день встретились с его детьми - Камиллом и Еленой, рассказавшими об отце и его работе. Лицеисты вместе со своим преподавателем Ольгой Торгашовой, хорошо знающей семью Дьяковых, собирают документы и оформляют запрос в администрацию Новокузнецка для того, чтобы одну из улиц города назвать именем этого ученого-метеоролога, знаменитого своими сверхточными прогнозами погоды, снискавшего славу во многих странах мира, прозванного в народе "Богом погоды".

В наши края он, уроженец южных степей Украины, блестящий студент факультета астрономии МГУ, попал с первой волной сталинских репрессий. Еще подростком Толя в своем родном провинциальном городке Елизаветграде, выпросив под честное слово у школьного учителя 70-миллиметровый телескоп, постигал тайны планет, уделяя особое внимание наблюдениям за Солнцем. Окончив Одесский университет, Анатолий совершенствовал знания в Москве, был активным членом "Русского общества любителей мироведения".

Продолжая свои наблюдения за древним светилом, Дьяков постоянно вел дневник, где рядом с математическими расчетами записывал и мысли о политическом положении в стране. Они и стали основанием для ареста и осуждения на каторжные работы. Из Бутырской тюрьмы двадцатичетырехлетнего заключенного отправили по этапу в Мариинский централ, а оттуда на рудники в Горную Шорию, осваиваемые для молодого КМК.

Дьяков поселился недалеко от Темиртау, позднее собственноручно соорудил небольшую куполообразную башню, которую назвал "Гелиометеорологической обсерваторией Кузбасса имени Камилла Фламмариона". Всю жизнь он следовал учению этого французского ученого, первым указавшего зависимость погоды от активности Солнца. Здесь, наблюдая за активностью светила, Дьяков построил физико-математическую модель взаимодействия главных воздушных потоков с геомагнитным полем Земли, указал зависимость атмосферных процессов от динамики изменений площади солнечных пятен, чего до этого "чудака из Сибири" не приходило никому в голову.

Его декадные прогнозы сбывались почти стопроцентно, месячные оправдывались более чем на 80 процентов. Работая в Темиртау, он предсказывал засухи и морозы в Европе, штормы и тайфуны в Атлантике. Составлял и отправлял за свой счет телеграммы в Англию, во Францию, в Индию, в Америку. В 1966 году на Кубу полетело послание: "Господа, имею честь предупредить вас о появлении сильного урагана в Карибском море в конце третьей декады сентября. Начальник гелиометеорологической станции Горной Шории Анатолий Дьяков".

Прогноз из далекой неизвестной Сибири вызвал немалое удивление, но правительство острова Свободы на всякий случай приняло меры, рыбачьи суда не вышли в море. Позже в газетах появилось сообщение об урагане "Инес", разорившем Гваделупу, Санта-Доминго, Гаити на 100 миллионов долларов. Это один из примеров, их много в истории мировой метеорологии начала 70-х годов.

Скрупулезно, выходя "на связь" с Солнцем три раза в день, Дьяков надиктовывал телеграммы на французском языке в страны, которым грозили погодные катаклизмы. Этот язык благодаря своей матушке он знал в совершенстве, старая запись журнала "Кругозор", который выпускал первые гибкие пластинки, сохранила одно из его посланий. А однажды на языке почитаемого им Камилла Фламмариона он сделал доклад на первом Всесоюзном совещании "Солнечно-атмосферные связи в теории климата и прогноза погоды", проходившем в Москве.

Среди специалистов имя Дьякова было уже широко известно, но чаще всего представители официальной науки называли его подход лженаучным, и его метод прогнозирования не признавался. Скептические ухмылки слушателей того знаменитого доклада, для которого срочно пришлось искать переводчика на русский, затмили крики "браво" и бурные аплодисменты.

Между тем Дьяков слыл непризнанным гением и чудаком, а его книга "Предвидение погоды на длительные сроки на энергоклиматической основе", законченная еще в 1954 году, так и не была издана, как и не была признана гелиометеорология как наука.

И все же его труд советским правительством был отмечен. В 1972 году Анатолия Витальевича наградили Орденом Красного Знамени за... заслуги в увеличении производства зерна. А вскоре новосибирское управление гидромета, под чьим началом находилась поселковая станция, чересчур активного и строптивого сотрудника уволила за нарушение трудовой дисциплины.

Несмотря на стесненные обстоятельства и многодетную семью, Дьяков работу продолжал "на общественных началах" и упорно вызывал официальных метеорологов на соревнование "чей прогноз точнее".

Анатолия Витальевича не стало в 1985-м, вместе с его кончиной ушла в небытие и гелиометеорология, дающая почти стопроцентные долговременные прогнозы. В музее Темиртау есть стенд его памяти, до сих пор стоит обветшавшая обсерватория, в ее телескоп можно разглядеть далекие планеты и Солнце, доверившее Дьякову свои сокровенные тайны, скрытые до сих пор для понимания других.

Его сын Камилл, названный в честь французского ученого, бережно хранит труды отца, пачки телеграмм, стекавшиеся в сибирский поселок со всего мира. "Где ты, Бог погоды?", - обращаются к нему до сих пор, но он не ответит, гений прогнозов унес свой дар предвидения с собой. В маленьком домике на Садовой, 30, на старом комоде его фотография: открытое волевое лицо, обрамленное буйными некогда темными кудрями, выразительные глаза, в которых тайна, которую он так и не раскрыл.

Ольга Волкова.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ДЬЯКОВ

(Автор - журналист таштагольской городской газеты «Красная Шория» Ольга Щукина.В 1978 году закончила филилигический факультет Кемеровского госуниверситета, специализацию по журналистике. С тех пор трудится в одном издании. Трижды становилась абсолютным победителем областного творческого конкурса «Золотое перо»).

В 1925 году пятнадцатилетний Толя Дьяков опубликовал в журнале "Мироведение" свою первую научную статью - "Итоги наблюдений за метеорами". В 1932 году Астрономическое общество Франции приняло его своим действительным членом.

В этом же году Анатолий Дьяков окончил астрономический факультет Одесского университета, а через некоторое время поступил на физико-математический факультет Московского университета.

Казалось, впереди его ждет прекрасное будущее и блестящая научная карьера.

И это будущее не заставило себя ждать: уже в 1935 году ему, осужденному по 58-й статье, предлагается место... штатного метеоролога Горшорлага.

В 1958 году Анатолий Витальевич Дьяков возглавил маленькую ведомственную метеостанцию в поселке Темиртау, призванную обслуживать Кузнецкий металлургический комбинат и все предприятия, входящие в его рудную базу. К слову "метео-" Дьяков добавил корень "гелио-". Так солнце стало эмблемой гелиометеорологической станции Горной Шории, а сам Дьяков - пионером гелиометеорологии как метода определения погоды в конкретном районе земного шара на конкретное время с помощью наблюдений за пятнами на Солнце.

В 1966 году Дьяков шлет телеграмму в посольство Кубы с предупреждением "об опасности появления очень сильного урагана в Карибском море в конце третьей декады сентября".

Его прогноз полностью подтвердился.

В 1972 году Указом Президиума Верховного Совета СССР Анатолий Витальевич Дьяков был награжден орденом Трудового Красного Знамени с экстравагантной формулировкой: "За успехи, достигнутые в увеличении производства зерна...".

Да, с его помощью хлеборобы Западной Сибири, Казахстана, Алтая и Урала действительно выращивали хорошие урожаи. Но его полувековая деятельность как ученого-практика, его достижения и успехи в области гелиометеорологии так и не были замечены и оценены в своем Отечестве.

В 1985 году Дьякова не стало.

Его научный труд "Динамика атмосферы", бывший смыслом всей его жизни, так и остался неопубликованным.

Рассказывает вдова горношорского Бога погоды Нина Григорьевна Дьякова.

"Строится палочный социализм...".

- Нина Григорьевна, от Анатолия Витальевича вам, видимо, известно, как он оказался в Темиртау?

В тридцать втором году Толя окончил Одесский университет и получил назначение в Ташкент, в астрономическую обсерваторию. И уж там он насмотрелся, какой ужас был: люди голодали, занимались людоедством, вот до чего их довели. Он тоже голодал, говорит, чуть не умер.

Решил уехать в Москву, да и математических знаний не хватало. Приехал, поступил в МГУ и однажды прочитал друзьям-студентам свой ташкентский дневник, где он описал весь кошмар строящегося в стране "палочного социализма" - так он его называл. Ну, и "настучали" на него. Пришли - он не запирался, показал дневник. Хорошо еще, к следователю такому попал, который его спросил, куда, мол, тебя направить. Толя сказал: "На строительство, в Сибирь". Привезли его в Мариинск, оттуда распределили в Горшорлаг.

"... Вот сейчас сзади пулю получу...".

Как ему удалось выжить в тех условиях?

Он только год был на общих работах - строили на Учулене железную дорогу. Среди заключенных много было профессуры московской, ученых. Копали траншею, его назначили учетчиком. Каждое утро, как он рассказывал, вызывали из строя по десять человек - и все, этих людей никто уже не видел. И вот однажды вызывают его: "Дьяков, с вещами!" Он думал, что конец: "Простился со всеми.

Слышу, в Темир будто отправляют. Иду и жду, что вот сейчас сзади пулю получу. Оглядываюсь - нет". И когда дошел он сюда - а здесь, в Темире, начальство находилось горшорлаговское, - они ему вдруг предложили заняться прогнозами погоды. Край, мол, неизученный... Конечно, он согласился! Было это в тридцать пятом году. И вот в этот домик, который мы позже обновили и башню-обсерваторию к нему пристроили, его тогда и поселили. Здесь по всей горе все два домика-то и было. В одном жили заключенные, которые работали в парниках, цветы выращивали для начальства, а в другом, где раньше обитал цветочник, Толя стал жить. С тех пор и занялся метеорологией.

Когда он свой срок - три года - отбыл, поехал по стране искать себе пристанище. Но узнал, что если кто по 58-й статье освободился, того нигде не пропишут. И вернулся обратно. Снова работать стал. И так 50 лет ровно наблюдал за погодой.

"Я вашу чушь распространять не буду!".

Как вы с ним познакомились?

Я работала техником радиоузла в Новокузнецке после окончания Новосибирского техникума электросвязи, а родители в Темиртау жили, огород садили. Хотелось поближе к ним, но на работу было трудно устроиться. Подвернулся случай - поменялись с одним мужчиной: он уехал на мое место в Новокузнецк, а я вместо него должна была пойти в радиоузел, но что-то испугалась. В это время как раз Дьякову на метеостанцию понадобился помощник. Он к соседям маминым все ходил да и меня подглядывал: "Пойдешь ко мне работать?" Было это в марте сорок шестого года. А семнадцатого сентября мы поженились.

И каково быть женой неординарного человека?

Мы с ним жили хорошо. Он свое дело делал - наукой занимался, а я свое - детей воспитывала, хозяйство вела, ему в работе помогала. Спорить мы не спорили - не с чего. 39 лет вместе прожили, и ни разу скандала у нас не было.

Вещей не приобрели, только то, что необходимо, и все. О себе не думали: то детей растили, то учили их. А сколько мы без зарплаты сидели!

В 1946 году метеостанция работала от геолого-разведочного управления. В сорок седьмом геологоразведка ликвидировалась в поселке, и мы перешли в ведомство гидромет-службы. Эта служба давала свои прогнозы, и надо было их распространять по предприятиям и организациям. Толя им решительно сказал:

"Я вашу чушь распространять не буду, свои прогнозы стану давать!" И за это его уволили. А вскоре и метеостанцию на горе Улудаг кто-то поджег.

Тяжело было смотреть на пожарище. Такая была необычная архитектура, как сказочный домик. Толя сам придумал: башенка с круглыми проемами, внизу окна арочные. Сколько он ее строил, сколько мы на лепешках сидели - сеяли ячмень, молотили да пекли. Целый год без зарплаты: он как ее получит, так отдаст рабочим-строителям. Первые дети у нас в те годы умерли - мальчик четырех месяцев и девочка двухгодовалая...

Пять лет по милости гидромета мы без работы и без денег жили. Свое хозяйство спасало. Но наблюдения за погодой не прекращали. И только в 1958 году его взяли в ведомство КМК. У них там был момент, когда руда замерзла, и предъявили им иск большой платить. Толя на суде выступил и сумел защитить их от штрафа. И за это они его к себе взяли и прикрепили к руднику, а меня включили в штат через год. Тогда уж нам полегче стало: у него зарплата 140 рублей и у меня 90. Четверых детей вырастили.

Работали с ним дружно, составляли прогнозы. Я печатала их на машинке, лепила конверты и рассылала. Мы обслуживали юг Западной Сибири и Северный Казахстан.

"Вот, Толя, тебе жена...".

Нет, у него была Ариадна Ивановна. Кандидат наук, математик, умнейшая женщина. Это она, когда я только появилась, увидела меня, девчонку (я была на 14 лет его моложе, а она на 9 лет старше), и сказала ему: "Вот, Толя, тебе жена, а я здесь больше не хочу оставаться, я уеду". Толя вместе с ней учился в Московском университете, сидели на одной скамье. Когда его забрали, то вскоре и у нее мужа посадили, а ее стали из Москвы выселять.- До того, как встретить вас, Дьяков жил один?

Когда Толя освободился и поехал Москву посмотреть, встретился там с ней и пригласил к себе в Темир. Она и согласилась, приехала. А тут как раз война. Ну и осталась. Всю войну в школе преподавала немецкий, свободно на нем разговаривала, книжки ее у нас сохранились на немецком. А после войны оставаться здесь не захотела. Что и говорить... Здесь они были на посмешище простым людям. У них как-то все не по-людски получалось, не так, как у всех. Корова заболеет - они ее летом простыней от солнца закрывают. А людям смешно... Или вот еще говорили, но я не верю, что они как захотят молока, так идут корову доить, - это неправда. Но, конечно, со странностями были и он, и она.

Ариадна Ивановна уехала, а мы поженились. И вот когда нам было плохо, когда сидели без работы, она нам все время посылки посылала - одежду детям, конфеты. И каждый месяц сорок рублей переводила - по 20 рублей два раза. Всю жизнь, пока не скончалась. А скончалась она спустя пять лет после смерти Ворошилова, забыла, в каком году.

И еще она слала ему всегда газету "Юманите". До тех пор, пока он сам смог ее выписать. И одежду она для него присылала. Про меня ни слова, как будто бы нету.

А потом он ее привез сюда - она уже была больная, немощная, еле-еле ходила. Побыла у нас месяц, больше не захотела, он ее обратно отвез. А тут вскоре и умерла, плохая была. Но все же успела перед смертью побывать здесь, посмотреть на нас. А фотографию мы ее храним.

"Бог погоды, Бог погоды!".

Вы, друг и жена, знали его лучше, чем кто-либо другой. Каким он был?

Он с людьми как-то не сходился, все был один. Занимался своей наукой. Друзей у него вообще не было. Никогда мы в гости не ходили, выпивкой не баловались. Никаких праздников, одни будни. Если только корреспонденты приезжали со своим коньяком, то он пригубит вроде и тут же скорее молоком запьет.

Но он очень интересный был собеседник. К нему если кто попадет - у-у-у! - сутками мог говорить.

Не скучный был, нет. Юмор понимал, анекдоты любил. Очень много знал, с ним можно было весь день сидеть разговаривать и все новое и новое узнавать. Потому что он очень много читал, мы огромное количество литературы выписывали - и книги, и периодику. И если он что интересное увидит, сразу мне: "Брось все, сядь, прочитай!" Его в школе - он там преподавал во время войны - "ходячей энциклопедией" называли. Географию вел, а мог бы и физику, и математику, и литературу, и астрономию, и историю... Французским прекрасно владел, читал и переводил по-немецки и по-английски. Медициной живо интересовался, сам себе рецепты в аптеку на латыни выписывал. Особенно же знал метеорологию: все катаклизмы на Земле - где, когда что было. Легче сказать, чего он не знал.

И что за голова у него была такая? А ведь из детей никто не уродился с такой-то головой. Наверно, она редко кому дается...

За здоровьем он следил, ни разу в жизни ничем не болел, даже насморка не было. Каждый день занимался физзарядкой: как мячик прыгал, несмотря, что был плотный, полный. И окатывал себя в любое время года холодной водой. Лед выбросит из ведра и стоит, обливается. В апреле уже босой ходил по снегу.

На рудник, в центр поселка, всегда отправлялся босиком, а туфли держал под мышкой. Как в здание заходить - тогда надевал.

А в остальном о себе не думал. Не беспокоился, есть ли у него что надеть или нечего. Лишь бы поесть было. Он ведь как голод-то перенес, так страх у него и остался. Но насчет еды неприхотливый был. Мясо не ел, а больше молочную пищу любил. Уж корову мы все годы держали. Пойдем с ним на покос, аппаратуру с собой возьмем, чтоб отметить, какая была температура. Восемь рядов пройдем: "Все, пошли домой. Переутомляться нельзя, на сегодня хватит". Я говорю: "Ну ты уж как хочешь, а я не пойду". Потом, когда дети подросли - Камиллу десять, Валере двенадцать, - с ними косила. Так-то он все умел, но ленив был. Зато свою работу научную 20 раз переделает, если что не так. А вот физическую работу не любил. В хозяйстве по-научному все знал, но... У нас ведь не все время совпадает с наукой, в хозяйстве-то.

Рисовать он не рисовал - только пятна на Солнце. Стихи вроде не видела, чтоб писал. А вот голос у него был хороший, но он, помню, один-единственный раз в жизни запел - арию из какой-то оперы. Он их любил слушать. У нас много пластинок было - и все оперы. И сейчас пластинки хранятся, если от сырости не испортились. Крутить негде.

Но основным его увлечением была, конечно, работа. У него сложилась за долгие годы такая система: всю ночь до трех-четыре часов читает, пишет, анализирует. Потом ложится отдыхать и встает в 11-12 часов дня. Утренние наблюдения и в обед я делала, а уж вечерние, в 22 часа, - он сам.

Я еще с детства запомнила его облик, поражающий воображение: орлиный профиль, цепкие голубые глаза, беретка на пышных седоватых кудрях и совершенно необычные для того времени брюки-гольф, заправленные в шерстяные гетры...

Да, ему такая одежда казалась удобной. Он оденется, пойдет куда-нибудь, а ребятишки за ним гонятся, кричат: "Бог погоды, Бог погоды!" Он первое время огрызнется - и за ними. А потом перестал обращать внимание. Все его тогда называли Богом погоды и даже нашу гору, где обсерваторию он строил, переименовали на "Богпогоду".

А одежду я сама ему шила. Он не любил, когда длинные брючины у него болтаются в ногах, да и из материальных соображений. Помню, поехал он в Москву, в Академию наук, с докладом. Я сшила ему костюм такой клетчатый - курточку и брюки-гольф. Приехал, а его там в милицию забрали... Тоже, видимо, странным им показался. Выяснили, в чем дело, и отпустили.

"Не смей портить нервы детям!".

Анатолий Витальевич вел дневники?

Нет. Который он в юности вел, тот в НКВД забрали, с тех пор дневники он не писал. Отучили раз и навсегда. Все в памяти держал. Но что-то он в последние годы начинал писать, есть у него тетрадочка... Кажется, там описано место, где он родился, на Украине. У него в Крыму сестра жила, писательница Ольга Витальевна Дьякова. Она была членом Союза журналистов, выпустила книжку "Советские люди". Я была у нее в гостях в 75-м году, когда ездила напылять стекла для телескопа в Крымскую обсерваторию. Детей у Ольги не было.

Мать у Толи тоже в Крыму жила, умерла скоропостижно в 82 года. Родители были, кажется, учителями. Двух бабушек своих он вспоминал: одна украинка, другая гречанка. Ему все говорили "нерусский", а про волосы так все спорили, что он парик носит, даже с парикмахером спорили. Потом уж стало видно, что не парик, когда поредели. А я превратилась в домашнего парикмахера: как лето, так и остригаю его наголо.

Для детей он находил время?

Домик был маленький, 15 квадратов всего, а нас в нем - шесть человек. Здесь и работа, здесь и дети. Они к нему на стол лезут, тоже вместе с ним пишут, на книгах и везде. Если я начинала их ругать, он говорил: "Не смей портить нервы детям!" Он их ни разу пальцем не тронул никого, я со всеми управлялась. Маленькими были, он им сказки читал, книжки покупал. Пока они на улицу не пошли. Как уж пошли на улицу - тогда все, у них свои друзья. А до школы-то он много с ними занимался. Когда умер, так... Ох они его и жалели!..

Помню, Камилл учился, отец получит 60 рублей аванса и бежит скорее на почту ему переводить. Ему 60, Лене два раза в месяц по 30 - вот уже и зарплаты нет. Камилл окончил физический факультет Минского университета. Лена - Иркутский метеорологический техникум, Саша - летное училище в Бугуруслане, а Валера - горный техникум в Осинниках. Все работают, все при деле.

"Меня признают после смерти".

Дьяков был известен при жизни?

Он все говорил: "Меня признают только после смерти". Может, поэтому он смерти не боялся, даже хотел умереть. Говорил: "Давай уйдем из жизни вместе. Подлецы одолели. Не могу больше!" А ведь молодой был, здоровый...

Очень переживал, что его в научном мире не признавали. Написал труд по гелиометеорологии, называется он, кажется, "Динамика атмосферы". Это дело всей его жизни. Рукопись отпечатана на машинке в двух экземплярах: один на русском, другой на французском. Камилл хотел ее сдать в печать в Ленинграде - не удалось. Здесь где-то обещали напечатать - то же самое, не напечатали.

Толя намеревался отослать ее за границу, чтобы там напечатали, да побоялся, что не дойдет или что заберут да присвоят - он много читал о таких случаях в науке. Хотел сам поехать, документы оформил, но... 58-я статья его не пустила.

Он все в академию ездил, все доказывал свою правоту. В 72-м году наконец с триумфом вернулся - сделал доклад в Москве. Потом в Одессе выступил с докладом, в Минской академии наук. Вроде признали его, но не все. Когда он в Ленинграде выступил, пять ученых были за и пять - против его теории. Зато сейчас по телевизору все время говорят, что солнечные пятна действуют на людей и на всю атмосферу. Сейчас этот факт признали, а раньше отрицали... А он все доказывал. Пятна-то эти он наблюдал давно. С сорокового года у нас с ним накоплены наблюдения. Поначалу приборов не было, так он съездил в Алма-Ату, там ему дали трубу - она и сейчас еще жива, та труба, - и мы с ним приспособились: в сенях дырку сделали, трубу в нее выставляли и зарисовывали пятна.

А потом ему купили (кажется, рудник) ученический телескопчик. И вот выйдем с ним на улицу, он зарисовывает, а я стою, подкручиваю - земля-то движется. А потом, когда нам в 60-м году новый дом рудник дал, мы к старому башню пристроили. Наняли людей - кирпич еще раньше был куплен - и построили башню за свой счет. Штукатурку всю внутри я сделала.

Толя списался с французами, обратился с просьбой к нашему правительству, чтобы закупили у них телескоп, вот они и закупили. И купол тоже из Франции пришел, и установка. Рудничное начальство выделило технику для монтажа, трубу в механическом цехе выточили. И стали вести наблюдения уже на настоящем, хорошем оборудовании.

"Ему аплодировала Габриэль Фламмарион".

А какие отношения у Дьякова были с Францией?

Он ведь с 1932 года состоял действительным членом Французского астрономического общества, посылал туда свои работы. У него любимым ученым был французский астроном Камилл Фламмарион, он и французским самостоятельно овладел, чтобы его работы в подлиннике читать, и сына в честь его назвал. А в 72-м году он предсказал французам суровую зиму, и его прогноз полностью подтвердился. У него мечта была - побывать во Франции, на могиле Фламмариона, познакомиться с его женой Габриэль. И он с ней все-таки встретился - но не во Франции, куда его не пустили, а в Москве на X съезде Международного астрономического союза, еще в 1958 году. Анатолий там выступил с сообщением, что на основе наблюдения за Солнцем можно с большой точностью прогнозировать погоду, причем в заданном районе и на конкретный отрезок времени. Все ему тогда аплодировали, и она тоже. Она уже старая-старая старушка была. Сейчас ее нет в живых.

Кто-нибудь из детей продолжил дело отца? Есть у него последователи?

Он надеялся на Камилла. Камилл после окончания университета остался работать в Минской академии. Отец его к себе позвал, и он в 78-м году приехал. Он Камиллу все рассказывал и книги давал - читай. Восемь лет сын с ним проработал да два года без него. Прогнозы давал, но, конечно, не то, что отец. Не смог он работать по его методу в метеорологии. У того интуиция была, что ли. Бывало, выйдет на крыльцо и уже сразу смотрит: облака какие, откуда какой ветер. В солнечный день в башню лезет, наблюдает. Когда в Москву уезжал, я делала его наблюдения в башне. После его смерти в 90-е годы службу ликвидировали, телескоп рудник продал... Да и зачем нужна метеостанция без прогнозов? Она и с прогнозами не очень-то была нужна. А мы все эти годы, даже когда в очередной раз закрывали нас, прогнозы давали и наблюдения не бросали. У нас с сорокового года накопились наблюдения. Я и сейчас их веду. За солнцем нет возможности наблюдать, а температуру записываю. Знаю, что никому не пригодится, но делаю это для себя. Мне самой интересно.

"Пришел мой конец...".

У него день рождения 7 ноября. И на 7 ноября 84-го года он заболел. Собрались мы, дети все приехали. Завели они разговор о науке, о каком-то ученом. И он вдруг забыл этого ученого! И не мог вспомнить. Пошли мы с ним ночевать в старый домик. И вот он все - ох да ох - ходит. "Что с тобой? Болит что-нибудь?" - спрашиваю. "Нет".

Утром вызвали врача, тот направил его на обследование в Каз. Там решили, что его срочно нужно везти в Новокузнецк. Неделю обследовали его и сделали заключение: инсульт головного мозга. Он никого не помнил, даже детей. А меня узнал: я как пришла в больницу, ухватился за меня: "Увези отсюда, увези скорее!" Назавтра его выписали, и вернулись мы домой. То, бывало, приду к нему в старый дом, в его "рабочий кабинет", он говорит, говорит без умолку, а тут - молчит. Сядет, поест, ляжет на диван. А над диваном полка, а на полке книги. Вот он достанет одну книгу, другую, перекладывает их, а читать не может. Я наблюдения веду, по хозяйству управляюсь. Поесть ему принесу: поест - ляжет, поест - ляжет.

Новый год прошел, февраль наступил.

15 февраля утром прихожу, смотрю - он сам встал, оделся, обулся. Я приношу газеты, он садится, читает их. Я удивилась: что такое, думаю, с самого начала болезни такого не было, наверное, выздоровел. Спрашиваю: "Толь, ты наших детей помнишь?" А он: "Да ты что, с ума сошла? Как же я их не помню?" "Ну скажи, Валера в каком году родился?" Он всех подряд назвал, всех знает.

Сел газеты читать. Я рада не рада, вышла. Возвращаюсь, а он, видно, чурку хотел расколоть, топор взял, и его снова прихватило: "У меня, - говорит, - сразу все-все заболело". Побежала за лекарством, приношу, а он на полу лежит. "Толь, ты чего это на полу развалился? Упал, что ли?" - "Нет, я лег - тяжело...".

Позвонила Камиллу, он был на станции, на горе: "Камилл, с отцом плохо!" Он тут же и приехал - скатился на лыжах. Спрашивает: "Папа, что с тобой?" А он и говорит: "Камилл, пришел мой конец, я умираю". Позвонила в "скорую", врач приехала, укол давай ему ставить, а он ни в какую - никогда в жизни не давался уколы ставить. Уговорили его. Видно, отлегло немного, и он давай ее спрашивать по медицине. Она засобиралась было к другому больному, а он все ее не отпускает: посидите, мол, посидите. Та все же уехала, а через 15 минут ему плохо стало. Сердце остановилось...

Была пятница, и я пошла на рудник, чтобы успеть перед выходными снять со сберкнижки 600 рублей денег.

Умер он пятнадцатого числа в пятнадцать часов пятнадцать минут. Все пятнадцать...

Хоронили в мороз. Градусов двадцать, наверное, но солнце ярко светило. Народу было много, из Кемерова, из Новокузнецка приехали. Пронесли его по Центральной улице, мимо рудоуправления и так, на руках, до самых могилок донесли, даже на машину гроб не ставили. Он, правда, просил похоронить его не там, а на вершине горы, возле обсерватории, но кто ж разрешит? Да и нет уж теперь этой обсерватории...

Похоронили, все разъехались, я осталась. И так уже 13 лет живу...

Записала Ольга ЩУКИНА.

Точность предсказания погоды метеорологами является темой множества анекдотов. Как зубоскалят остряки, синоптики со 100%-й вероятностью могут предсказать только погоду, которая была вчера. Анатолий Дьяков предсказывал погоду с вероятностью до 90%.

Сын учителей

Анатолий Дьяков родился на Украине в семье учителей. Мать преподавала языки и обучила сына английскому и французскому. Мальчик увлекся астрономией, сельский учитель подарил ему небольшой телескоп. В 1933 г. Дьяков окончил Одесский университет, поработал в Ташкентской обсерватории и поехал продолжать свое образование в МГУ. Как-то в студенческой среде он прочел свои заметки «Путешествие из Ташкента в Москву». Описанная в них страна мало напоминала «счастливую Страну Советов». Донос – Бутырка – 3 года лагерей.

Впоследствии Дьяков говорил, что ему сильно повезло: его взяли в 1935, в 1937 за такие «художества» уже расстреливали. З/к Дьяков в числе прочих оказался в Горной Шории на строительстве железной дороги.

Астроном? – Будешь синоптиком

В один из дней з/к Дьякова вызвал начальник лагеря. «Вы астроном? Так вот, назначаетесь главным метеорологом стройки. В Вашем распоряжении три станции. Будете давать трехдневные прогнозы. И постарайтесь не ошибаться» — тяжелый взгляд начальника ГорШорЛага не обещал ничего хорошего.

Ходом строительства находился под неусыпным контролем Москвы. День простоя рассматривался как саботаж, работа в ненастье – как вредительство. Местная метеорологическая служба благоразумно под благовидным предлогом малоизученности климата Горной Шории предпочла уклониться от чести принять участие в важной стройке. Зек Дьяков права голоса не имел, и отказаться не мог. Он не ошибся ни разу, и потому остался жив.

Освободили его в 1936 году, но свобода оказалось призрачной. Очень скоро Дьяков понял, что справка об освобождении – тот же волчий билет. Он вернулся в Горную Шорию на прежнее место работы, но уже в качестве вольнонаемного.

Колдун из Темиртау

Когда по окончанию стройки Метеорологическое Бюро Горной Шории перешло в ведомство Гидромета, Дьяков в ступил с руководством в конфликт: «Я Ваш бред распространять не буду! Я сам буду составлять прогнозы». Он вступил в соревнование со всей метеослужбой СССР: чей прогноз окажется точнее. Дьяков точно предсказывал засуху и сильные дожди, в то время как Гидромет отделывался общими фразами. Точность его прогнозов по Западной Сибири за 10 дней достигала 90-95%, за месяц – 80-85%. Все колхозы Кузбасса очень скоро стали отдавать предпочтение прогнозам Дьякова против официальных.

Опираясь именно на дьяковские прогнозы, руководители колхозов планировали планы посевных и уборочных работ. В поселок Темиртау, где жил Дьяков, высылались дорогие подарки (вплоть до золотых часов!) и премии. Под общим давлением хозяйственников Анатолий Витальевич был награжден Орденом Трудового Красного Знамени с формулировкой «за успехи, достигнутые в увеличении производства зерна». Высоко, очень высоко ценили хлеборобы точные прогнозы Дьякова!

Волынский обком, Свердловский, Башкирский, Кемеровский – в архиве семьи хранятся сотни телеграмм с одной только просьбой: «Дайте прогноз!»

Предсказанные катастрофы

За 1-2 месяца Дьяков мог прогнозировать такие стихийные бедствия как шторм, тайфун, ураган, ливневый дождь в любой точке планеты. За свой счет он отправлял телеграммы во Францию, Америку, Индию с предупреждениями о надвигающихся катаклизмах.

В 1966 году Дьяков отправил телеграмму на Кубу с прогнозом урагана. Удивительно, но кубинцы прислушались к предупреждению неизвестного синоптика из алтайского поселка и приняли меры. Ураган «Инес» буквально разрушил Санто-Доминго, Гваделупу и Гаити. Ущерб Кубы благодаря предпринятым мерам был минимальным. В Темиртау ушла благодарственная телеграмма за подписью Фиделя Кастро.

В 1978 году Дьяков послал телеграмму парижским синоптикам с предупреждением о грядущей чрезвычайно суровой зиме. Пришел ответ со скрытой издевкой. Однако когда в предсказанное время на Францию обрушились небывалые морозы и ущерб перевалил за 4 млрд. франков, из Парижа пришла телеграмма совсем иного содержания. Французы выражали восхищение точностью прогноза и интересовались методикой.

Нет пророка в своем Отечестве

А между тем, на Родине Дьяков считался шарлатаном! Официальная наука упорно не хотела признавать, что одиночка, вооруженный только школьным телескопом, гораздо полезнее, чем мощная организация с сотнями филиалов и миллионным бюджетом. Дело в том, что Дьяков не признавал официальную методику, согласно которой погоду «делают» перепады давления. Он считал, что главную скрипку играют воздушные потоки, формирующиеся под влиянием Солнца и магнитного поля Земли. Именно появление и исчезновение пятен на Солнце были исходной точкой его расчетов.

Многочисленное научное сообщество не могло этого принять. Иначе пришлось бы признать, что тома научных трудов, за которые получены должности и звания – просто макулатура.

Краткий миг славы

В 1972 году европейская часть СССР перенесла самую страшную засуху за весь XX век. В свое время предсказывавший ее и не услышанный никем Дьяков, когда «гром грянул», стал знаменит. Правительство рекомендовало (т.е. приказало) Гидромету изучить дьяковский метод. Дьяков был приглашен в подмосковный Обнинск прочитать доклад о своей методике.

Он приехал и прочитал свой доклад… по-французски! Это было оплеуха. Подавляющее большинство сидящих в зале мужей, громко именующих себя «учеными» в совершенстве владели только одним языком – русским. Академики и профессора вынуждены были слушать Дьякова через переводчика.

Вернувшийся из поездки Дьяков узнал, что его станция теперь находится под опекой Кузнецкого металлургического комбината, который заказал во Франции для Дьякова новый мощный телескоп.

Спустя годы

Несмотря на бурный всплеск интереса к ней, гелиометеорология так и не стала признанной. Анатолий Витальевич умер в 1985 году. Научные записи его большей частью утеряны. Единственная в мире гелиометеостанция заброшена, а французский телескоп в перестроечные годы власти обменяли на станок для обработки древесины.

Анатолий Витальевич при жизни удостоился народного звания «бог погоды». Он не родился и не жил в Новокузнецке, но многие годы с 1931 по 1985 годы сотрудничал с Кузнецким металлургическим комбинатом, с коллективом Новокузнецкого планетария. Точные сводки метеопрогнозов были необходимы для успешной работы комбината и предприятий Кузбасского региона и страны.
Благодаря точной и успешной гелиометеорологической методике определения погоды на планете в советское время о научных изысканиях А. В. Дьякова знали во всем мире, его сводки запрашивали учреждения Франции, Кубы, Японии и других стран.
Анатолий Витальевич родился 7 ноября 1911 года на Украине, близ села Онуфриевка Кировоградской области в семье народных учителей. До 1924 года учился в школе-семилетке в селе Аджамке близ г. Кировограда. После окончания школы семья Анатолия перебралась в Кировоград. Там он поступил в профтехшколу, в которой учился до 1926 года. Условия жизни в те годы были очень суровыми, жестокими, полными лишений (из автобиографического очерка А. В. Дьякова «Как я стал астрономом и метеорологом»).
В стране и в мире развивался интерес к астрономии, велись научные исследования и астрономические наблюдения за светилами и космическими явлениями, широко печатались научно-популярные романы выдающегося французского астронома К. Н. Фламмариона. В России получило успешное научное развитие Русское общество любителей мироведения (в годы великого террора все члены, а их было более 2500 тысяч, пострадали от репрессий).

Первые важные астрономические наблюдения, вызвавшие интерес в научных кругах, Анатолий Витальевич сделал в возрасте 13 лет: 20 августа 1925 года, наблюдая редкое космическое явление и фиксируя координаты траектории движения на небосводе большого болида.
В профтехшколе, где учился Анатолий, работал астрономический кружок мироведения, в котором он был избран секретарём. С 14 лет Анатолий проводил на заводах, фабриках, в домах культуры увлекательные творческие встречи по астрономии.

Окончив в 1926 году школу, он начал подготовку к экзаменам в университет. 10 сентября 1928 года Дьяков был зачислен на первый курс физико-математического отделения факультета Одесского института народного образования. В студенческие годы Анатолий Витальевич в числе первых сторонников новых открытий интересовался идеями мирного овладения энергией атома.

В мае 1932 года Анатолий Витальевич получил из Парижа пакет с документами об избрании его в число действительных членов Французского астрономического общества. Окончив в 1933 году университет по специальности «физика и геофизика», он продолжил обучение в Московском университете им. М. В. Ломоносова на механико-математическом факультете, куда его приняли сразу на 4 курс.

В 1934 году, не успев окончить университет, Анатолий Витальевич по доносу был арестован и сослан в Сибирь, в Горную Шорию на строительство железной дороги для рудника. Узнав о его способностях, знании астрономии и метеорологии, в июле 1936 года по решению руководства Анатолий Витальевич был назначен на должность начальника гидрометеослужбы на строительстве Горношорской железной дороги (в строительстве и геологической разведке использовались и были необходимы гелио-метеорологические наблюдения, сводки и прогнозы).

С июля 1943 по декабрь 1948 гг. он занимает должность начальника метеорологического бюро Горной Шории.

8 мая 1945 года, выступая с отчётным докладом в исполкоме Кузедеевского райсовета депутатов, Анатолий Витальевич обратился с предложением о необходимости строительства научно-исследовательской гелиометеорологической станции. С 1946 по1950 гг. под руководством Анатолия Витальевича велось строительство гелиометеостанции обсерваторного типа, место было выделено с учетом пожеланий академика И. П. Бардина .

Для постройки здания и организации работ выделили участок на вершине горы Улу-Даг (в переводе с тюркского Большая Гора): 15  гектаров под климатический заповедник и 8  гектаров под хозучасток метеостанции . Горно-Шорской гелио-метеообсерватории Анатолий Дьяков дал имя выдающегося французского учёного и астронома Камилла Фламмариона, которого он всю жизнь считал Учителем в жизни и науке (в настоящее время гелиометеостанция на горе Улу-Даг не сохранилась).

В 1953 году Анатолием Витальевичем была подготовлена научная работа «Физический механизм воздействий активности Солнца на процессы циркуляции земной атмосферы».
Прогнозы Анатолия Витальевича были основаны на ежедневных наблюдениях за активностью на Солнце, на изучении опыта и трудов предшествующих современных и зарубежных учёных метеорологов-новаторов, на знаниях высшей математики, физики, термодинамики, перемещении воздушных масс по планете и уникальной интуиции учёного исследователя, прогнозы были точны на 100 %.

За составлением прогнозов к нему обращались не только металлургические комбинаты региона, в прогнозах нуждались геологи, капитаны дальнего плавания. Работая в Темир-Тау (Кемеровская область), он отправлял сводки в ведомства разных стран: о засухах и морозах, штормах и тайфунах в Атлантике. Составлял и отправлял за свой счёт телеграммы в Англию, Францию, Индию, Японию, Америку, Канаду.
Несмотря на международную успешность и востребованность методики исследований гелиометеорологических наблюдений А. В. Дьякова, официальная наука его опытом не овладела. В советские времена неоднократно Анатолия Витальевича сокращали с должности, закрывалась работа научно-исследовательской гелиометеорологической станции. Но во всех сложностях и испытаниях жизни Анатолий Витальевич оставался честен и предан любимой науке гелио-метеорологии.
Земной путь Анатолия Витальевича закончился 15 февраля 1985 года.
Бог погоды Анатолий Дьяков: «Имею честь предупредить... о тайфуне» / Ольга Волкова, 3 июня 2015.

Учащиеся в этот день встретились с его детьми - Камиллом и Еленой, рассказавшими об отце и его работе. Лицеисты вместе со своим преподавателем Ольгой Торгашовой, хорошо знающей семью Дьяковых, собирают документы и оформляют запрос в администрацию Новокузнецка для того, чтобы одну из улиц города назвать именем этого ученого-метеоролога, знаменитого своими сверхточными прогнозами погоды, снискавшего славу во многих странах мира, прозванного в народе «богом погоды».

В наши края он, уроженец южных степей Украины, блестящий студент факультета астрономии МГУ, попал с первой волной сталинских репрессий. Еще подростком Толя в своем родном провинциальном городке Елизаветграде, выпросив под честное слово у школьного учителя 70-миллиметровый телескоп, постигал тайны планет, уделяя особое внимание наблюдениям за Солнцем. Окончив Одесский университет, Анатолий совершенствовал знания в Москве, был активным членом «Русского общества любителей мироведения».

Строительство Кузнецкого металлургического комбината шло полным ходом, по непроходимой тайге прокладывались дороги, железнодорожные ветки, для успешного проведения работ нужны были ежедневные прогнозы погоды. Несмотря на то, что специальность у Дьякова была далека от метеорологии, его назначили главным «по погоде» Горно-Шорской железной дороги. 12 июня 1936 года он сделал свой первый прогноз: «Малооблачная погода благоприятна для строительных работ». С него все и началось.
Когда закончился срок ссылки, он так и остался в Кузбассе.
Дьяков поселился недалеко от Темиртау, позднее собственноручно соорудил небольшую куполообразную башню, которую назвал «Гелиометеорологической обсерваторией Кузбасса имени Камилла Фламмариона». Всю жизнь он следовал учению этого французского ученого, первым указавшего зависимость погоды от активности Солнца. Здесь, наблюдая за активностью светила, Дьяков построил физико-математическую модель взаимодействия главных воздушных потоков с геомагнитным полем Земли, указал зависимость атмосферных процессов от динамики изменений площади солнечных пятен, чего до этого «чудака из Сибири» не приходило никому в голову.

Его декадные прогнозы сбывались почти стопроцентно, месячные оправдывались более чем на 80 процентов. Работая в Темиртау, он предсказывал засухи и морозы в Европе, штормы и тайфуны в Атлантике. Составлял и отправлял за свой счет телеграммы в Англию, во Францию, в Индию, в Америку. В 1966 году на Кубу полетело послание: «Господа, имею честь предупредить вас о появлении сильного урагана в Карибском море в конце третьей декады сентября. Начальник гелиометеорологической станции Горной Шории Анатолий Дьяков».

Прогноз из далекой неизвестной Сибири вызвал немалое удивление, но правительство острова Свободы на всякий случай приняло меры, рыбачьи суда не вышли в море. Позже в газетах появилось сообщение об урагане «Инес», разорившем Гваделупу, Санта-Доминго, Гаити на 100 миллионов долларов. Это один из примеров, их много в истории мировой метеорологии начала 1970-х годов.

Скрупулезно, выходя «на связь» с Солнцем три раза в день, Дьяков надиктовывал телеграммы на французском языке в страны, которым грозили погодные катаклизмы. Этот язык, благодаря своей матушке, он знал в совершенстве, старая запись журнала «Кругозор», который выпускал первые гибкие пластинки, сохранила одно из его посланий.

А однажды на языке почитаемого им Камилла Фламмариона он сделал доклад на первом Всесоюзном совещании «Солнечно-атмосферные связи в теории климата и прогноза погоды», проходившем в Москве.
Среди специалистов имя Дьякова было уже широко известно, но чаще всего представители официальной науки называли его подход лженаучным, и его метод прогнозирования не признавался. Скептические ухмылки слушателей того знаменитого доклада, для которого срочно пришлось искать переводчика на русский, затмили крики «браво» и бурные аплодисменты.

Как ни странно, слава к Анатолию Дьякову пришла из-за границы, оттуда с ним постоянно советовались, главы государств слали ему благодарности, помогали оборудованием. В родном Отечестве ученые мужи его не замечали, народное же признание ширилось и укреплялось. Его адрес знали все пароходства, начальники экспедиций не выходили на маршрут, не получив его долговременного прогноза, председатели колхозов не приступали к севу и уборке урожая.
Между тем Дьяков слыл непризнанным гением и чудаком, а его книга «Предвидение погоды на длительные сроки на энергоклиматической основе», законченная еще в 1954 году, так и не была издана, как и не была признана гелиометеорология как наука.

И все же его труд советским правительством был отмечен. В 1972 году Анатолия Витальевича наградили Орденом Красного Знамени за заслуги в увеличении производства зерна. А вскоре новосибирское управление гидромета, под чьим началом находилась поселковая станция, чересчур активного и строптивого сотрудника уволила за нарушение трудовой дисциплины.

Несмотря на стесненные обстоятельства и многодетную семью, Дьяков работу продолжал «на общественных началах» и упорно вызывал официальных метеорологов на соревнование «чей прогноз точнее».

Его сын Камилл, названный в честь французского ученого, бережно хранит труды отца, пачки телеграмм, стекавшиеся в сибирский поселок со всего мира. «Где ты, Бог погоды?», - обращаются к нему до сих пор, но он не ответит, гений прогнозов унес свой дар предвидения с собой. В маленьком домике на Садовой, 30, на старом комоде его фотография: открытое волевое лицо, обрамленное буйными некогда темными кудрями, выразительные глаза, в которых тайна, которую он так и не раскрыл.

(1985 )

Анато́лий Вита́льевич Дья́ков (7 ноября -) - советский астроном и метеоролог. Родился в селе Омельник . Умер в марте 1985 в Темиртау Главное направление исследований - гелиометеорология: разработка оригинальной методики долгосрочного прогнозирования погоды (на месяц и сезон) с учётом колебаний солнечной активности (число солнечных пятен, динамика их развития, соотношение моментов прохождения групп пятен через центральный меридиан Солнца с максимумами и минимумами собственных колебаний земной атмосферы).

Биография

Достижения

На основе авторской методики Анатолий Дьяков в течение ряда лет выпускал долгосрочные прогнозы погоды по некоторым регионам земного шара, в частности - предсказал ураган Инес (Hurricane Inez) в 1966 году , о чём уведомил Фиделя Кастро в телеграмме. Благодаря предупреждению сотни кораблей были выведены из опасного района. Предсказал засуху - засуха в СССР 1972 года . Предсказал заморозки во Франции . Участвовал во всесоюзной конференции по астрономии в городе Обнинске, где выступил с докладом на французском языке. [что? ] .

Наследие

Метеорологическая лаборатория Дьякова была после его смерти разрушена, а методика и научные труды в значительной степени утеряны. В 2012 году издана книга Дьякова (по инициативе его сына, сохранившего некоторые авторские материалы отца) «Предвидение погоды на длительные сроки на энерго-климатологической основе».

Отдельные российские метеорологи в инициативном порядке предпринимают попытки воссоздания метода Дьякова.

Критика

Официальные советские метеорологи относились к методике Дьякова скептически. О результатах проверки прогнозов Дьякова специалистами Госкомгидромета СССР: «Проверка прогнозов Дьякова была проведена объективно и добросовестно специальной комиссией…. Результат проверки в общем оказался плачевным по всем видам его прогнозов. При всей расплывчатости его формулировок удачность прогнозов оказалась в пределах случайных совпадений (около 50 %)» .

Семья

Сестра - Дьякова-Толкачёва Ольга Витальевна - советская писательница (1913−1973)
Сын - Дьяков Камилл, проживает в посёлке Темиртау.

Сын - Дьяков Валерий (1950-1996) проживал в г. Новокузнецке.

Награды

Анатолий Витальевич Дьяков был награждён Орденом Трудового Красного знамени за успехи, достигнутые в увеличении производства зерна.

Напишите отзыв о статье "Дьяков, Анатолий Витальевич"

Примечания

Литература

Джорджио В. А., Романов Н. Н. «Реально ли использование солнечной активности в прогнозировании погоды в настоящее время». //Метеорология и гидрология. 1973. № 8 стр. 99-103

Ссылки

, сайт средней общеобразовательной школы № 20 города Темиртау.
Юрий Рост , , сайт Юрия Роста.

Отрывок, характеризующий Дьяков, Анатолий Витальевич

– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.

Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d"Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j"ai pris le gout de la guerre, et bien m"en a pris. Ce que j"ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L"ennemi du genre humain , comme vous savez, s"attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l"ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s"installer au palais de Potsdam.
«J"ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d"une maniere, qui lui soit agreable et c"est avec еmpres sement, que j"ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu"il doit faire s"il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu"une petite chose, c"est le general en chef. Comme il s"est trouve que les succes d"Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.