Е.Бродский. О Януше Корчаке и не только о нём. Януш Корчак: биография кратко, фотографии Януш корчак врач писатель педагог

Януш Корчак является всемирно известным педагогом, врачом и писателем. Во время Второй мировой войны он добровольно отправился в концентрационный лагерь, не бросив своих воспитанников.

В результате, все сироты, включая его самого, погибли в газовой камере. При этом лично ему многократно предлагали свободу, но он наотрез отказался оставлять детей.

В удивительной биографии Януша Корчака вы найдете то, чего нет практически ни в одной известного человека.

Биография Януша Корчака

Подлинное имя Януша Корачака – Эрш Хенрик Гольдшмит. Он родился 22 июля 1878 г. в Царстве Польском, входившим в состав Российской империи. Януш рос в обеспеченной еврейской семье.

Его отец, Юзеф Гольдшмидт, был преуспевающим юристом. Члены семейства не стремились придерживаться еврейских традиций, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Даже своего сына родители называли на польский лад Генриком.

Детство и юность

Детство будущего педагога трудно назвать радостным. В отношение к евреям оставляло желать лучшего, вследствие чего семья Януша Корачака сталкивались с определенными трудностями.

К тому же в учебных заведениях того времени преподаватели были очень суровыми и грубыми. Когда мальчик пошел учиться в гимназию, он на собственном опыте испытал все ужасы педагогического воспитания.

Учителям разрешалось наказывать учеников самым жестоким образом. На детей постоянно повышали голос, били и даже подвергали публичной порке.

Приблизительно за 200 лет до этого другой выдающийся выступал резко против таких методов воспитания и обучения детей.

Когда Янушу Корчаку исполнилось 11 лет, его отца отправили в клинику, поскольку у него обнаружились психические расстройства.

Лечение стоило очень дорого, в результате чего, семейство Гольдшмитов оказалось в тяжелом материальном положении.

Чтение поэзии и сочинение собственных стихов стали для любознательного юноши единственным отвлечением от житейских проблем.

15-летний педагог

Так как Генрик прекрасно учился в гимназии, в 15-летнем возрасте он начал заниматься репетиторством. Многие ученики юного педагога были его ровесниками.

Однако все они внимательно слушали Корчака, поскольку ему удавалось интересно преподносить даже самый скучный материал.

Врач, учитель и писатель

Через 3 года Януш Корчак осознал, чему он больше всего хочет посвятить свою жизнь.

Януш Корчак

В статье он спрашивал у читателя: «Настанет ли то время, когда родители прекратят думать о каких-либо бытовых вещах и развлечениях, а вместо этого наконец-то займутся воспитанием детей?».

Он подчеркивал мысль о том, что ответственность за воспитание ребенка лежит на плечах матерей и отцов, а не на нянях.

Редактор издания, в котором печатался Корчак, высоко оценил талант Януша. Он предложил молодому парню вести колонку в еженедельнике, на что тот с радостью согласился.

Однако в то время он относился к своей писательской деятельности скорее, как к , а не как к работе.

Вскоре после этого умер отец Корчака, поэтому Янушу пришлось самостоятельно обеспечивать семью. Для этого, он решил поступить в Варшавский университет на медицинский факультет.

Ему казалось, что став врачом он поправит свое финансовое положение и одновременно с этим поможет многим людям.

Несмотря на учебу, писать Януш Корчак не перестал. Он сочинил пьесу «Каким путем?», в которой рассказывалось о психически больном человеке. В ней он поделился собственными переживаниями, вызванными болезнью отца.

Псевдоним «Януш Корчак»

Когда Эрш Хенрик Гольдшмит выставил свою новую пьесу на конкурс, он впервые подписался псевдонимом Януш Корчак . С этого момента он стал известен во всем мире именно под этим именем.

Подобные вещи происходили в жизни многих выдающихся людей, например:

• Фредди Меркьюри (Фаррух Балсара)

После получения медицинского образования в 1905 г. Януш Корчак стал заниматься врачебной практикой. В его по-прежнему больше знали под настоящим именем – Хенрика Гольдшмита.

Война и признание

В 1905 г. началась русско-японская война, которая, благодаря гениальному русскому дипломату , закончилась .

Тогда же 27-летнего Корчака призвали на службу в качестве военного врача. На передовой он не только лечил солдат, но и старался поддерживать их морально.

После окончания войны Януш возвратился в Польшу. Для него было большой неожиданностью и удивлением то, что его произведения уже пользовались там большой популярностью.

Несмотря на это, он все-таки продолжил работать медиком.

«Дом Сирот» Корчака

В течение следующих двух лет Януш Корчак успел побывать в , и . В этих странах он изучал разные .

Накопив большой багаж знаний в данной области, он смог усовершенствовать собственные педагогические методы.

В 1910 г. Корчак решает уйти из медицины. Вместо этого он становится руководителем «Дома сирот», построенного для еврейских детей. По причине того, что Януш уже имел определенную известность, ему удалось привлечь для возведения здания.

Детский дом Корчака продолжает действовать по сей день

С этого момента началась его профессиональная педагогическая деятельность. Владея большими знаниями в области педагогики, он пытался разработать собственную систему, которая позволила бы ему воспитывать в детях лучшие человеческие качества.

Нужно заметить, что Корчак стал работать в Польше не случайно. Дело в том, что тогда среди поляков процветал антисемитизм, поэтому педагог в первую очередь хотел помочь дискриминируемым еврейским детям.

Спустя 2 года «Дом сирот» был полностью отстроен. В нем было 4 этажа со множеством обустроенных помещений.

Как любить ребенка

В первые месяцы Януш Корчак со своей соратницей Стефанией Вильчинской работал практически без отдыха и сна. Им приходилось полностью перевоспитывать вчерашних беспризорников, что было весьма нелегко.

Януш Корчак и его «правая рука» — Стефания Вильчинская перед зданием Дома сирот в Варшаве

Параллельно с этим он объяснял другим педагогам, работавшим вместе с ним, как следует обращаться с сиротами в самых разных ситуациях.

Краеугольным камнем в педагогической системе Януша Корчака было нравственное воспитание. Он был одним из первых, кому удалось добиться детского самоуправления.

Януш считал, что приют представляет собой равноправную общину, в которой управление и судебная система создаются самим же коллективом. Общий труд и интересы содействуют взаимовыручке и развивают в личности чувство ответственности.

Вскоре похожим путем пойдет знаменитый советский педагог Антон Макаренко. Интересен факт, что Корчак внимательно следил за тем, как Макаренко воспитывал своих беспризорников.

Когда началась Первая мировая война, Корчака снова призвали на фронт в качестве врача. Тогда же он начал писать книгу «Как любить ребенка».

В ней он акцентировал внимание на том, что невозможно полюбить ребенка, не пытаясь увидеть в нем самостоятельную личность. Педагог утверждал, что дети обладают точно такими же правами, как и взрослые.

Бывшие воспитанники Дома сирот на церемонии памяти Януша Корчака в мемориале Яд Ва-Шем.

После окончания войны Януш Корчак оказался в польской независимой армии. Тогда же он заразился тифом, и лишь чудом остался жив. Когда советско-польский конфликт наконец-то закончился, ему разрешили вернуться в свой интернат.

Корчак с прежним рвением совершенствовал свою педагогическую систему. Например, он основал в приюте газету, в которой редакторами и журналистами выступали дети.

Благодаря этому многие ребята научились писать и стремились получать новые знания.

5 заповедей воспитания

Кроме проблем, связанных непосредственно с сами воспитанием сирот, Януш Корчак столкнулся с финансовыми трудностями.

В связи с экономической нестабильностью, многие меценаты перестали оказывать поддержку приюту. Помимо этого, в Польше возрастали антиеврейские настроения.

Какое-то время педагог даже думал о том, чтобы переехать с детьми в Палестину, в которой находились большие еврейские поселения. Но это оказалось просто невозможно.

В 1934 г. Корчак сформулировал 5 заповедей воспитания детей:

1. Любить любого ребенка, а не только собственного.
2. Наблюдать ребенка.
3. Не давить на ребенка.
4. Быть честным перед собой, чтобы стать честным с ребенком.
5. Познать себя, чтобы не иметь преимущества над беззащитным ребенком.

В Варшаве Корчак вел радиопередачу, посвященную воспитанию детей. Он выступал под псевдонимом Старый Доктор. Его труды, в которых он рассказывал о своей педагогической системе, пользовались большой популярностью в мире.

Но у себя на родине Корчак оставался незамеченным, поскольку поляки считали, что еврей не имеет права заниматься воспитанием «их» детей.

10 заповедей Януша Корчака

В 1937 г. антисемитизм в Польше достиг своей кульминации. Янушу запретили выступать на радио. В тот момент он осознал, что ему необходимо срочно переезжать в Палестину.

Однако перевести туда всех детей было практически нереально. Несмотря на презрение со стороны окружавшего его общества, ему не хотелось уезжать за границу.

Жизнь на краю гибели

С началом Второй мировой войны Януш Корчак по-прежнему спасал жизни людей, работая врачом. Когда нацисты захватили Польшу, педагог и его ученики столкнулись с серьезными трудностями.

Для фашистов евреи были недочеловеками. С ними обращались хуже, чем с . Однако Корчак все равно пытался хоть как-то помогать своим воспитанникам.

Под его руководством дети практически полностью обеспечивали себя сами, причем даже одежду шили самостоятельно.

В 1940 г. Януш смог каким-то чудом вывезти учеников в детский лагерь, в котором они могли хотя бы ненадолго забыть о бомбежках и прочих ужасах войны.

Однако уже через несколько месяцев все ребята оказались в Варшавском гетто, а самого Корчака посадили за решетку.

Стоит отметить, что во время пребывания в гетто, он отказался надевать на свою руку повязку со звездой Давида, хотя ее обязан был носить каждый еврей. Этим педагог вызвал к себе особую ненависть со стороны немецкого руководства.

Пробыв в заключении около месяца, ему разрешили жить в гетто вместе с учениками. Когда смерть стала обычным явлением, Корчак решил образовать такое место, в котором бы ребята могли проводить свои последние часы жизни.

Корчак со своими воспитанниками в гетто

Ему хотелось создать такую атмосферу, при которой ребенок мог хотя бы спокойно умереть.

Все эти события, которые происходили с Янушем Корчаком и его воспитанниками, были подробно описаны в дневнике педагога.

Во имя детей

Тем временем фашисты начали постепенно истреблять жителей гетто. Это кажется невероятным, но даже в таких кошмарных условиях Януш Корчак продолжал воспитывать своих учеников.

Он даже устраивал спектакли с участием еле державшихся на ногах детей. Педагог делал все возможное, чтобы в тех чудовищных обстоятельствах имитировать полноценную жизнь, и таким образом давать детям надежду на то, что все скоро пройдет.

Летом 1942 г. вышел приказ, в котором говорилось, что все сироты Корчака подлежат депортации. Куда именно должны были отправить детей – не уточнялось, однако это известие само по себе не предвещало ничего хорошего.

Чуя недоброе, Януш Корчак всячески пытался убедить руководство гетто в том, что его дети очень работоспособны, и могут шить военную одежду для немецких солдат.

Таким образом, он старался ухватиться за любую возможность, которая бы помогла сохранить жизнь несчастным детям.

6 августа 1942 г. все 192 ребенка из приюта были депортированы в концентрационный лагерь Треблинка. Вместе с ними поехали Корчак, его верная подруга Стефания, и еще 8 взрослых.

Смерть великого педагога

Здесь следует уточнить один факт. В связи с тем, что Януш Корчак был всемирной знаменитостью, его пытались спасти от смерти многие известные люди. Однако он все предложения отверг, сказав, что будет со своими воспитанниками до конца.

В момент погрузки детей в товарные вагоны, когда все обитатели «Дома сирот» уже поднялись в вагон поезда, отправлявшегося в лагерь, к Корчаку подошел офицер СС и спросил:
- Это вы написали «Короля Матиуша»? Я читал эту книгу в детстве. Хорошая книга. Вы можете быть свободны.
- А дети?
- Дети поедут в лагерь. Но вы можете покинуть вагон.
- Ошибаетесь. Не могу. Не все люди - мерзавцы.

Польский историк Эммануэль Рингельблюм, прекрасно знавший, что детей из еврейского приюта отправляют в лагерь смерти, оставил такое воспоминание об этом дне:

Пришёл приказ вывести интернат. Нет, этого зрелища я никогда не забуду! Это был не обычный марш к вагонам, это был организованный немой протест против бандитизма! Началось шествие, какого никогда ещё до сих пор не было. Выстроенные четвёрками дети. Во главе – Корчак с глазами, устремлёнными вперед, державший двух детей за руки. Даже вспомогательная полиция встала смирно и отдала честь. Когда немцы увидели Корчака, они спросили: «Кто этот человек?» Я не мог больше выдержать – слезы хлынули из моих глаз, и я закрыл лицо руками.

Януш Корчак погиб с детьми в газовой камере в концентрационном лагере Треблинка.

По дороге к смерти Корчак держал на руках двух самых маленьких деток и рассказывал сказку ничего не подозревающим малышам.

Кенотаф Януша Корчака на еврейском кладбище Варшавы
Памятник Янушу Корчаку в Варшаве

В конце хочется выразить сожаление, что такого великого человека, как Януш Корчак, который пошел на добровольную смерть, только бы не оставить своих воспитанников наедине с мраком человеконенавистнической идеологии, не популяризируют сегодня в фильмах.

Если спросить любого молодого человека, знает ли он великого педагога, который пошел на смерть ради детей – едва ли вам ответят.

Почему-то хорошие примеры с трудом прививаются людям, тогда как дурные находят всякую возможность для своего распространения. Налицо действие , увы!

Если же вам вообще нравятся биографии великих людей и – подписывайтесь на сайт . С нами всегда интересно!

Понравился пост? Нажми любую кнопку:

Как это было на самом деле.

О Януше Корчаке и не только о нём.

Может, в жизни было по-другому,
Только эта сказка вам не врёт…

А.Галич (из поэмы "Кадиш").

Януш Корчак. Человек, которого весь мир знает под этим псевдонимом, давно, ещё при его жизни, стал символом – символом стойкости, самоотверженности, всепоглощающей любви к детям, наконец, просто символом верности. Редко вспоминают о том, что он в оккупированной нацистами Польше был последним офицером, носившим мундир разгромленной польской армии – как он сам говорил "мундир солдата, которого предали". И, конечно, неудивительно, что статьи о таком человеке достаточно часто появляются на страницах газет, в частности и еврейских газет Украины.

К сожалению, иногда эти статьи грешат неточностями – как небольшими, так и весьма серьёзными. К первым я бы отнёс следующее: если авторы подобных статей всё же и упоминают о том, что настоящая фамилия Корчака была Гольдшмит, то всё равно по имени упорно называют его Генриком. И это при том, что он сам в "Воспоминаниях" пишет: "Меня назвали именем деда, которого звали Гершем", именно это имя проставлено в его метрической справке о рождении. Просто в ассимилированной еврейской семье, в которой он родился и вырос, его называли Генриком – на польский манер. Мне могут возразить, что сам Корчак не придавал этому большого значения. Отвечу: во-первых, спорно то, что так уж совсем и не придавал, а во-вторых, факт от этого не перестаёт быть фактом.

Но это, в общем-то, всё так, мелочи, а встречаются и совершеннейшие нелепости. Одна из наших еврейских газет удосужилась написать, что Януш Корчак отказался от предложенного ему спасения (о котором мы ещё поговорим позже) и отправился на смерть в Треблинку "в знак протеста против политики уничтожения, проводимой гитлеровцами по отношению к евреям". Это же надо такое придумать – еврей Герш Гольдшмит идёт на смерть в газовой камере "в знак протеста"! Но и это ещё не предел – другая, не менее уважаемая газета, ничтоже сумняшеся, поведала читателям, что Януш Корчак, не оставив своих воспитанников одних в поезде, уходившем в лагерь смерти, тем самым "исполнил свой христианский долг". Здесь уж совсем, как говорится, комментарии излишни.

Эти перлы, конечно, можно было бы считать просто досадными курьёзами, если бы тема не была столь трагична. Однако, не на них я бы хотел остановиться более подробно, а вот на чём. Чем бы не отличались друг от друга статьи о Корчаке, они, как правило, схожи в одном: из статьи в статью, с упорством, достойным лучшего применения, кочует один и тот же рассказ "очевидца" о добром немецком офицере, якобы предложившем Корчаку возможность остаться в гетто и не ехать вместе с детьми в лагерь смерти. Рассказ этот (в очередной раз он цитируется газетой "ВЕК" №5, 2001г.) – всего лишь одна из красивых легенд, в которые людям всегда хотелось и хочется верить, поэтому они их и создают.

Так вот, этот "рассказ очевидца" на самом деле является отрывком из воспоминаний одного из сотрудников Корчака – Игоря Неверли, впоследствии узника Майданека. В этом отрывке описывается, как рождался сказочно-утешительный вариант трагического финала "Дома сирот". И.Неверли, в данном случае, приводит рассказ другого узника Майданека – некоего Стыцкого, который говорит, что сам "почти что видел", как всё произошло. Примечателен, кстати, вот какой фрагмент этого отрывка: "Ну нет, – крикнул Доктор, – дети – это главное! – и захлопнул за собой дверь вагона изнутри". Вы можете себе представить, как больной, ослабевший от постоянного недоедания шестидесятичетырёхлетний человек сам лихо захлопывает тяжёлую дверь товарного вагона? Но не это самое интересное. Постоянно цитируемый в газетах отрывок почему-то всегда (переписывают его друг у друга авторы, что-ли?) именно этой фразой и заканчивается. Почему? Да потому, что из окончания "рассказа очевидца" явно виден его легендарный характер. Вот оно, это окончание: "Комендант постоял, постоял у вагона, позвал эсэсовцев и что-то им сказал. Ну а потом железнодорожники рассказывали, будто ночью на станции Урле этот вагон отцепили. Эсэсовцы выгнали в поле Доктора с детьми и кричали, чтобы те убирались, куда хотят…".

Упаси меня Б-г хоть в чём-то упрекнуть заключённых нацистских концентрационных лагерей за создание этой и подобных легенд – они им были просто необходимы чтобы выжить, чтобы не потерять надежду на спасение, чтобы остаться людьми в этом аду. Но современные-то авторы газетных статей должны руководствоваться фактами и уж, во всяком случае, корректно относиться к цитируемым источникам.

Вышеприведенным эпизодом, кстати, заканчивается и знаменитый фильм Анджея Вайды о Януше Корчаке. Миф о благородном поступке немецкого офицера фигурирует также в известной книге Ганны Морткович-Ольчаковой, в пьесе немецкого драматурга Эрвина Сильвануса, в романе французского писателя Алена Бюле "Прощание с детьми", в фильме Клода Судерса, снятом по роману Бюле. Но это ведь всё произведения искусства, в которых не обязательно скрупулёзно отражать факты – художник имеет право на вымысел.

Не могу не вспомнить ещё одно произведение о Януше Корчаке – поэму А.Галича "Кадиш". Вот уж где вольно было бы разгуляться так называемому литературному вымыслу, имел автор право – поэму писал, а не исторический труд. Ведь поэтом был Александр Аркадиевич (вечная ему память!), и кто бы мог его упрекнуть за несколько свободное обращение с фактами? Но прошу обратить внимание – как осторожно он подходит к этой теме:

Мы идём по четверо, рядами,

Сквозь кордон эсэсовских ворон…

И бежит за мною переводчик,

Робко прикасается к плечу:

"Вам разрешено остаться, Корчак!"

Если верить сказке, я молчу.

Показательно, что и через три года после гибели "Дома сирот", в 1945 году в Варшаве говорили: "Они живы – Старый Доктор, дети. Их не взял огонь – отступился… Дети живы… И Пандоктор жив. Ходят по сёлам. Где добрый человек живёт – в дверь стучатся… А если злой живёт – не стучатся…". Так рождалась легенда" (Аб Мише "Черновой вариант"). Что поделаешь, люди нуждаются в легендах.

Правда, для полного завершения этой идиллической картины стоит добавить, что эта легенда не помешала жителям польского города Кельце (и не только его) устроить погром и убивать других евреев – тех, которым действительно удалось вернуться домой живыми из нацистских лагерей смерти. Но так уж водится – миф мифом, а жизнь жизнью. Да и не об этом сейчас речь.

Тут я позволю себе несколько отвлечься от основной темы и вспомнить ещё об одной красивой сказке. В харьковской газете "Шалом" (№11, 2000г.) было опубликовано стихотворение А.Проскурнина "Жёлтые звёзды", в котором есть такие строки:

Издан приказ: "Евреям надеть

Жёлтые звёзды. Иначе – смерть!"

Король с королевой (как они смели)

Первыми жёлтые звёзды надели,

А с ними датчане, спокойно и просто

Все надели жёлтые звёзды…

Андерсен, Андерсен, сказочник милый,

Это не сказка. Всё это – было.

Да нет, уважаемые, не было этого, сказки это всё. Датчане, думаю, были бы весьма и весьма озадачены экстравагантностью "нового платья короля" (если уж вспоминать Андерсена), декорированного жёлтым магендавидом и уж точно не последовали бы примеру августейшей четы. Я уж прошу прощения за, возможно, не совсем подходящий к этому, достаточно драматическому сюжету, несколько легкомысленный тон, но, как говорил С.Е.Лец: "Иронии часто приходится восстанавливать то, что разрушил пафос". Поменьше бы пафоса надо, поменьше. Вовсе не в украшении себя жёлтыми звёздами состоял подвиг датчан и их короля Христиана X-го, вовсе не за это, вполне заслуженно, посажены в их честь деревья в Парке Праведников в Яд ва-Шем. Совершенно ни к чему было им нацеплять на себя эти знаки отличия, которым изрядно удивились бы и сами немцы. А дело в том, что оккупационные немецкие власти в Дании (уж не знаю, была ли она в этом плане единственной страной, или одной из немногих) не издавали приказа об обязательном ношении евреями жёлтой звезды или какого-либо другого отличительного знака. Это, конечно, совсем не означает, что датским евреям была уготована нацистами какая-то особая судьба, отличная от судьбы евреев других стран, вовсе нет. Все они, в конце концов, должны были стать жертвами "окончательного решения", но вот жёлтые звёзды – чего не было, того не было. Почему было так – вопрос отдельный, и в рамках данной статьи он рассматриваться не будет.

Евреи же Дании, действительно, почти все были вывезены датчанами за пределы страны – в нейтральную Швецию, и, тем самым, были спасены от депортации и уничтожения. А король Христиан Х, ещё перед этим, личным письмом предупредил Берлин, что любые возможные действия против евреев его страны не только бесчеловечны, но и грозят осложнить будущие отношения между Германией и Данией. Но просто факты – что же, они сами по себе сухи и незавлекательны, вот и пошла гулять по страницам книг и газет романтичная легенда о короле и о его подданных, надевших жёлтые звезды для спасения своих, оказавшихся в беде, сограждан.

Фигурирует она и в знаменитом романе Л.Юриса "Исход", и в повести Б.Хазанова "Час короля". Но последний, используя этот сюжет, всё же пишет о некоей неназванной конкретно (можно сказать, вымышленной) стране, короля которой зовут Седрик Х (а не Христиан, как короля Дании). А вот Б.Сарнов, автор предисловия к книге Б.Хазанова, видимо поддавшись обаянию легенды, пишет: "В действительности всё это, как будто, выглядело иначе. Реальный король надел повязку с жёлтой звездой, подав тем самым пример всем своим подданным", ну и так далее.

Эх, читатели, не стоит изучать по романам Дюма-папы историю Франции, по В.Пикулю – историю России, по Л.Юрису – историю еврейского народа, а по статьям в еврейской прессе Украины – историю жизни Януша Корчака, к рассказу о котором мы и возвращаемся.

Вот что говорит о приведенном выше и широко растиражированном "рассказе очевидца" участник польского Сопротивления Казимеж Дембницкий: "Этот красивый миф оскорбителен для Корчака. Его в разной форме преподносят нам авторы книг о Корчаке, а смысл остаётся один и тот же… Это выдумки и больше ничего. Кто был на Умшлагплаце? Кто может сказать, как было? И кто мог расслышать, что сказал офицер?". И далее он же: "Миф о смерти принижает действительный образ Януша Корчака. Миф о смерти – это как памятник без человека. Нельзя понять Корчака, если не избавиться от излишних мифов о нём. Не всё было так, как говорит легенда…".

Но давайте, однако, хотя бы чисто гипотетически, предположим, что всё же нашёлся такой "добрый" немецкий офицер. Подумаем, что же он мог предложить Корчаку? Остаться в гетто? Ведь он прекрасно знал, что гетто и его обитатели обречены, и что это только небольшая отсрочка, всего лишь вопрос времени, причём очень недолгого. И вся эта "доброта" – до следующей "акции". А финал всё равно для всех был один. Но, конечно, с точки зрения сверхчеловека-арийца, разве мог недочеловек-"унтерменш" отказаться от такого "великодушного" предложения? Пусть твои воспитанники – то, что было не просто смыслом твоей жизни, а самой жизнью – умрут сегодня, а ты – завтра. Не правда ли – щедрый подарок? Чего было больше в таком предложении: великодушия или высокомерного презрения – пусть читатели решают сами. Но мне кажется, что не стоит обольщаться, немногого стоила бы эта немецкая "доброта". Но на самом деле не было даже и этого. А что же было?

У Корчака действительно была возможность уйти из гетто, но всё это было до рокового дня 5 августа 1942 года. Эту возможность ему предлагали участники польского Сопротивления.

Вспоминает Ирена Кшивицкая: "Когда началась депортация евреев, друзья молили и упрашивали Корчака бежать из гетто. Но какой святой убегает от своих мук? Его смерть, разумеется, была не нужна, а сам он мог бы ещё пригодиться другим. Не только же эти сироты были на свете. С точки зрения обычного здравого смысла, смерть Корчака была не меньшим абсурдом, чем самоубийство врача, у которого пациент умирает от неизлечимой болезни. Но такие, как Корчак, думают другими категориями. Разве мог он остаться жить с тем горьким сознанием, что бросил детей в смертный час? И чего уж там душой кривить, именно он нужен был им, чтобы смягчить страшные мучения предсмертного часа".

Казимеж Дембницкий: "Корчак отверг все предложения организаций движения Сопротивления выйти вообще за каменную стену Варшавского гетто, где у него в "Доме сирот" было две сотни детей. У них не было никого, кроме доктора Корчака, их воспитателя, и он любил их той отеческой любовью, без которой не может вырасти и сформироваться ни один человек, способный, как Корчак, нести людям добро. Я хорошо знаю людей, окружавших Корчака, которые много раз убеждали его покинуть гетто. Я тоже отношусь к ним. Осенью 1940 года мы предложили Корчаку бежать из гетто и поселиться у друзей, готовых позаботиться о нём. Корчак не согласился. Не мог он оставить своих питомцев и своих сотрудников на произвол судьбы. Корчак тогда был нужен в гетто". Игорь Неверли: "На Белянах сняли для него комнату, приготовили документы. Корчак мог выйти из гетто в любую минуту, хотя бы со мной, когда я пришёл к нему, имея пропуск на двух человек… Корчак взглянул на меня так, что я съёжился. Смысл ответа доктора был такой: не бросишь же ты своего ребёнка в несчастьи, болезни, опасности. А тут двести детей. Как оставить их одних в запломбированном вагоне и в газовой камере? И можно ли всё это пережить?".

А вот и действительно очевидец – И.Перле: "Горе глазам, видевшим тот ужас. Януш Корчак, сгорбленный, берёт самого маленького ребёнка за руку и идёт вперёд. Идут и несколько медсестёр в белых фартуках, а за ними двести только что причёсанных детей, ведомых на смерть. Со всех сторон детей окружают немецкие, украинские и еврейские полицаи. Тем временем в юденрате узнали о происходящем… Бросились хлопотать, звонить, спасать. Кого спасать? Нет, не двести детей, а одного Януша Корчака. Но он вежливо поблагодарил господ из юденрата и пошёл вместе со своими детьми. Рыдали камни мостовых…".

Не считаю себя вправе говорить что-то о "господах из юденрата". Разные были "господа", разные и юденраты. За две недели до описываемых событий, председатель юденрата Варшавского гетто Адам Черняков, когда немцы приказали ему подготовить отправку на уничтожение транспорта детей, покончил с собой. В предсмертной записке он написал: "От меня требуют, чтобы я собственными руками убивал детей своего народа. Мне остаётся только умереть". На похоронах Чернякова траурную хвалу ему признёс Януш Корчак. Но не об этом сейчас речь.

Вот так это было на самом деле. Не было никакого "доброго" немецкого офицера, а были только Старый Доктор и его воспитанники, которые смогли и в этом аду остаться Людьми.

И здесь мне хочется снова вспомнить поэму А.Галича "Кадиш", в которой есть такие слова: "Когда-нибудь, когда вы будете вспоминать имена героев, не забудьте, пожалуйста (я очень прошу вас – не забудьте!), Петра Залевского, бывшего гренадёра, инвалида войны, служившего сторожем у нас в "Доме сирот" и убитого польскими полицаями осенью 1942 года". А ещё, я думаю, обязательно надо вспомнить и воспитателей "Дома сирот" (почему-то о них всегда забывают), которые пошли на смерть вместе с Корчаком и детьми: Стефания Вильчинская, Генрик Астерблаум, Бальбина Гжиб, Роза Липец-Якубовская, Сабина Лейзорович, Наталья Поз, Роза Штокман, Дора Сольницкая, Генрик Азрылевич, Бронятовская, Штернфальд. Никто из них не думал о себе. Смерть детей лишила бы их смысла жизни. Потому они и пошли за Корчаком и детьми на Умшлагплац.

"… были в гетто и свои крепости – подполье, где готовилось восстание, и совершенно безоружный, беззащитный "Дом сирот" Корчака.

Крепости не только гетто, но и всего человечества, как мы понимаем сейчас" (А.Шаров "Повести воспоминаний").

"И непонятно, зачем сейчас украшать простые истрогие памятники героям цветочками и розовымибантиками, каковыми и являются легенды, подобные приведенным выше? Образы героев от этого отнюдь не становятся более величественными. Да они в этом исовершенно не нуждаются".

В 1878 году в Варшаве в еврейской семье Гольдшмидтов родился мальчик, которого в честь его деда назвали Хиршем . Хирш Гольдшмидт был известным и уважаемым в Варшаве врачом. Отец мальчика, Юзеф Гольдшмидт , избрал другую стезю, став успешным адвокатом.

В отличие от многих других еврейских семей, Гольдшмидты не так сильно держались за национальные корни, поэтому родившийся мальчик получил еще и польское имя - Хенрик.

Детство Хенрика Гольдшмидта не было радужным - отношение к евреям в Российской Империи, частью которой являлась на тот момент Польша, было, мягко говоря, сдержанным. Педагогические приемы в русской гимназии не отличались гуманизмом - учителя пороли провинившихся детей, кричали на них, били линейками.

Суровость школьной жизни дополнилась для Хенрика проблемами дома - когда ему было 11, у его отца проявилось психическое расстройство.

От тяжести жизни Хенрик спасался чтением и стихосложением. Но вскоре стало необходимо зарабатывать на жизнь - счета за лечение отца «съедали» большую часть семейного бюджета.

15-летний Хенрик, которому учеба как таковая давалась хорошо, занялся платным репетиторством. И у Хенрика проявился педагогический талант - к ученикам, которые были немногим младше его, он находил особой подход. Сказкой, разговором, он умел подать скучный школьный предмет так, будто ничего интереснее в мире не существует.

Врач, учитель, писатель…

Хенрик и сам чувствовал, что нашел свое призвание. Уже в 18 лет он опубликовал первую статью по проблемам педагогики, которая получила название «Гордиев узел». В этой статье юноша, почти подросток, всерьез ставил вопрос, который актуален и сейчас: настанет ли день, когда матери и отцы перестанут думать о тряпках и развлечениях — и сами займутся воспитанием и образованием своих детей, не перекладывая эту роль на нянек и репетиторов?

Януш Корчак. Фото: Public Domain

Впрочем, сам молодой человек к своим педагогическо-писательским опытам относился не очень серьезно. После смерти отца Хенрик решил, что прокормить родных ему поможет медицина, и поступил на медфакультет Варшавского университета.

Писать, однако, он не бросил. Больше того, написал пьесу под названием «Каким путем?» о сумасшедшем, губящем свою семью. Здесь явно сказались личные переживания, вызванные историей отца. Пьесу Хенрик выставил на конкурс, подписавшись псевдонимом .

Молодой человек оказался успешен сразу в трех ипостасях — он талантливый педагог и писатель, и в этих двух своих сферах деятельности он известен как Януш Корчак, а в медицине он успешный врач Хенрик Гольдшмидт.

Он ездит по Европе, изучает различные методики педагогики, которые описывает в статьях, и одновременно совершенствует свои медицинские навыки.

Дом, который построил Корчак

В 1905 году Хенрика Гольдшмидта призвали на русско-японскую войну в качестве военного медика. На фронте он не только лечил раненых, но и помогал взрослым людям преодолевать ужасы войны, отвлекая их светлыми историями и сказками.

После войны Хенрик вернулся в Польшу и с удивлением обнаружил, что здесь его писательская популярность выросла неимоверно. Тем не менее, он продолжил медицинскую практику.

В 1907-1908 годах Хенрик Гольдшмидт отправляется сначала в Берлин, а затем во Францию и Англию. Он изучает педагогику, причем стажировки проходят за его счет.

В 1910 году Хенрик Гольдшмидт принимает важнейшее решение - он прекращает медицинскую практику и становится директором вновь основанного «Дома сирот» для еврейских детей. Именно в этом заведении Хенрик Гольдшмидт, которого с этого времени большинство будет знать как Януш Корчак, планирует воплотить в жизнь свои педагогические идеи.

Заниматься еврейскими сиротами Корчак стал неслучайно - в Польше, пропитанной духом антисемитизма, положение именно этих детей было наиболее тяжелым.

Благодаря своей известности и популярности, Корчаку удалось привлечь помощь меценатов для строительства своего «Дома». В 1912 году стройка была завершена. Это было уникальное четырехэтажное здание, в котором все устроено для нужд детей, для их воспитания и обучения.

Детский дом Корчака. Продолжает действовать по сей день. Фото: Commons.wikimedia.org / Simon Cygielski

Как любить ребенка

Корчак и его помощница и соратница Стефания Вильчинская в первый год деятельности приюта работали по 16-18 часов в день. Приходилось с трудом преодолеть уличные привычки вчерашних беспризорников, работать с учителями, не готовыми к таким ученикам.

Во главу угла Януш Корчак ставил нравственное воспитание. Его приют одним из первых использовал элементы детского самоуправления. По мнению педагога, приют - это справедливая община, где юные граждане создают собственный парламент, суд и газету. В процессе общего труда они учатся взаимопомощи и справедливости, развивают в себе чувство ответственности.

Спустя несколько лет схожим путем пойдет советский педагог Антон Макаренко . Интересно, что Януш Корчак знал и с интересом изучал систему Макаренко.

С началом Первой Мировой войны Януш Корчак вновь оказался на фронте в качестве военного врача. Но среди ужасов войны он начал писать один из своих главных трудов - книгу «Как любить ребенка». Главная мысль, которую выразил педагог в работе - вы не любите ребенка своего или чужого, если не видите в нем самостоятельную личность, обладающую правом вырасти и стать таким, каким ему уготовано судьбой. Вы не сможете понять ребенка, пока не познаете себя.

После окончания Первой Мировой войны Корчак оказался в рядах армии независимой Польши, перенес тиф, от которого едва не умер, и лишь по окончании советско-польской войны вернулся в свой «Дом сирот».

Он продолжал экспериментировать - основал газету, где репортерами были дети. Те, кто не умел писать, могли прийти в редакцию и рассказать репортеру о том, что их волновало.

Пять заповедей воспитания

Все эти педагогические проекты, новые книги достигались неимоверным трудом. Приют зависел от помощи меценатов, а их становилось все меньше из-за экономических проблем. Антисемитизм в Польше оставался настолько серьезной проблемой, что Корчак подумывал переехать в Палестину, где укреплялись еврейские поселения, впоследствии положившие начало государству Израиль.

В 1934 году в Палестине Корчак сформулировал пять заповедей воспитания детей:

1. Любить ребенка вообще, а не только своего собственного.
2. Наблюдать ребенка.
3. Не давить на ребенка.
4. Быть честным с собой, чтобы быть честным с ребенком.
5. Познать себя, чтобы не воспользоваться преимуществом над беззащитным ребенком.

В Варшаве Корчак вел радиопередачу о педагогике под псевдонимом Старый Доктор . К середине 30-х его приют считался успешной новаторской педагогической системой, книги были известны в мире, однако в Польше многие считали, что еврей не должен учить, как воспитывать детей.

В феврале 1937 года антисемитские настроения в Польше достигли своего пика. Радиопередачу закрыли. Корчак понимал, что надо уезжать, однако перевести приют в Палестину было делом непростым, хотя там и жили к тому времени уже многие бывшие воспитанники педагога. Но главное - Януш Корчак не был готов отказаться от своей Родины - Польши.

Жизнь на краю гибели

1 сентября 1939 года Германия вторглась в Польшу - началась Вторая Мировая война. Януш Корчак рвался на фронт, но получил отказ по возрасту. Как врач, он спасал раненых во время бомбардировок, его воспитанники тушили на крышах зажигательные бомбы.

Когда фашисты вошли в Варшаву, для Януша Корчака началась новая борьба - борьба за жизни своих воспитанников. Для нацистов дети евреев были даже не людьми второго сорта, а отбросами, подлежавшими уничтожению. Несмотря на то, что те меценаты, которые раньше помогали Корчаку и его воспитанникам, эмигрировали, доктор Корчак находил возможности для продолжения деятельности приюта. Речь шла об элементарном выживании детей, поскольку даже продуктов катастрофически не хватало. Одежду дети научились шить сами.

Летом 1940 года, в условиях немецкой оккупации, Корчаку удалось невозможное - он вывез детей в летний лагерь, где они могли хоть на время забыть о творящихся вокруг ужасах.

Памятник Янушу Корчаку в Варшаве. Фото: Public Domain

Однако осенью того же года даже авторитет старого педагога не помог ему предотвратить переселение его маленьких воспитанников в Варшавское гетто. Более того, сам Корчак оказался в тюрьме. Смелый, но наивный педагог попытался пожаловаться немецким властям на действия солдат, отобравших при въезде в гетто повозку с картошкой, предназначенную для питания детей. Разгневанные гитлеровцы припомнили ему и то, что он, в нарушение нацистского закона, не носил обязательную для всех евреев повязку со звездой Давида.

В тюрьме он провел месяц, после чего его все-таки отпустили в гетто, к его сиротам. Здоровье 62-летнего педагога было сильно подорвано, но он продолжал свою работу, несмотря ни на что.

Доставать продукты становилось все тяжелее - когда кругом безысходность, сердцем черствеют даже самые душевные люди и самые близкие друзья.

В 1941 году, в условиях полного отчаяния и очевидно приближающейся гибели Януш Корчак выступил с еще одним предложением - создать место, где умирающие от голода и болезней беспризорные дети могли проводить свои последние часы, получая утешение и возможность уйти из жизни достойно. Фактически Януш Корчак предвосхитил идею будущих детских хосписов.

С детьми до конца

Немцы постепенно начали уничтожать обитателей Варшавского гетто. Страницы дневника, который вел Януш Корчак, запечатлели нарастающий ужас происходящего.

Но даже в этих условиях педагог продолжал учить, лечить, воспитывать детей, который фактически уже были обречены. Более того, приют доктора Корчака ставил детские спектакли, что кажется совершенно немыслимым, с учетом того, что его воспитанники от перенесенных страданий еле держались на ногах.

В конце июля 1942 года стало известно, что сироты из приюта Януша Корчака будут депортированы. Точного места назначения не называлось, но это не предвещало ничего хорошего - немцы объявили, что депортации подлежат все «непроизводительные элементы». Педагог сделал последнюю отчаянную попытку спасти подопечных - предложил на базе приюта организовать фабрику по пошиву военной формы, тем самым доказывая, что дети могут быть полезны оккупантам.

6 августа 1942 года 192 ребенка из приюта Корчака были направлены в «лагерь смерти» Треблинка. С ними были два их педагога - Януш Корчак и Стефания Вильчинская, а также еще восемь взрослых.

Однако Старый Доктор не оставил своих воспитанников в самый страшный час их жизни.

Януш Корчак, Стефания Вильчинская и все дети из их приюта приняли мученическую смерть в газовой камере «лагеря смерти» Треблинка.

КОРОЛЬ ДЕТЕЙ

Жизнь и смерть Януша Корчака

ВСТУПЛЕНИЕ

Моим детям Наташе Карен и Кеннету Джею, детям Януша Корчака и детям всего мира

Реформаторов ожидает плохой конец.

Только после их смерти люди начинают видеть, что они были правы, и воздвигают им памятники.

Януш Корчак. «Король Матиуш Первый»

Дети, еврейские дети, всегда страдали первыми: первыми обрекались на голод и жажду, первыми уходили в незнаемое. Где бы ни страдали евреи, их дети страдали еще сильнее. А под властью фашистов - больше, чем когда-либо, и больше, чем все остальные. Они познали судьбу, которая и теперь надрывает сердце.

В «Короле детей» Бетти Джин Лифтон со страстью и не жалея сил воссоздала жизнь удивительного человека, который до конца своих дней мечтал и трудился только ради обездоленных детей и встретил смерть вместе с еврейскими детьми, которых пытался защитить.

Генрик Гольдшмидт, более известный как Януш Корчак, останется в еврейской и польской истории, а также и во всемирной как символ одновременно и тревожащий, и внушающий надежду. То, что один подобный человек был способен ежедневно творить такое множество чудес, бесспорно, ободряет. Но подобных ему мало, и это порождает тревогу.

Януш Корчак был врачом, педагогом и писателем, жившим ради других. Ассимилированный еврей, он исповедовал вселенский гуманизм. Он не проводил практически никаких различий между польскими и еврейскими детьми. Он любил их, радел об их благополучии, чувствуя себя равно близким и тем и другим. Его любовь была всеобъемлющей, абсолютной и, без сомнения, отгораживала его от взрослого мира. Он остался холостяком: только дети имели право на его время, на его жизнь.

Почти всем Корчак известен только благодаря своей смерти, а точнее - благодаря тому, как он пошел на смерть, и об этом можно только пожалеть. Он более чем заслуживает внимания как личность. Тяжелое детство, мучительное отрочество (его отец оказался в сумасшедшем доме, где и умер), военная служба, воспоминания о войне, начало работы с обездоленными детьми, его чувства и двойственное отношение к иудаизму и еврейству, поездки в Палестину, сложные и двойственные отношения с женщинами, его глубокие связи с польской культурой и национализмом - вот история, которую поведала Лифтон.

Разумеется, больше всего нас поражает его жизнь в гетто. Как он сумел создать в стенах Варшавского гетто, в самом сердце кошмара, маленькое самостоятельное королевство, где ребенок был принцем? В 1940 году, в возрасте 61 года Корчак использовал свой международный престиж автора прекрасных детских книг для защиты брошенных, покинутых и осиротевших детей. Лишенный права заботиться о христианских детях, он посвятил себя детям еврейским - двумстам - тремстам - и стал для них наставником и отцом, опекуном и защитником. Он научил их петь, мечтать, надеяться; он беседовал с ними о Палестине, но также и об индийском писателе Рабиндранате Тагоре; он обеспечил им еврейское образование, но также и польское. Потому что верил - по крайней мере, вначале, - что они переживут войну, как и он, и мир вновь станет нормальным.

К несчастью, дети Корчака, как и все остальные, были беззащитны. Утром 6 августа 1942 года настал их черед.

В некоторых кругах позднее его осуждали за то, что он не разослал своих детей, куда было можно и пока было можно. Безусловно, он отговаривал родителей и друзей, которые хотели забрать детей из приюта, чтобы спрятать надежнее где-нибудь еще - быть может, в христианских семьях. Детям необходимо оставаться вместе, говорил он. Так они меньше боятся. К тому же казалось, что находиться вне приюта опаснее, чем внутри. В какой момент он понял, что ошибался?

По мере того как обстановка ухудшалась, преследования усиливались, угнетение ожесточалось, становилось все более бесчеловечным, Корчак иногда как будто проявлял слабость. Он выглядел усталым. Он пил водку. И в его личном дневнике доминирует его собственное детство. Бежал ли он от настоящего? Погружался ли в свое детство, чтобы не видеть, как рушится детство его воспитанников? Друзья-христиане уговаривали его покинуть гетто, необходимые документы были приготовлены. Он отказался. Он был обязан остаться со своими детьми.

Он всегда считал, что немцы не посмеют посягнуть на учреждение, известное далеко за границами Польши. Наивность? Гордость? Или и то, и другое? Безусловно, из гордости он до самого конца отказывался носить еврейскую звезду. Нет ничего удивительного в том, что он очень многим внушал уважение.

Он был вхож в Еврейский совет старейшин, председатель которого Адам Черняков был его другом. Как и влиятельный советник Авраам Гепнер. И Корчак всегда без колебаний обращался за помощью и защитой к своим высокопоставленным друзьям. Но 22 июля 1942 года Черняков покончил с собой, чтобы не участвовать в депортации сирот.

В тот момент судьба детей приюта была решена. Пятнадцать дней спустя «король детей» и его юные подданные отправились навстречу смерти с достоинством, поразившим гетто. Оно поразило даже полицейских, которые, увидев, как они вошли в вагоны, отправляющиеся в Треблинку, встали по стойке «смирно» и отдали им честь.

О дальнейшем Лифтон рассказывает с трогательной простотой, от которой перехватывает дыхание. Одной рукой старый Корчак прижимает к груди маленькую девочку, другой ведет за руку маленького мальчика. И в какой-то момент дети начинают петь. Сам Корчак идет молча.

Эли Визель

КЕМ БЫЛ ЯНУШ КОРЧАК?

«Жизни великих людей подобны легендам - трудны, но прекрасны». Так написал Януш Корчак, и эти слова в полной мере относятся к его жизни. Однако в подавляющем большинстве американцы вообще не слышали про Корчака, еврейско-польского детского писателя и педагога, который в Европе известен не меньше, чем Анна Франк. Как и она, Корчак погиб в дни Холокоста, и от него тоже остался дневник. Но, в отличие от Анны, у него был шанс избежать этой судьбы - шанс, которым он отказался воспользоваться.

Его легенда родилась 6 августа 1942 года, на ранних этапах ликвидации Варшавского гетто нацистами, - хотя его преданность обездоленным детям стала легендарной задолго до войны. Когда немцы распорядились о депортации его знаменитого сиротского приюта, Корчак собрал двести детей, находившихся под его опекой, и со спокойным достоинством повел их в последнем марше по улицам гетто к поезду, который повезет их для «поселения на Востоке» - нацистский эвфемизм, подразумевавший лагерь смерти Треблинку. Умереть ему предстояло как Генрику Гольдшмидту - с эти именем он вступил в жизнь, однако в памяти людской он останется под своим псевдонимом.

Именно Януш Корчак создал в Польше прогрессивные сиротские приюты, построенные по принципу коммун, организовал первую национальную детскую газету, преподавал школьным учителям основы того, что мы теперь называем нравственным воспитанием, а также защищал права детей в судах для несовершеннолетних. Его книги «Как любить ребенка», «Право ребенка на уважение» помогали родителям и учителям по-новому узнать детскую психологию. Поколения детей росли на его книгах, и особенная роль тут принадлежала ставшему классикой «Королю Матиушу Первому», повествующему о приключениях и злоключениях мальчика-короля, который задумал провести реформы на благо своих подданных. Книга эта в Польше пользуется такой же любовью, как «Питер Пэн» и «Алиса в Стране чудес» в англоязычных странах. В середине тридцатых годов он вел собственную радиопрограмму, где в роли Старого Доктора сочетал житейскую мудрость с лукавым юмором. Каким-то образом, благодаря его обманчиво-простым словам, слушатели начинали ощущать, что становятся нравственно лучше.

Янош Корчак, 1918 г.

Польский врач-педиатр (по образованию), педагог и писатель.

Януш Корчак – псевдоним, имя при рождении: Хенрик Гольдшмит / Henryk Goldszmit.

С пятого класса гимназии Хенрик подрабатывал репетиторством. В студенчестве Хенрик Гольдшмит специально ездил в Швейцарию, чтобы изучить педагогическую деятельность последователей идей Иоганна-Генриха Песталоцци .

В качестве военного врача принимал участие в Русско-японской войне и Первой мировой войне.

В 1911 году Януш Корчак оставляет профессию врача и основывает в Варшаве, на средства филантропов, «Дом сирот» для еврейских детей.

«Как российский подданный, Гольдшмит был мобилизован на Русско-Японскую войну (1904-1905) в качестве военного врача. На фронт он ушёл из детской больницы для бедных (где проработал в общей сложности восемь лет). После окончания войны Хенрик не сразу вернулся домой; некоторое время он практиковался в известных клиниках Берлина, Лондона и Парижа.
В 29 лет молодой врач принял решение не заводить собственную семью, посвятив себя своим маленьким пациентам. А в 30 он снова пришел работать в варшавскую больницу. Вскоре о Гольдшмите заговорили, как об известном специалисте, великолепном диагносте, чьи гонорары высоки, но результат лечения превышает ожидания и надежды. Но что касается гонораров, то дело здесь обстояло не совсем так. Да, врач и писатель действительно получал от богатых пациентов приличные суммы, но детей бедняков всегда лечил даром, отказываясь брать хотя бы мелочь.
В 1908 году Гольдшмит стал членом правления благотворительной еврейской организации «Помощь сиротам» и душой сиротского приюта. Стараниями врача этот приют за пару лет превратился в солидное учреждение.
В 1911 году в жизни Корчака произошёл переворот.
Он, врач по образованию, решил посвятить себя педагогической деятельности и возглавил Дом сирот, который как раз переехал в новое трехэтажное здание.
Это заведение, просуществовавшее в течение 30 лет, стало также собственным домом директора: Корчак занимал маленькую комнатку под самой крышей. На его попечении находились сначала 100, а затем 200 детей разного возраста.
При этом в Доме работали всего восемь человек воспитателей (они же исполняли обязанности обслуживающего персонала) - такие же увлечённые и преданные своему делу люди.
Теперь Корчак методично создавал особый мир - детскую республику, основой которой были равенство, справедливость, отсутствие насилия, тирании и неограниченной власти.
Например, в детском доме был создан суд. Дети имели право подать жалобу на воспитателя, поступившего несправедливо. А моральной обязанностью взрослого было требовать оценки своему поступку.
Директор, кстати, и сам несколько раз подавал в суд... на самого себя!
Это случалось, когда он сомневался в справедливости своих действий (необоснованно заподозрил девочку в краже, оскорбил в сердцах судью, выгнал упрямого баламута из спальни). Интересно, что кодекс для «Товарищеского суда», состоящий из 1000 пунктов, сочинил сам Корчак. Обычно на заседаниях выносились только два приговора: оправдать или простить. А пункт «опасен для окружающих и подлежит исключению» за все 30 лет работы детского дома применялся лишь дважды... Во главе маленького детского «государства» стоял «Совет самоуправления».
Удивительный директор создал также первую в мире печатную газету, которую делали сами дети,
Называлась она «Maly Przegld». Кроме того, Старый Доктор разрешил отдельные виды «неблагонравия»: драться по «дуэльному кодексу» (со свидетелями, секундантами, с занесением в специальный журнал повода драки), обмениваться вещами (но только честно, по составленному списку эквивалентов), заключать пари (оформлялось оно у самого директора)».

Скляренко В. М., Иовлева Т. В., Ильченко А. П., Рудычева И. А., 100 знаменитых евреев, Харьков, «Фолио», 2006 г., с. 222-223.

В 1940 году Януш Корчак вместе с 200 воспитанниками «Дома сирот» был перемещён в Варшавское гетто. От разных людей он получил предложения покинуть воспитанников и спастись самому, но на все предложения педагог ответил отказом.

«… писатель продолжал ежедневно отправляться в рейд по гетто, всеми правдами и неправдами стараясь раздобыть хоть немного пищи для своих подопечных. А по ночам приводил в порядок тридцатилетние наблюдения за детьми и писал дневник. Эти бумаги, вмурованные в стену на чердаке Дома сирот, нашли только в 1957 году. Последняя страница датирована 3 августа - за два дня до того как Корчак повёл своих детей к поезду в Треблинку... Странно, но в последних своих записях автор дневника пытался найти человеческое даже в эсэсовцах.
Старый Доктор прекрасно знал, что его ждёт. Всю свою жизнь он готовил детей к дальнейшей жизни, а весной и летом 1942 года столкнулся со страшной задачей: как подготовить ребятишек к смерти... И решение было найдено. В июле директор Дома сирот со своими воспитанниками занялись театром и поставили пьесу, написанную великим индийским мыслителем Рабиндранатом Тагором . В ней всё было двусмысленно и говорило о буддистских представлениях о непрерывности жизни, о сансаре - колесе превращений. Репетируя, а затем показывая премьеру немногим зрителям, Корчак пытался внушить ребятам: смерти не существует, их ожидает только переход в иную жизнь.
5 августа 1942 года весь Дом сирот вместе с воспитателями выстроили на улице. Удивительный директор и его питомцы отправились в свой последний путь. Возглавлял колонну, над которой развевалось зелёное знамя Матиугца, сам Корчак. За руки он вёл двоих детей. Впервые евреи гетто шли на смерть с честью... Двести ребят не плакали, никто не пытался убежать, спрятаться. Они лишь старались быть поближе к своему учителю - единственному родному для них человеку.
В Варшаве колонны направились на пункт перегрузки - привокзальную площадь. Люди, видевшие детей, плакали. А сами ребята сохраняли завидное спокойствие. Ещё ни разу до этого смертников не приводили сюда строем, со знаменем, с руководителем во главе. Увиденное взбесило коменданта пункта. Но, узнав, что с детьми пришёл Корчак, офицер задумался. Когда ребятишек уже погрузили в вагоны, немец спросил у директора, не он ли написал «Банкротство маленького Джека». Писатель подтвердил своё авторство и поинтересовался, какое это имеет отношение к отправке эшелона. Комендант сказал, что читал эту книгу в детстве и... предложил Старому Доктору остаться. Тот спросил, могут ли освободить детей; узнав, что его воспитанникам никто помочь не сможет, писатель сказал: «Дети - это главное!» - и захлопнул за собой дверь изнутри.
Корчаку удалось спасти только одного мальчугана: он поднял ребенка на руки, и тот смог выбраться через крошечное окошко товарного вагона. Но от судьбы не уйдёшь: малыш, добравшийся до Варшавы, вскоре всё же погиб. Чуда не произошло. Однако удивительный Доктор сделал то, что было в его силах, - не оставил, ребят перед лицом смерти так же, как не оставлял их перед лицом жизни...
Могилы писателя, понятно, не сохранилось: 6 августа 1942 года (предположительно, поскольку документальных подтверждений не осталось) его вместе с детьми и сотрудниками Дома сирот отправили в газовую камеру, а затем сожгли, как мусор.
И лишь детские рисунки на стене одного из бараков лагеря смерти в Треблинке стали немыми свидетелями разыгравшейся трагедии...
«Я никому не желаю зла. Не умею. Не знаю, как это делается...» - писал в своём дневнике Януш Корчак . Он никогда не обманывал своих подопечных. Почему же дети вели себя столь спокойно, с достоинством при отправке? Отступился ли в конце жизни Старый Доктор от своих принципов? Может, он выдумал для детей историю о поездке в сельскую местность? Вряд ли! Врать писатель действительно не умел, да и ребята сразу же почувствовали бы фальшь... Скорее всего, директор поддержал ребят не словами, а собственной уверенностью и спокойствием. Как бы то ни было, последний урок на немыслимую для учителя тему «Что такое смерть и как умирать достойно» Старый Доктор провел блестяще...»

Скляренко В. М., Иовлева Т. В., Ильченко А. П., Рудычева И. А., 100 знаменитых евреев, Харьков, «Фолио», 2006 г., с. 224-225.