Наводнение 1777 года. История наводнений. Невские ворота Петропавловской крепости

XIII. Заботы Екатерины II о городскомъ благоустройств?. – Богад?льни и больницы. – Народныя школы. – Осв?щеніе улицъ. – Полиція. – Пожары. – Наводненіе 1777 года. Устраивая городское управленіе законодательнымъ путемъ, Екатерина II въ то же время д?ятельно заботилась о

Екатерина II гордилась Петербургом, городом, ставшим ей родным домом. Все годы своего правления она, не жалея сил и средств, украшала свою столицу. Правда, в 1777 году город постигло несчастье – первое великое наводнение. Несчастье пришло, как всегда, внезапно. После полуночи 10 сентября резко усилился ветер с запада (стал «жестким»), и в 5 утра Нева выступила из берегов «и наводнила мгновенно низменные части города», да так, что по Невскому и другим улицам люди плавали на лодках. Высота воды в то утро достигла 310 см выше ординара. Выше она поднималась только дважды: в 1824 году (410 см) и в сентябре 1924 года (369 см). Бешеный ветер с моря нес по воздуху сорванные с крыш листы железа, черепицу, разбивал стекла, выламывал рамы в Зимнем дворце, где находилась императрица Екатерина II.

Множество судов и барок, вошедших в Неву, сорвало с якорей. Буря швыряла их друг на друга, выбрасывала на берег. Как писала Екатерина II М. Гримму, на разрушенной Дворцовой набережной громоздились корабли. На Васильевском острове корабль из Любека не просто вынесло на берег, а забросило в стоящий в отдалении лес. Тогда же фактически погиб Летний сад: множество могучих деревьев повалило, сооружения разрушило водой. Вода быстро ушла, и город представлял собой ужасное зрелище. Трупы людей и животных, поваленные заборы, принесенный водой лес и дрова, мелкие и крупные суда, сломанные деревья – все это громоздилось в невероятном хаосе среди полуразрушенных домов, у которых были сорваны крыши, разбиты окна. Все погреба и склады оказались затоплены, товар перепорчен, купцы несли огромные убытки. Только рыбы было везде в достатке. После внезапного ухода воды ее находили в самых неожиданных местах: в погребах, подвалах, комнатах, прямо на улице…

Город при Екатерине II бурно жил и быстро изменялся. В конце XVIII века он обогнал по численности Москву – в нем жили около 200 тыс. человек. Но не многолюдством примечателен екатерининский Петербург. Его судьбу в ту пору определяло место, занятое Россией в царствование Екатерины II. Город стал одним из центров мировой политики, резиденцией великой государыни, более трети века со славой правившей огромной империей. Экономическая и военная мощь России тогда достигла расцвета и поражала современников. Не было более пышного двора в Европе, чем русский двор в Петербурге. Расходы на него в год смерти Екатерины II (1796) составляли гигантскую сумму, достигавшую почти 12% всех государственных трат!

Заглянем в источник

Огромный город с его пестрым населением, смешением разных народов, лиц, сословий оставлял у наблюдателя странное впечатление.

«Петербург, – пишет француз Сегюр, – представляет уму двойственное зрелище: здесь в одно время встречаешь просвещение и варварство, следы X и XVIII веков, Азию и Европу, скифов и европейцев, блестящее гордое дворянство и невежественную толпу. С одной стороны, модные наряды, богатые одежды, роскошные пиры, великолепные торжества, зрелища, подобные тем, которые увеселяют избранное общество Парижа и Лондона, с другой – купцы в азиатских одеждах, извозчики, слуги и мужики в овчинных тулупах, с длинными бородами, с меховыми шапками и рукавицами и иногда с топорами, заткнутыми за ременными поясами. Эта одежда, шерстяная обувь и род грубого котурна на ногах напоминали скифов, даков, роксолан и готов… Но когда эти люди на барках или на возах поют свои мелодичные, хотя и однообразно грустные песни, сразу вспоминается, что это уже не древние свободные скифы, а москвитяне, потерявшие гордость под гнетом татар и русских бояр».

Сегюр верно подметил истоки поразительных контрастов Петербурга. Он писал, что «вопреки всему обаянию роскоши и художества, там власть ничем не ограничена, навсегда будут только господин и раб, как бы красиво не именовали их». Как писал Н. И. Тургенев, в екатерининское время «в С. – Петербург привозили людей целыми бараками для продажи». Авантюрист и развратник Казанова купил молоденькую девушку за ничтожную для него сумму, причем на вопрос, когда можно оформить свою покупку, его русский спутник ответил: «Хоть сейчас, коли хотите, и вздумай вы набрать себе целый гарем, так стоит лишь молвить одно слово, в красивых девушках недостатка здесь нет». Иностранцам были непривычны толпы дворни, жившей в домах богатых помещиков, отвратительные сцены дворянского быта с постоянным унижением людей и даже побоями.

Имперское могущество отпечаталось и на облике города. Об этом можно было судить по пышным празднествам, парадам на его площадях, по стилю жизни петербуржцев. В екатерининское время особенно ярко проявился «ментальный» конфликт с Москвой. Щегольское, новое, западное, стремительное, но одновременно черствое, холодное, отторгающее человека петербургское начало противопоставлялось московскому, старорусскому, хлебосольному, доброму, но ленивому, инертному, непредприимчивому началу. Отсвет двора, некая особая осведомленность о положении дел «в высших сферах» придавали даже петербургскому лакею, приехавшему с барином в Москву, значительность и важность.

К этому времени Петербург стал крупнейшим портом. На него приходилась половина внешней и две трети морской торговли страны. Купцам становилось выгодно торговать здесь. Порт на стрелке Васильевского острова был переполнен судами, которые приходили из 18 стран Европы. В 1760 году в порт зашло 338 судов, а в 1797 году – уже 1267, причем более половины из них – английские. Стали появляться корабли из Северо-Американских Соединенных Штатов. Некоторые шкиперы из Бостона и других городов Массачусетса сделали торговлю с Россией своим основным занятием, плавали через океан десятки раз, называли свои корабли «С. – Петербург», «Нева» и т. д. Они везли в Америку множество разных товаров, преимущественно – железо, холст, юфть, кожу, пеньку, сало и лен, а также миллионы гусиных перьев. Это позволяет историкам в шутку предполагать, что Декларация независимости США была подписана 4 июля 1776 года перьями русских гусей.

1777 год открыл самую веселую и счастливую пору екатерининского царствования.
Победоносно закончились польская и турецкая войны, влияние России на европейские дела неуклонно возрастало, Вольтер и Гримм превозносили до небес государственную мудрость "святой Катерины Петербуржской". Дворянство, стряхнув оцепенение, вызванное ужасами пугачевщины, бурно наслаждалось приятностями жизни.

Двор и столица задавали тон. Сменялись фавориты и фавориты фаворитов. Потемкин уступил на время свое место блестящему Завадовскому и вновь вернул расположение императрицы. Вельможи обменивались церемонными поклонами и обескураживающими оплеухами. Камер-пажи и фрейлины, получив свою порцию розог, шли разыгрывать чувствительные пасторали на эрмитажных собраниях. Вист, фараон и макао, словно смерчь, уносили деревеньки и мужичков. Оглушительно хлопали пробки и пистолеты. На российском Парнасе, после кончины Сумарокова, гремели действительный статский советник Херасков и кабинетный секретарь государыни Василий Петров , гордившийся званием "карманного ее величества стихотворца". С успехом шла "Дидона" Княжнина. Богданович, написав "Душеньку", пребывал "на розах". Никому не известного Державина выпустили из гвардии в статскую службу, признав неспособным к военной. Фонвизин путешествовал по Франции и в письмах к своему другу генералу П.И.Панину клял парижскую нечистоту, «какую людям, не вовсе оскотинившимся, переносить весьма трудно».

Этот год, казалось, подал надежду и на восстановление мира в семье императрицы. В марте великая княгиня Мария Федоровна (София-Доротея) почувствовала себя беременной.

Лишь одно событие в этом году нарушило спокойное течение петербургской жизни. 10 сентября в десять часов утра Нева ринулась на столицу. Весь Петербург, кроме Литейной и Выборгской сторон, скрылся под водой, поднявшейся почти на четыре метра. По улицам плавали на шлюпках, и обер-полицмейстер Н.И.Чичерин приплыл в ялике от своего дома у Полицейского моста прямо в Зимний дворец. Небольшой купеческий корабль проплыл мимо Зимнего дворца через каменную набережную; другое судно было отнесено ветром от берега в лес. В Коломне и Мещанской волнами и ветром разнесло больше ста домов, одна изба переплыла на противоположный берег Невы. Пострадали знаменитые сады и рощи Петербурга. В "Академических Ведомостях" после наводнения было напечатано объявление о продаже с одной дачи на Петергофской дороге двух тысяч мачтовых сосен, вырванных с корнем бурей. Число человеческих жертв не поддавалось учету. На взморье смыло острог, в котором было до трехсот человек. К вечеру, когда вода схлынула, кругом города на одиннадцать верст находили в полях трупы людей и животных.

Екатерине утром этого дня доложили, что вода стоит у крыльца Зимнего дворца. Она приказала выбить стекло в одном из окон Эрмитажа и оттуда наблюдала за бедствием и действиями городских властей по спасению жизни и имущества обывателей. Затем она велела священнику служить молебен и сама молилась на коленях. После обедни государыня села за начатое утром письмо Гримму и, подробно описав наводнение, приписала: "Обедаю дома. Вода сбыла и, как вам известно, я не потонула. Но еще немногие показываются из своих берлог. Я видела, как один из моих лакеев подъехал на английской коляске; вода была выше задней оси, и лакей, стоявший на запятках, замочил себе ноги. Но довольно о воде, подбавим о вине. Погреба мои залиты водою, и Бог весть, что с ними станется. Прощайте; четыре страницы довольно во время наводнения, которое с каждым часом уменьшается".

Начальник петербургской полиции Чичерин был обвинен в том, его именно его нераспорядительность привела к таким страшным последствиям. Получив нагоняй от государыни, Чичерин не выдержал позора и через два дня умер.
После наводнения 1777 года были изданы "Правила для жителей - что делать в минуту опасности?" В них, в частности, сообщалось, что теперь о приближении стихии будут предупреждать "пальбой из крепости и сигнальным флагом днем и фонарями ночью".

О капризном характере Невы местные жители знали еще задолго до основания Петербурга. Не исключено, что наводнения были одной из серьезных причин того, что до начала 18 века на месте нашего города не было каких-либо значительных поселений.

Но характер царя оказался не менее суровым, чем у реки. Несмотря на угрозу постоянных паводков, он не отказался от мысли основать будущую столицу именно в устье Невы.

Не успело начаться строительство Петропавловской крепости, как люди стали свидетелями подъема воды. Уже в ночь с 19 на 20 августа 1703 года началось наводнение. Несмотря на то, что оно было незначительным, даже небольшой подъем воды по-настоящему испугал людей.

Но реке все же удалось внести коррективы в задумки Петра. Как известно, он хотел разместить центр будущего города на Васильевском острове. Более того, в соответствии с градостроительным планом 1717 года, эта идея стала воплощаться в жизнь. На Стрелке стали возводить здания для административных и научных учреждений. Но время показало, что остров из-за особо низкого положения над уровнем моря затоплялся сильнее других. Это стало одной из причин, почему центр города постепенно переместился на левый берег Невы.

Мысли о том, как спасать город от повторяющейся стихийной напасти, стали возникать еще в петровские времена. Был даже проект поднять уровень Васильевского острова на три метра, но из-за колоссального объема работ от него отказались.

Знаменитые каналы, ныне засыпанные и ставшие линиями, тоже были прорыты отчасти для этой цели. Предполагалось, что поднимающаяся вода будет уходить по ним обратно в Неву. Но это мероприятие не помогло решить проблему. Для этого же уже позже были прорыты Екатерининский канал (ныне – Грибоедова) и Обводный.

Несмотря на то, что самый высокий уровень воды был зафиксирован во время наводнения 1824 года, по масштабам бедствия и количеству пострадавших и погибших людей самым ужасающим стал разгул стихии 10 сентября 1777 года.

За два дня до этого началась страшная буря, а ночью 10 сентября уровень воды поднялся на три метра. Был затоплен почти весь город. Особенно пострадали злосчастный Васильевский остров и Коломна. Нетронутыми водой оказались только район Литейного проспекта и Выборгская сторона.

Наводнение было недолгим – уже к 12 часам дня природа начала успокаиваться. Но нескольких часов оказалось достаточно, чтобы нанести городу катастрофический урон.

Множество деревянных домов оказались в море. Сильно пострадали городские сады – деревья вырывало с корнем. А в Летнем саду наводнение уничтожило фонтаны. Небольшой корабль проплыл мимо Зимнего дворца прямо по набережной. Стоявшую на берегу тюрьму, в которой было около 300 человек, попросту смыло в воду, а все узники погибли. Общее количество унесенных человеческих жизней превысило 1000. К вечеру, когда вода схлынула, вокруг города на 11 верст в полях находили трупы людей и животных.

Накануне катастрофы императрица Екатерина возвратилась из Царского села в Зимний дворец и ночью оказалась в самом центре событий. Как она написала позже, «порыв ветра разбудил меня в пять часов. Я позвонила, и мне доложили, что вода у моего крыльца и готова залить его. Нева представляла зрелище разрушения Иерусалима». Вскоре императрица вызвала к себе обер-полицмейстера Чичерина. Тот приплыл в Зимний дворец на ялике. Разгневанная царица обвинила чиновника в нераспорядительности властей, из-за которых наводнение стало причиной столь страшных последствий. Видимо, Чичерин настолько близко к сердцу принял слова Екатерины, что через два дня скончался.

Жители, дожившие до другого масштабного наводнения 1824 года, свидетельствовали, что, несмотря на более высокий уровень воды, события 1777 года были гораздо страшнее.

После наводнения 1777 года были изданы «Правила для жителей – что делать в минуту опасности?». Помимо прочего в них говорилось, что теперь о наступлении бедствия будут предупреждать пальбой из пушек, сигнальным флагом днем и фонарями по ночам.

Эта катастрофа значительно повысила интерес к изучению причин наводнений. Было установлено регулярное наблюдение за уровнем воды в Неве.

Долгое время считалось, что основная причина затоплений заключается в самой реке. Исследователи полагали, что при сильном западном ветре течение в реке замедляется, и она выходит из берегов. Но только недавно выяснилось, что всему виной атлантические циклоны. Они вызывают подъем волны в Балтийском море. Поначалу невысокая, проходя через Финский залив, она набирает скорость и высоту, порой достигающую пяти метров. Сталкиваясь в устье Невы с течением последней, она вызывает стремительный рост уровня воды. Это связано с небольшой глубиной залива и Невской губы.

Несмотря на многолетнюю историю работы над проектами по защите города от наводнений, более обстоятельно этим вопросом занялись только после бедствия 1924 года. Были спроектированы защитные сооружения и началось их строительство. Окончить работы предполагалось через четыре года. В силу разных причин, в том числе – войны, работы были приостановлены.

Современный комплекс защитных сооружений Петербурга от наводнений начали проектировать в 1960-х годах, а стройка началась только в 1979-м. Пресловутая дамба стала долгостроем – работы закончились только в 2011 году. Сейчас метеорологи узнают о приближении волны с Балтики за двое суток, и за пять часов до ее подхода закрываются все проходы для судов.

Санкт-Петербург, расположенный в дельте Невы, за триста лет своего существования пережил 323 наводнения , которыми принято считать подъем воды на 1,6 м выше ординара, установленного в районе Горного института. Обычно они происходят в сентябре-декабре - такая специфика Балтийского моря.

Зимой возможно повышение уровня воды в Неве до метра из-за забивания шугой русла реки при наступлении сильных морозов, весной схожие явления иногда наблюдаются при заполнении русла проходящим льдом при ледоходе. Повышения же уровня воды в результате паводка наблюдались в 1903, 1921 и 1956 годах, но причиной именно наводнений считаться они не могут.

Причиной подъема воды в Неве становились атлантические циклоны: юго-западные ветры вызывали нагонную волну из Финского залива, и она препятствовала свободному течению реки. Чаще всего наводнения наблюдались осенью — в сентябре и ноябре, крупнейшие из них случились в 1777, 1824 и 1924 годах.

Первое в истории С.-Петербурга наводнение произошло 30 августа 1703 года. Вода поднялась на 2,5 м, затопила Заячий остров и смыла часть леса, заготовленного для строительства крепости. Были приняты первые меры безопасности против внезапных подъемов уровня воды: «Так как при наводнении Заячий остров покрывался водою, то при построении крепости его несколько возвысили и даже увеличили насыпкою земли», — сообщает «Летопись Петропавловской крепости 1703-1789 гг.», хранящаяся в Государственном музее истории Санкт-Петербурга.

Вестовая пушка, установленная на Государевом бастионе Петропавловской крепости в 1703 году, выстрелом предупреждала о надвигающемся бедствии. С середины XVIII в. сигнал об опасном подъеме воды подавали пушки Адмиралтейства. В 1873 году сигнальные орудия вновь перенесли в Петропавловскую крепость. Ежедневно с бастиона Нарышкина они давали полуденный залп, а при опасном подъеме воды несколькими выстрелами оповещали горожан о начале наводнения. Традиция сохранялась до 1920-х годов.

В 1706 году Петр I стал свидетелем одного из наводнений и оставил его описание в письме к А. Д. Меншикову: «Третьего дня ветром вест-зюйд такую воду нагнало, какой, сказывают, не бывало. У меня в хоромах было сверху пола 21 дюйм и по городу и по другой стороне по улице свободно ездили на лодках. И здесь было утешно смотреть, что люди по кровлям и по деревьям, будто во время потопа, сидели — не тлько мужики, но и бабы».

В 1715 году в Петропавловской крепости была установлена водомерная рейка-футшток для измерения уровня воды в устье реки при штормовых нагонах. С его помощью академик И. Г. Лейтман в 1726 году определил ординар Невы — нормальный уровень воды при безветренной погоде. Первые научные исследования невских наводнений, опубликованные в конце XVIII века, основывались на показаниях этого футштока у Невских ворот Петропавловской крепости. Летопись самых катастрофических наводнений, когда вода поднималась более чем на 3 м, запечатлена на памятных досках, укрепленных под аркой ворот.

Васильевский остров — одно из самых низменных мест города — по замыслу Петра I должен был стать центром столицы. В 1716-1717 годах был разработан проект его застройки. Чтобы предотвратить частые затопления острова, архитектор Д. Трезини предлагал поднять уровень почвы на 3 м, выкопать прямоугольную сеть каналов по образцу голландских и соорудить дамбы вдоль береговой линии. Проект был осуществлен частично. Каналы, прорытые вдоль линий Васильевского острова, оказались слишком узкими, и их вскоре засыпали.

В 1720 году на Петербургский остров явился некий предсказатель, который пророчил: «Быть Питербурху пусту», на остров хлынет вода и затопит весь город до метки на верхушке высокого дерева, росшего на берегу. Многие горожане стали спешно переселяться из низин на более высокие места. Петр I, узнав об этом, велел срубить дерево, а «пророка» наказать кнутом. С 1721 по 1724 год действительно случилось три крупных наводнения. В эти годы Петр I издал несколько указов о защите от «прибылой воды»: жители прибрежных территорий были обязаны подсыпать и укреплять берега, повышать фундаменты строившихся зданий. В конце 1724 года во время наводнения государь, спасая утопающих рыбаков, сильно простудился, от чего скоро умер.

Очередное бедствие чуть навсегда не решило судьбу Петербурга: после наводнения 13 октября 1729 года император Петр II перенес столицу в Москву. Императрица Анна Иоанновна вернула С.-Петербургу его столичный статус в 1732 году.

В царствование Елизаветы Петровны значительных подъемов воды не было, но регулярные подтопления приносили немало неприятностей, поэтому императрица в течение всего царствования издавала указы о строительстве фундаментов «на фут выше прибылой воды».

В 1764 году генерал-инженер И. М. Кутузов, отец великого полководца, представил проект «О проведении канала для предотвращения жителей столицы от гибельных последствий наводнения». На плане Петербурга, воспроизводящем градостроительный проект 1760-х годов, обозначен этот канал, названный Екатерининским (ныне — Грибоедова). Его строительство было завершено в 1790 году, но «гибельных последствий наводнений» не предотвратило.

Особенно бедственным было для столицы наводнение 1777 года: погибло около тысячи жителей, были разрушены многие деревянные дома и лавки, повреждена строившаяся гранитная Дворцовая набережная, уничтожены фонтаны Летнего сада. 10 сентября вода поднялась на 3,21 м и залила город. Императрица Екатерина II наблюдала разгул стихии из окон Зимнего дворца и так описала наводнение: «Порыв ветра разбудил меня в пять часов. Я позвонила, и мне доложили, что вода у моего крыльца и готова залить его. Я сказала: если так, отпустите часовых с внутренних дворов, а то пожалуй они вздумают бороться с напором воды и погубят себя... Желая узнать поближе в чем дело, я пошла в Эрмитаж. Нева представляла зрелище разрушения Иерусалима. По набережной, которая еще не окончена, громоздились трехмачтовые купеческие корабли. Я сказала: Боже мой! Биржа переменила место, графу Миниху придется устроить таможню там, где был Эрмитажный театр».

Наводнением 1777 года был разрушен острог, стоявший на берегу Невы. Все 300 заключенных погибли. Происшествие породило легенду о потоплении арестантов Петропавловской крепости, в том числе самозванки, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны. В XIX веке ее отождествили с княжной Таракановой, другой авантюристкой, также жившей в екатерининскую эпоху. Предание послужило сюжетом нескольких романов и известной картины К. Д. Флавицкого. На самом деле узница умерла от чахотки двумя годами раньше — в 1775 году.

Весть о беде, постигшей Петербург, дошла до Европы. М. И. Пыляев на страницах книги «Старый Петербург» воспроизвел немецкую гравюру конца XVIII века, изображавшую наводнение 1777 года. Видимо, художник пользовался словесным описанием или беглым наброском места происшествия.

Извилистая река, текущая среди холмов, не похожа на Неву, а в архитектурном пейзаже городка с рядами островерхих крыш трудно узнать Петербург. Подтопленная башня на первом плане — это форт Кроншлот, расположенный в Финском заливе у острова Котлин.

7 ноября 1824 года на площади у Большого театра

Самое опустошительное наводнение, 79-е по счету, произошло 7 ноября 1824 года. Вода поднялась на 4,1 м выше ординара. Больше всего пострадали Галерная гавань, Васильевский остров и Петербургская сторона. На Невском проспекте вода доходила до Троицкого переулка (ныне улица Рубинштейна). Были залиты водой селения вокруг Екатерингофа и казенный чугунный завод. Погибло несколько сотен людей и тысячи голов домашнего скота, разрушены почти все деревянные строения на затопленной территории.

Наводнение 7 ноября 1824 года

Генерал-губернатор С.-Петербурга граф М. А. Милорадович и генерал-адъютант граф А. X. Бенкендорф принимали участие в спасении жителей города. Император Александр I 8 ноября осмотрел все места, пострадавшие от потопа, и распорядился о выдаче горожанам, оставшимся без средств к существованию, «одного миллиона рублей из сумм, составленных от сбережений хозяйственным устройством военных поселений».

Стихийное бедствие 1777 года положило начало научным исследованиям проблемы. По указанию императрицы Екатерины II генерал-инженер Ф. В. Баур составил план Петербурга с обозначением мест наводнения, а академик Л. Ю. Крафт опубликовал научную работу, перевод которой был издан в 1795 году под названием «Известия и примечания о разлитиях воды в Санкт-Петербурге».

При императоре Александре I в 1804 году по проекту генерал-лейтенанта И. К. Герарда, архитектора Императорских водных строений, началось сооружение Обводного канала. В 1816 году строительство возглавил П. П. Базен — выдающийся французский инженер и ученый, математик и механик, член-корреспондент и почетный член Мюнхенской, Петербургской, Стокгольмской и Туринской академий наук. Строительство Обводного канала было завершено в 1834 году. На «Плане столичного города Санкт-Петербурга», опубликованном в 1820 году, уже обозначен этот канал, названный Новым.

В 1824 году А. С. Пушкин не был в Петербурге, но великое бедствие стало темой поэмы «Медный всадник». Поэт документально воспроизвел картину петербургского потопа, о чем сообщил в предисловии: «Происшествие, описанное в сей повести, основано на истине... Любопытные могут справиться с известием, составленным В. Н. Берхом». Морской инженер и историк флота В. Н. Берх в 1826 году опубликовал «Подробное историческое известие о всех наводнениях, бывших в Санкт-Петербурге». Пушкин воспользовался также статьей «Письмо к приятелю о наводнении, бывшем в С.-Петербурге 7 ноября 1824 года» Ф. В. Булгарина, известного петербургского журналиста и издателя.

Воспоминания о наводнении 1824 года оставили А. С. Грибоедов, И. И. Мартынов — известный ученый и журналист, актер Императорского театра В. А. Каратыгин и другие очевидцы. Поэтическое описание катастрофы, сочиненное графом Д. И. Хвостовым, было посвящено четвероногим жертвам потопа:

Свирепствовал Борей,
И сколько в этот день погибло лошадей!
И представлялась страшная картина,
как: ...по стогнам валялось много крав,
Кои лежали там ноги кверху вздрав...

В 1888 году вышла в свет «Летопись петербургских наводнений 1703-1879 гг.», составленная П. П. Каратыгиным, известным литератором и племянником знаменитого актера. В книге собраны воспоминания очевидцев и предания, связанные с катастрофой 1824 года: «Наводнение врезалось в память петербургских жителей, на много лет оставив по себе неизгладимые печальные следы. Напоминанию о нем способствовали, быть может, доныне сохранившиеся пометки на стенах домов в виде жестяных, а кое-где и мраморных досок с надписью: 7 ноября 1824 года. Осталось также множество страшных эпизодических рассказов и преданий о таинственной связи этого наводнения с жизнию императора Александра Первого: оно 12-ю месяцами и 12-ю днями предшествовало его кончине, а наводнение 10-го сентября 1777 года — тремя месяцами и двумя днями его рождению». Сохранились также изображения наводнения 1824 года, созданные по зарисовкам с натуры петербургскими художниками Ф. Я. Алексеевым, С. Ф. Галактионовым, Г. Г. Чернецовым.

«Панорама наводнения» Иоганна Фридриха Тилькера сочетает личные воспоминания о происшествии с точностью научного наблюдения. Изображен один из моментов бедствия после полудня 7 ноября, когда уровень подъема воды достиг максимума. До горизонта разлилось море, в котором отдельными островами возвышаются Зимний дворец, Адмиралтейство, Биржа. Утесом в пенной пучине стоит Медный всадник.

В феврале 1825 года Александр I объявил конкурс на лучший проект защиты Петербурга от наводнений. П. П. Базен, один из пяти участников конкурса, предлагал отделить Невскую губу от Финского залива каменной плотиной. Дамба должна была пересечь залив между Лисьим Носом и Ораниенбаумом через остров Котлин. Для прохода судов между заходящими друг за друга оконечностями плотины предполагалось оставить широкий канал, перпендикулярный направлению западных ветров.

Проекты обсуждались почти 30 лет, но губительные наводнения в это время не повторялись, и интерес к защитным мерам постепенно угас. В 1890 году вновь произошел подъем невской воды. Считается, что именно тогда Обводный канал предохранил город от катастрофического разлива Невы.

В 1891 году обсуждение проектов защитных сооружений возобновилось, но из-за отсутствия средств и опасности загрязнения Невской губы планы не получили поддержки. К проектированию приступили лишь после наводнения 1924 года, взяв за основу проект П. П. Базена, разработанный столетием раньше.

В 1897 году была создана постоянно действующая метеорологическая служба при Физической обсерватории, в задачу которой входило своевременное предсказание опасности наводнения. Тем не менее и в начале XX века многие горожане узнавали о предстоящих бурях и угрозе наводнения по показаниям барометров. В Петербурге производством популярного устройства занимались несколько фирм.

Садовая улица у бывшего Никольского рынка во время наводнения 25 ноября 1903 года

В год 200-летия С.-Петербурга произошло крупное наводнение. 12 ноября 1903 года уровень воды достиг 2,58 м выше ординара. Впоследствии это стихийное бедствие рассматривали как «предупреждение свыше» о начале неблагополучного для России периода войн и революций. Разрушения запечатлели петербургские фотографы. Впервые в истории города событие удалось снять на кинопленку. В память о наводнении были выпущены открытки с видами районов города, пострадавших от потопа.

Большая Подьяческая ул. во время наводнения 25 ноября 1903 года

Последнее катастрофическое наводнение произошло в Ленинграде 23 сентября 1924 года. Около полудня подул порывистый ветер, и начался быстрый подъем воды. В 13.20 из Петропавловской крепости раздались первые пять предупредительных выстрелов. Вода поднялась на 1,52 м, а к 15.00 начала заливать город. Ураганный ветер с корнями вырывал деревья, срывал крыши, валил телеграфные столбы, выбрасывал на берег баржи. Над городом пронеслось несколько смерчей — явление необычайно редкое для северных широт. С 16.30 ветер начал ослабевать, но подъем воды продолжался и достиг уровня 3,8 м выше ординара. Погас электрический свет, прервалась телеграфная и телефонная связь, остановилась работа городского водопровода. К 21.00 Нева вновь вошла в берега.

Передвижение на лодках по улицам Васильевского острова во время наводнения 23 сентября 1924 года

Жительница Васильевского острова А. Н. Полухина так описала этот день: «Трава посреди двора стала покрываться водой. К воротам прибило целую россыпь антоновских яблок, вероятно, уплывших с Андреевского рынка. Полосатая будка сторожа, упав набок, поплыла по двору к 3-й линии; за ней потянулась громадная, лохматая сторожевая шуба, там они долго напирали на ворота и, когда те поддались, победоносно выплыли на улицу. Идти было невозможно... Вода хлынула в парадные и стала подниматься, заливая все новые и новые ступеньки. В подвальном помещении домконторы бухгалтерша, как княжна Тараканова, стояла, оцепенев, на столе, прижимая к груди пачку ведомостей».

Владимирская улица (Владимирский проспект) после наводнения 1924 года.

Во время наводнения 1924 года почти две трети территории Ленинграда находились под водой. В районе затопления оказались также Лахта, Лисий Нос, Стрельна, Петродворец, Ломоносов, Сестрорецк и Кронштадт. Было повреждено более 5000 зданий, разрушено 19 мостов, 40 судов в морском порту затонули или были выброшены на берег. Сильно пострадали заводы «Красный путиловец» и «Русский Дизель», были залиты водой архивы Главного штаба и Петропавловской крепости. В Летнем саду погибло 550 вековых деревьев. Точных сведений о количестве жертв наводнения не сообщалось. Как и при прежних катастрофах, во внезапном подъеме невских вод искали высший смысл и зловещие предзнаменования.

Два наводненья, с разницей в сто лет,
Не проливают ли какой-то свет
На смысл всего?..
И с детства, помню, душу волновала
Двух наводнений видимая связь...

А. С. Кушнер

Руководство Ленинграда извлекло уроки из катастрофы 1924 года. Институт коммунального хозяйства в 1932 году представил проект защитных гидротехнических сооружений, основанный на разработках П. П. Базена. Строительство предполагалось завершить к 1938 году, но после убийства С. М. Кирова в 1934 году наступила пора тотальных репрессий, затем война, блокада. Строительство защитных сооружений в этот период перестало быть актуальным. К проекту дамбы вернулись в начале 1960-х годов после крупного наводнения 15 октября 1955 года (2,93 м выше ординара) и в связи с разработкой нового Генерального плана развития Ленинграда. Работы над проектом велись почти 20 лет.

У причала Морского пассажирского вокзала во время наводнения 18 октября 1967 года

У Горного института во время наводнения 18 октября 1967 года

Чтобы предотвратить постоянную угрозу нагонных наводнений был построен