Описание русов ибн фадлан. Ибн фадлан и его рукопись о принятии ислама на территории волжской булгарии. Список использованной литературы
Ахмад ибн аль-Аббас Ибне Фадлан арабский путешественником и миссионер, который побывал в 921-922 гг. на берегах Волги и оставил «Записку» (Рисаля) о данном странствии (в самом тексте автор именует данное сочинение китаб то есть книгой.).
Впервые выписки из этого сочинения Ибн Фадлана стали знамениты по «Географическому словарю» арабского энциклопедиста Иакута, в начале 18-го столетия, который использовал отрывки из книги Ибн Фадлана в своем труде. В 20-х годах двадцатого столетия в иранском городе Мешхеде нашлась рукопись с более полнейшим текстом «Записки», ставшей основой для дальнейших проведений исследования. С 1935 года ее фотографическая копия хранится в Отделе манускриптов Института востоковедения в Санкт-Петербурге. Некоторые части из книги Ибн Фадлана встречаются также в работе арабского ученого Закарии Казвини (XIII век), а также у двоих персидских авторов Нажиба Хамадани (XII в.) и Амина Рози (XVI в.). Отрывки из этих сочинений персидских авторов учтены А.П. Ковалевским в публикации 1956 года.
Из «Записки» вытекает, что в отклик на просьбу повелителя волжских булгар Алмыша о подмоги против хазар, об упрочении в вере ислама тех булгар, уже вставших мусульманами, и об обращении в ислам еще неверующих людей, на данный берег Волги был отправлен посольский караван халифа аль-Муктадира (908-932). Сам Ибн Фадлан был секретарем данного посольства и наставником в вероучении.
Покинув Багдад 921 году 21 июня, караван проходит через такие города как Хамадан, Рей, Нишапур, Мерв, Бухара, идет по Амударье до Хорезма, минует Аральское море и через Устюртское плато и реку Урал доходит 12 мая 922 года до территории Поволжья, где, к югу от места впадения в Волгу реки Камы, была ставка «царя ассакалиба», так звал Ибн Фадлан повелителя волжских булгар. Такой окружной путь был предпочтен караваном скорее всего из-за опасности которая исходила со стороны хазар.
Ибн Фадлан повстречался на берегу Волги отрядом русских торговцев и в своей «Записке» детально рассказал об их образе жизни, одеяниях и украшениях, внешности, религиях, похоронном обряде пришедших русских, отталкиваясь из личных наблюдений над ними. Данные редкостные сведения Ибн Фадлана рождали высокий интерес среди исследователей; им посвящается значимая литература. Признается что русские которых описывал Ибн Фадланом по обрядам и внешнему виду смахивают на скандинавов, хоть их одежды и традиции содержат элементы финнов и славян.
Интерес историков привлекал еще и тот факт, что Ибн Фадлан на протяженности всего изложения именовал владыки Волжской Булгарии «царем ассакалиба (славян)». Наиболее распространенная версия причины такого именования было обширное осознание Ибн Фадланом этнонима ассакалиба (славяне) как жителей Восточной Европы, что наблюдается и у отдельных арабских авторов.
Например, аль-Масгуди счел славянами и немцев (ан-наджим), саксоннцев (саксин), венгеров (ат-турк). Есть и другие гипотезы. Так, А.Я. Гаркави думал, что в Поволжье жило несметное количество славянских народов. Позже ученые отреклись от этой идеи, взяв за основу данные археологии. Тем не менее в последние лета данная теория реанимировалась на той основе, что в Поволжье была обнаружена именьковская культура, что некоторые историки относят к славянской.
На этой основе стали зарождаться догадки о причинах названия волжских булгар славянами. Но неведомо, сохранялось ли эти населения до десятого века и именовались ли они славянскими народами. Некоторые ученые считали, что светловолосые нордовые люди, а так же поволжские, именовались арабскими авторами славянскими народами, истекая не только из этих данных Ибн Фадлана, однако и из упомянутых выше сведений ал-Масгуди о том, что немцы и венгры также относились к славянам. С этой гипотезой трудно согласиться, так как для Поволжских народов у арабов бытовали популярные этнонимы — болгары, бортасы, башшджирты и другие, но совсем не славяне (ассакалиба). Была также такая точка зрения, что Ибн Фадлан наименовал повелителя булгар царем ассакалиба со слов самого хана Алмыша. Хан именовал себя так скорее всего чтоб придать престиж при формировании антихазарского союза.
Автор 18-го столетия Йакут внес изменения тексту Ибн Фадлана, уподовив сакалиба с волжскими болгарами. Сообщается и гипотеза о том, что болгары могли полагать что славяне своими подданными еще с периода господства Великой Булгарии в причерноморской степной зоне над антами и представительским классом так нарекаемой пеньковской культуры, какие относятся археологами к славянам.
Мешхедская рукопись о принятии ислама
Мешхедская Рукопись, содержащая сочинения Ибн-аль-Факиха, Абу-Дулафа и Ибн-фадлана, хранящаяся в библиотеке при гробнице имама Али ибн-Риза в городе Мешхеде в Иране. Наиболее старый каталог мешхедской библиотеки, составленный по указанию Мутавалли-башы мирзы Мухаммада Хусейна Афзуд-аль-Мулька, который в 1851 году был посланником Ирана в Петербурге. Он посетил Публичную библиотеку и ознакомился с ее каталогами. Видимо, это знакомство и побудило его к составлению каталога мешхедской библиотеки. В следующем мешхедском каталоге, составленном в 1894-1895 гг., эта рукопись значится в 17-м отделе — «Книги исторические» под номером 110.
Проникновение в Урало-Поволжье ислама как религиозной системы начинается в X в., о чем стало известно из знаменитой «Мешхедской рукописи» арабского путешественника Ибн Фадлана.
Заслуга открытия этого уникального исторического источника принадлежит выдающемуся башкирскому политическому деятелю и ученому-востоковеду Ахмед-Заки Валиди Тогану. Он же сделал рукопись достоянием науки, впервые ввел документ в научный оборот и тем самым представил поколениям историков, этнографов, археологов огромные исследовательские возможности. К числу важнейших исторических фактов, полученных в результате открытия Ахмед-Заки Валиди Тогана, следует отнести точные и достоверные сведения о принятии ислама Волжской Булгарией.
Когда до ставки царя булгар оставалось расстояние в одни сутки пути, сообщает Ибн Фадлан, посольство встретили четыре подвластных Алмушу-элтабару князя, а также его братья и сыновья. Они повстречали нас, пишет Ибн Фадлан, хлебом, мясом, просом, держа эти продукты в руках и поехали вместе с нами. Сам хан повстречал нас на дистанции 2-ух фарсахов (примерно 12 км.) от личной ставки. Увидев нас, он высадился с коня и пал ниц, поклоняясь и благодарствуя Великого и Могущественного Аллаха. Так посольский караван после столь трудной пути в конце-концов достиг своей концевой цели. В последующие 3-4 дня в ставку Алмыша-илтабара с различных сторон Болгарии приехали князья его земель, предводители и народонаселения страны, чтобы слушать общенародно декламацию письма властелина мусульман. И вот наступила самая ответственная пора странствия торжественное обнародование послания халифа. Для этого случая были развернуты 2 привезенных знамени, заседлан присланный в дар конь, самого Алмыша-илтабара облачили в савад черное одеяние высших чиновников двора властелина Правоверных, на голову ему надели чалму. Вслед за тем Ибн Фадлан, который был ответственным за проведение данной церемонии, вынул послание халифа и принялся его неспешно читать, и Алмыш-илтабар внимал его стоя. Переводчик, дословно, переводил послание букву в букву. Когда же мы завершили чтение, они согласно вскричали Велик Аллах так громко, что от крика затряслась земля, – пишет о данном событии Ибн Фадлан. Приводим отрывок перевод его рукописи, который был опубликован в 1956 году А.П.Ковалевский.
Этим актом 16 мая 922 г. Волжская Болгария официально признала религию ислам государственным вероисповеданием, а свое государство – частью исламского мира. Следовательно, датой официального принятия ислама народонаселением, которые проживают на территории нынешней России, надлежит считать 16 мая 922 г.
В Болгарии, бесспорно, располагали сведениями, что халиф сам поддержки оказать не мог: Халифат в тот период практически распался и даже не обладал реальной властью в соседних с Хазарией государствах. Посольство с Волги, вероятно, сперва явилось ко дворцу бухарских Саманидов. Однако эти правители на деле целиком самостоятельные, номинально признавали Багдатскую власть, а в деле исламизации «властелин правоверных» — халиф, безусловно, обязан был выдвигаться как основное лицо. По этой причине болгарское посольство и явилось в Багдаде, откуда в июне 921года в Болгарию была послана целая группа образованных правоверных во главе с посланным халифа, бывшим невольником Суссаном арРасси. Секретарем посольского каравана являлся клиент («маула») халифа Ахмед ибн Фадлан. Именно он детально описал движение посольства. Свойственно, что посланные халифа отправились окружным, а не прямой дорогой через Кавказ и Хазарию, повелителям которых не могли полюбиться прямые взаимоотношения болгарского повелителя с главой мусульманского государства.
Занимательно то что в составе посольского каравана были переводчики и все необходимое для призыва булгар в ислам количество мулл. Реальных политических плодов посольство не дало, но «Записка» Ибн Фадлана не потерялась в багдадских архивах, как практически все документы того периода. Она переписывалась, вероятно, по причине своего содержания: в ней было немало диковинок («аджаиб»), благодарствуя которым отдельные такого рода писания были крайне популярны в исламских державах. Укороченный вариант «Рисаля» («Записки») ввел в свою работу географ начала 18-го столетия якут ар-Руми.
На этой версии «Записки» Ибн Фадланна был сформирована классическая работа Х. Френа. Как мы сказали, в 20-х годах двадцатого столетия в городе Мешхед (Иран) был отыскан манускрипт, который содержал более полный текст «Записки», который был положен в основу монографий А. П. Ковалевского и В. Тогана. Автор данной работы историк-арабист профессор А. П. Ковалевский, который специально занимался исследованием Ибн-Фадлана и который дал в 1939-ом году основной полный перевод сохранявшегося текста его писания, первоначально читал наименование упомянутого племени как «саван».
Через переводчиков Ибн Фадланн проповедовал ислам и в числе других же обратил в веру, вождя племени, которому дал имя Абдуллах.
После принятия Ислама повелитель Волжской Болгарии, как и повелитель Семандера, избавился от подчинения иудеям — правителям Хазарии, в гарем чьих был обязан отправлять своих дочерей и отдавать сына в заложники, еще он избавился от выплаты дани. Неспроста властитель Волжской Болгарии утверждал, что крепость, на строительство которой он спрашивал у халифа денег, была необходима ему для предохранения от иудеев-хазар.
С точки политической истории типично тяга болгарского владыки установить открытую связь с исламским миром и получить от них инженеров строителей фортов. Заметно, что в 834 году хазарский правитель для строительства крепости Саркел на Дону обратился с похожей просьбой к императору Византии, однако когда пришел византийский император с специалистами и даже доставил колонны и капители для будущего христианского храма, то ее ему возвести запретили.
Для разъяснения исторического обстоятельства напомним, что до 945 года халиф Багдада был живым примером мусульманского мира. Владетельным государем он мог слыть разве лишь в центральной части Халифата, которая занимала тогда Ирак и Западный Иран, но и тут он царил, но не правил: истинная власть была в руках командиров гвардии тюрок.
Согласно Ибн Фадлану, в его период не все болгары приняли религию ислам, а лишь племя именно болгар, баланджары, часть племени сувар, другая частичка племени сувар со своим князьком отказалась принятия ислама и постепенно начала мигрировать на правую сторону Волги, там смешались с марийцами и образовался народ Чувашии.
Большинство болгарских могил того периода имеют обильный инвентарь и в общем целиком языческий облик, однако с течением времени и становятся доминирующими погребению по обрядам исламской религии.
Еще до перехода в ислам болгары принялись строить деревянные городишки. В этап расцвета существовали десятки таких городков. Первоначально они выступали как центры небольших княжеств племени, давнишние наименования которых они повторяли, но с течением времени превращались в крупные ремесленно-торговые центры, из которых наиболее важным был тот, что и был в описываемый период столицей Булгарской державы.
До и после принятия ислама болгарские купцы вели далекую торговлю с Хазарией, считавшейся посредницей в связях среди народов Поволжья, с одной стороны и с странами Ближнего и Среднего Востока — с другой.
Ахмад ибн ал-Аббас Ибн Фадлан был арабским путешественником и миссионером, побывавшим в 921-922 гг. на берегах Волги и оставившим «Записку» (Рисала) об этом путешествии (в тексте сам автор именует свое сочинение «книгой» - китаб).
Впервые выдержки из сочинения Ибн Фадлана стали известны по «Географическому словарю» арабского энциклопедиста начала XIII в. Иакута, который включил фрагменты из книги Ибн Фадлана в свой труд. В 20-х годах XX в. в иранском городе Мешхеде была найдена рукопись с более полным текстом «Записки», которая стала основой для дальнейших исследований. С 1935 г. ее фотокопия хранится в Отделе рукописей Института востоковедения в Санкт-Петербурге. Отдельные части из книги Ибн Фадлана имеются также в труде арабского ученого Закарии Казвини (XIII в.), а также у персидских авторов Наджиба Хамадани (XII в.) и Амина Рази (XVI в.). Фрагменты из сочинений этих персидских авторов учтены А.П. Ковалевским в издании 1956 г.
Более ста лет назад известный археолог А.А. Спицын высказал сомнение в достоверности книги Ибн Фадлана (Спицын 1899), что вызвало полемику, в результате которой была доказана аутентичность произведения (Тизенгаузен 1900; Розен 1904).
Из «Записки» следует, что в ответ на просьбу правителя волжских булгар Алмуша о помощи против хазар, об укреплении в вере ислама тех булгар, которые уже стали мусульманами, и об обращении в ислам еще неверующих, на берега Волги было отправлено посольство халифа ал-Муктадира (908-932). Ибн Фадлан был секретарем этого посольства и наставником в вероучении.
Выйдя из Багдада 21 июня 921 г., караван прошел через города Хамадан, Рей, Нишапур, Мерв, Бухару, проследовал по Амуцарье до Хорезма, миновал Аральское море и через плато Устюрт и р. Урал достиг 12 мая 922 г. территории средней Волги, где, южнее впадения в Волгу р. Камы, находилась ставка «царя ас-сакалиба», как называл Ибн Фадлан правителя волжских булгар. Такой обходной путь был выбран миссией, видимо, из-за исходящей со стороны хазар опасности.
Ибн Фадлан встретил на берегу Волги отряд торговцев-русов и в своей «Записке» подробно рассказал об образе жизни, одеждах и украшениях, внешнем виде, верованиях, погребальном обряде прибывших русов, исходя из собственных наблюдений над ними. Эти уникальные сведения Ибн Фадлана вызывали большой интерес среди исследователей; им посвящена значительная литература. Признано, что описанные Ибн Фадланом русы по обрядности и внешнему виду напоминают скандинавов, хотя их одеяния и обычаи содержат и финские, и славянские элементы.
Внимание историков привлекал также тот факт, что Ибн Фадлан на протяжении всего изложения называл правителя Волжской Булгарии «царем ас-сакалиба (славян)». Наиболее распространена точка зрения, что причиной такого именования явилось расширительное понимание Ибн Фадланом этнонима ас-сакалиба (славяне) как населения Восточной Европы, что встречается и у некоторых других арабских авторов. К примеру, ал-Мас’уди считал славянами немцев (ан-наджим), саксонцев (саксин), венгров (ат-турк). Есть и другие предположения. Так, А.Я. Гаркави полагал, что в Поволжье существовало многочисленное славянское население (Гаркави 1870. С. 105). Позднее ученые отказались от этой идеи, исходя из данных археологии. Однако в последние годы теория была реанимирована на том основании, что в Поволжье была открыта так называемая именьковская культура, которую некоторые историки склонны относить к праславянской (Седов 1994; Кляштор-ный, Султанов 2004. С. 156-157). На этом основании стали возникать догадки о причинах наименования волжских болгар славянами. Однако неизвестно, сохранилось ли это население до X в. и называло ли оно себя или другие народы славянами. Ряд ученых считали, что светловолосые северные народы, в том числе поволжские, назывались арабскими авторами славянами, исходя не только из данных Ибн Фадлана, но и из вышеупомянутых сведений ал-Мас’уди о том, что немцы и венгры тоже относились к славянам (Ибн Фадлан/Тоган. S. 104, 295-331; Ибн Фадлан 1956. С. 15, 159. Примеч. 9). С этим предположением трудно согласиться, поскольку для народов Поволжья у арабов существовали известные этнонимы - булгары, буртасы, башджирты и др., но отнюдь не славяне (ас-сакалиба). Была также высказана точка зрения, что Ибн Фадлан назвал правителя булгар царем ас-сакалиба со слов самого царя Алмуша. Последний же именовал себя так для придания престижа при создании антихазарской коалиции. Автор XIII в. Йакут модифицировал текст Ибн Фадлана, отождествив сакалиба с волжскими булгарами (Мишин 2002. С. 29-33). Было высказано и предположение о том, что болгары могли считать славян своими подданными еще со времен господства Великой Болгарии в причерноморских степях над антами и представителями так называемой пеньковской культуры, которые относятся археологами к праславянам (Петрухин, Раевский 1998. С. 225; Кляшторный, Султанов 2004. С. 153-157).
Издания и переводы: Ibn-Foszlan’s und anderer arabischen Berichte tiber die Russen alterer Zeit / Text und Ubersetzungen mit kritisch-philologischen Anmerkungen, nebst drei Beilagen… von Ch. M. Fraehn. SPb., 1823; A. Zeki Validi Togan. Ibn Fadlan’s Reisebericht. Leipzig, 1939; Путешествие Ибн Фадлана на Волгу / Пер. и комм. [А.П. Ковалевского] под ред. акад. И.Ю. Крачковского. М.; Л., 1939; Ковалевский А. 77. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 г. Харьков, 1956; Рисала Ибн Фадлан / С. Ад-Даххан. Дамаск, 1959.
Переводы фрагментов: Гаркави 1870. С. 85-102; ZA III; Гараева 2006 г.
Литература: Спицын 1899; Тизенгаузен 1900; Розен 1904; Валидов 1924; Соболевский 1929; Czegledy 1939; Бартольд 19636. С. 832-835; Бартольд 1973в; Большаков 2000; Мишин 2002. С. 29-33; Коновалова 2005г.
РИСАЛА
(…) А если прибудут (в Булгарию. - Т.К.) русы или какие-нибудь другие [люди] из прочих племен с рабами, то царь (бунтарский. - Т.К.), право же, выбирает для себя из каждого десятка голов одну голову…
(Перевод А.П. Ковалевского по: Ибн Фадлан 1956. С. 141)
Он сказал: Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атыл. Я не видал [людей] с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лшрм, белы телом . Они не носят ни курток , ни хафтанов , но у них мужчина носит кису , которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из нее наружу. И при каждом из них имеется топор , меч и нож, [причем] со всем этим он [никогда] не расстается. Мечи их плоские , бороздчатые, франкские . И от края ногтей иного из них [русов] до его шеи [имеется] собрание деревьев, изображений [картинок] и тому подобного.
А что касается их женщин, то на [каждой] их груди прикреплена коробочка 10 , или из железа, или из серебра, или из меди, или из золота, или из дерева в соответствии с размерами [денежных] средств их мужей. И у каждой коробочки - кольцо, у которого нож, также прикрепленный на груди. На шеях у них мониста 11 из золота и серебра, так что если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене один [ряд], а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два [ряда] мониста, и таким образом каждые десять тысяч, которые он прибавляет к ним [дирхемам], они прибавляют [ряд] мониста его жене, так что на шее иной из них бывает много [рядов] монист.
Самым великолепным украшением [считаются] у них [русов] зеленые бусы из той керамики, какая бывает на кораблях 12 . Они делают [для их приобретения] исключительные усилия, покупают одну такую бусину за дирхем и нанизывают [их] в качестве ожерелий для своих жен.
Дирхемы русов - серая белка без шерсти, хвоста, передних и задних лап и головы, [а также] соболи. Если чего-либо недостает, то от этого шкурка становится бракованной [монетой]. Ими они совершают меновые сделки, и оттуда их нельзя вывести, так что их отдают за товар. Весов там не имеют, а только стандартные бруски металла. Они совершают куплю-продажу посредством мерной чашки 13 .
Молитва купца-"руса" (по описанию Ибн Фадлана)
Они грязнейшие из творений Аллаха, - они не очищаются ни от экскрементов, ни от урины, не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды 14 , но они, как блуждающие ослы. Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атыле 15 , - а это большая река, - и строят на ее берегу большие дома из дерева 16 . И собирается [их] в одном [таком] доме десять и двадцать, - меньше или больше. У каждого [из них] скамья, на которой он сидит, и с ними [сидят] девушки-красавицы для купцов. И вот один [из них] сочетается со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. А иногда собирается [целая] группа из них в таком положении один против другого, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и наталкивается на него, сочетающегося с ней. Он же не оставляет ее, пока не удовлетворит своей потребности.
У них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы самой грязной водой, какая только бывает, и самой нечистой. А это [бывает] так, что девушка является каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит ее своему господину. Он же моет в ней свои руки, свое лицо и все свои волосы. И он моет их и вычесывает их гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюет в нее и не оставляет ничего из грязи, чего бы он ни сделал в эту воду. Когда же он покончит с тем, что ему нужно, девушка несет лохань к сидящему рядом с ним, и [этот] делает то же самое, что сделал его товарищ. И она не перестает подносить ее от одного к другому, пока не обнесет ею всех, находящихся в [этом] доме, и каждый из них сморкается, плюет и моет свое лицо и волосы в ней 17 .
И как только их корабли прибывают к этой пристани, тотчас выходит каждый из них, [неся] с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набиз 18 , чтобы подойти к длинному воткнутому [в землю] бревну, у которого [имеется] лицо, похожее на лицо человека, а вокруг него маленькие изображения, а позади этих изображений - длинные бревна, воткнутые в землю. Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом говорит ему: «О мой господь 19 , я приехал из отдаленной страны, и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур, - пока не назовет всего, что прибыло с ним из его товаров - и я пришел к тебе с этим даром», - потом [он] оставляет то, что имел с собой, перед [этим] бревном, - «итак, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца, имеющего многочисленные динары и дирхемы, чтобы он покупал у меня в соответствии с тем, что я пожелаю, и не прекословил бы мне ни в чем, что я говорю». Потом он уходит.
Итак, если продажа для него будет трудна и пребывание его затянется, то он снова придет со вторым и третьим подарком, и если [для него] будет затруднительно добиться того, чего он хочет, он понесет к каждому из маленьких изображений подарок, попросит их о ходатайстве и скажет: «Это - жены нашего господа, дочери его и сыновья его». Итак, он не перестает обращаться с просьбой то к одному изображению, то к другому, просит их искать у них заступничества и униженно кланяется перед ними. Иногда же продажа пойдет для него легко, и он продаст. Тогда он говорит: «Господь мой удовлетворил мою потребность, и мне следует вознаградить его». И вот он берет некоторое число овец или рогатого скота, убивает их, раздает часть мяса, а оставшееся несет и оставляет между тем большим бревном и стоящими вокруг него маленькими, и вешает головы рогатого скота или овец на это воткнутое [сзади] в землю дерево. Когда же наступит ночь, придут собаки и съедят все это. И говорит тот, кто это сделал: «Господь мой уже стал доволен мною и съел мой дар».
Если кто-либо из них заболел, то они разобьют для него палатку в стороне от себя, оставят его в ней, положат вместе с ним некоторое количество хлеба и воды и не приближаются к нему и не говорят с ним, особенно если он бедняк или невольник 20 , но если это лицо, которое имеет толпу родственников и слуг, то люди посещают его во все эти дни и справляются о нем. Итак, если он выздоровеет и встанет, то возвратится к ним, а если он умрет, то они его сожгут. Если же он был невольник, они оставят его в его положении, [так что] его едят собаки и хищные птицы.
Если они поймают вора или грабителя, то они поведут его к длинному толстому дереву, привяжут ему на шею крепкую веревку и подвесят его на нем навсегда, пока он не распадется на куски от ветров и дождей.
Похороны знатного руса. Г. Семирадский
Мне не раз говорили, что они делают со своими главарями 21 при [их] смерти дела, из которых самое меньшее - сожжение, так что мне все время очень хотелось познакомиться с этим, пока не дошла до меня [весть] о смерти одного выдающегося мужа из их числа. Итак, они положили его в его могиле и покрыли ее над ним настилом на десять дней, пока не закончат кройки его одежд и их сшивания.
А именно: если это бедный человек из их числа, то делают маленький корабль 22 , кладут его в него и сжигают его [корабль]. Что же касается богатого, то собирают то, что у него имеется, и делят это на три трети, причем одна [треть] - для его семьи 23 , [одна] треть на то, чтобы скроить для него одежды, и [одна] треть, чтобы на нее приготовить набиз, который они пьют до дня, когда его девушка убьет сама себя 24 и будет сожжена вместе со своим господином. Они, злоупотребляя набизом, пьют его ночью и днем, [так что] иной из них умрет, держа кубок в руке.
Они в те десять дней пьют и сочетаются [с женщинами] и играют на сазе. А та девушка, которая сожжет сама себя с ним, в эти десять дней пьет и веселится, украшает свою голову и саму себя разного рода украшениями и платьями и, так нарядившись, отдается людям.
Собирается много мужчин и женщин, играют на сазах и каждый из родственников умершего ставит шачаш поодаль от его шалаша. А девушка, которая хотела быть убитой, разукрасившись, отправляется к шалашам родственников умершего, ходя туда и сюда, входит в каждый из шалашей, причем с ней сочетается хозяин шалаша и говорит ей громким голосом: «Скажи своему господину: «Право же, я совершил это из любви и дружбы к тебе» 35 «. И таким же образом, по мере того как она проходит до конца [все] шалаши, также [все] остальные с ней сочетаются.
Когда же они с этим делом покончат, то, разделив пополам собаку, бросают ее внутрь корабля, а также отрезав голову петуху, бросают [его и его голову] справа и слева от корабля.
Когда же пришло время спуска солнца 36 , в пятницу, привели девушку к чему-то, сделанному ими еще раньше наподобие обвязки ворот. Она поставила свои ноги на ладони мужей, поднялась над этой обвязкой [смотря поверх нее вниз], и произнесла какие-то слова на своем языке, после чего ее спустили. Потом подняли ее во второй раз, причем она совершила подобное же действие, [как] и в первый раз. Потом ее опустили и подняли в третий раз, причем она совершила то же свое действие, что и в первые два раза. Потом ей подали курицу, - она отрезала ей голову и швырнула ее [голову]. Они [же] взяли эту курицу и бросили ее в корабль. Итак, я спросил переводчика о ее действиях, а он сказал: «Она сказала в первый раз, когда ее подняли: «Вот я вижу своего отца и свою мать», - и сказала во второй раз: «Вот все мои умершие родственники 37 , сидящие», - и сказала в третий раз: «Вот я вижу своего господина, сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовет меня, - так ведите же меня к нему».
Итак, они прошли с ней в направлении к кораблю. И она сняла два браслета, бывшие при ней, и отдала их оба той женщине-старухе, называемой ангел смерти, которая ее убьет. И она сняла два бывших на ней ножных кольца и дала их оба тем двум девушкам, которые [все время] служили ей, а они обе - дочери женщины, известной под названием ангел смерти.
После этого та группа [людей], которые перед тем уже сочетались с девушкой, делают свои руки устланной дорогой для девушки, чтобы девушка, поставив ноги на ладони их рук, прошла на корабль 38 . Но они [еще] не ввели ее в шалаш. Пришли мужи, [неся] с собою щиты и палки, ей подали кубком набиз. Она же запела над ним и выпила его. И сказал мне переводчик, что она этим прощается со своими подругами 39 . Потом ей был подан другой кубок, она же взяла его и долго тянула песню, в то время как старуха торопила ее выпить его и войти в палатку, в которой [находился] ее господин.
И я увидел, что она растерялась, захотела войти в шалаш, но всунула свою голову между ним и кораблем. Тогда старуха схватила ее голову и всунула ее [голову] в шалаш и вошла вместе с ней, а мужи начали ударять палками по щитам, чтобы не был слышен звук ее крика, вследствие чего обеспокоились бы другие девушки и перестали бы стремиться к смерти вместе со своими господами 40 . Затем вошли в шалаш шесть мужей из [числа] родственников ее мужа и все [до одного] сочетались с девушкой в присутствии умершего. Затем, как только они покончили с осуществлением [своих] прав любви, уложили ее рядом с ее господином. Двое схватили обе ее ноги, двое обе ее руки, пришча старуха, называемая ангел смерти, наложила ей на шею веревку с расходящимися концами и дала ее двум [мужам], чтобы они ее тянули, и приступила [к делу], имея [в руке] огромный кинжал с широким лезвием. Итак, она начала втыкать его между ее ребрами и вынимать его, в то время как оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла.
Потом явился ближайший родственник умершего, взял палку и зажег ее у огня. Потом он пошел, пятясь задом, - затылком к кораблю, а лицом к людям, [держа] зажженную палку в одной руке, а другую свою руку на заднем проходе, будучи голым, - чтобы зажечь сложенное дерево, [бывшее] под кораблем. Потом явились люди с деревом [для растопки] и дровами. У каждого из них была палка, конец которой он зажег. Затем [он] бросает ее в это [сложенное под кораблем] дерево. И берется огонь за дрова, потом за корабль, потом за шалаш, и мужа, и девушку, и [за] все, что в нем [находится]. Потом подул ветер, большой, ужасающий, и усилилось пламя огня и разгорелось его пылание. Был рядом со мной некий муж из русов. И вот я услышал, что он разговаривает с бывшим со мной переводчиком. Я спросил его о том, что он ему сказал. Он сказал: «Право же, он говорит: «Вы, арабы, глупы»». Я же спросил его об этом. Он сказал: «Действительно, вы берете самого любимого вами из людей и самого уважаемого вами и оставляете его в прахе, и едят его насекомые и черви, а мы сжигаем его в мгновение ока, так что он немедленно и тотчас входит в рай 41 «. Потом он засмеялся чрезмерным смехом. Я же спросил об этом, а он сказал: «По любви господа его к нему, [вот] он послал ветер, так что он [ветер] возьмет его в течение часа 42 «. И в самом деле, не прошло и часа, как корабль, и дрова, и девушка, и господин превратились в золу, потом в [мельчайший] пепел.
Потом они соорудили на месте этого корабля, который они [когда-то] вытащили из реки, нечто вроде круглого холма и водрузили в середине его большое бревно хаданга 43 , написали на нем имя [этого] мужа и царя русов и удалились.
Он сказал: Один из обычаев царя русов тот, что вместе с ним в его очень высоком 44 замке 45 постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей 46 , его сподвижников, причем находящиеся у него надежные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты из-за него. С каждым из них [имеется девушка], которая служит ему, моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьет, и другая девушка, [которой] он пользуется как наложницей в присутствии царя. Эти четыреста [мужей] сидят, а ночью спят у подножия его ложа. А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он пользуется как наложницей одной из них в присутствии своих сподвижников, о которых мы [выше] упомянули. И этот поступок они не считают по-стыдным. Он не спускается со своего ложа, так что если он захочет удовлетворить некую потребность, то удовлетворит ее в таз, а если он захочет поехать верхом, то он подведет свою лошадь 47 к ложу таким образом, что сядет на нее верхом с него, а если [он захочет] сойти [с лошади], то он подведет свою лошадь 48 настолько [близко], чтобы сойти со своей лошади на него. И он не имеет никакого другого дела, кроме как сочетаться [с девушками], пить и предаваться развлечениям. У него есть заместитель 49 , который командует войсками, нападает на врагов и замещает его у его подданных.
Их отличные [«добропорядочные»] люди проявляют стремление к кожевенному ремеслу и не считают эту грязь отвратительной.
В случае, если между двумя лицами возникнет ссора и спор, и их царь не в силах достигнуть примирения, он выносит решение, чтобы они сражались друг с другом мечами, и тот, кто окажется победителем, на стороне того и правда.
(Перевод А.П. Ковалевского по: Ибн Фадлан 1956. С. 141-146)
КОММЕНТАРИИ
Здесь арабское слово: джине - "сорт, род". "Слово джине значит "сорт", а также "племя", но не как племенная организация, а как масса этнически однородных людей..." (Ибн Фадлан 1956. С. 233. Примеч. 652). Здесь и далее комментарии А.П. Ковалевского воспроизведены в кавычках.
Набранные курсивом слова вставлены из текстов более поздних персидских авторов, сохранивших фрагменты из "Записки" Ибн Фадлана (Ибн Фадлан 1956. Примеч. 680. С. 236). Наджиб Хамадани: "...высокого роста, с белым телом и красным лицом"; Амин Рази: "Их народ в целом с красными волосами, высокого роста, с белым телом". "Относительно красных волос в сочинении А. Рази я полагаю, что первоначально в его тексте вместо красных волос мауи - "волосы" стояло все же рауи - "лицо"" (Ибн Фадлан 1956. С. 236. Примеч. 679).
Короткая мужская одежда без рукавов (Ибн Фадлан 1956. С. 236. Примеч. 680).
Верхняя широкая одежда, охватывавшая все тело, с короткими рукавами (Ибн Фадлан 1956. С. 236. Примеч. 682).
Кусок шерстяной ткани, которым и одевались, и накрывали постель (Ибн Фадлан 1956. С. 236. Примеч. 684).
Ибн Мискавайх тоже отмечал наличие топора как боевого оружия русов. Видимо, он служил и орудием ремесленника, и оружием (Ибн Фадлан 1956. С. 237. Примеч. 685).
Слово "никогда" имеется только в пересказе Закария Казвини (Ибн Фадлан 1956. С. 237. Примеч. 686).
Поправка О.Г. Большакова: "Сана" - "искусно сделанный, искусной работы", а не "плоские"" (Большаков 2000. С. 57).
Мечи франкского образца (Ибн Фадлан 1956. С. 237-238. Примеч. 689).
10 Поправка О.Г. Большакова: "Следует читать: "А у каждой их женщины на груди прикреплена коробочка"" (Большаков 2000. С. 57). Эти нагрудные коробочки, скорее всего, являются "скорлупообразными фибулами, известными в Северной и Восточной Европе" (Лебедев 1978. С. 22-23).
11 В.В. Бартольд, по тексту Йакута, переводил "ожерелье" (Бартольд 19636. С. 838). А.П. Ковалевский считал свой перевод ("монисто". - Т.К.) более точным, поскольку подразумевалось, видимо, металлическое ожерелье из монет (Ибн Фадлан 1956. С. 239. Примеч. 696). Напротив, по мнению О.Г. Большакова, "чтобы избежать излишней определенности, целесообразно переводить это слово нейтральным "ожерелье", что подходит и для обруча-гривны, и для ожерелья из монет, хотя последнее не вытекает из текста. Это место лучше перевести так: "А на шее у них - ожерелья из золота и серебра, потому что, когда мужчина владеет десятью тысячами серебряных дирхемов, то у его жены - одно ожерелье, а если двадцатью тысячами, то два ожерелья..." (Большаков 2000. С. 57-58).
12 Поправка О.Г. Большакова: "Эта непонятная фраза легко расшифровывается, если читать не суфун (корабли), а сафан, что значит, согласно ал-Мунджиду (Ал-Мунджид фи-л-луга ат-таб"а ал-ишруна. Байрут, 1969. С. 338. Средняя колонка), "кожа ската, которую употребляют на рукоятках меча". Мечи с рукоятками, обтянутыми кожей ската с бугорками, похожими на бусины, хорошо известны специалистам" (Большаков 2000. С. 58).
13 Сводка разных вариантов из текстов Амина Рази и Наджиба Хамадани (Ибн Фадлан 1956. С. 240. Примеч. 705). Ни в Мешхедской рукописи, ни у Иакута этого фрагмента нет.
14 Замечание вызвано особым отношением арабов к обязательным при молитве обрядам омовения.
15 Волга. А.П. Ковалевский, исходя из текста, не отождествлял пристань, куда прибывали русы и где происходили торги, с городом Булгаром (Ибн Фадлан 1956. С. 218. Примеч. 5656). Однако А. Зеки Валиди Тоган, К. Цегледи и др. высказывались в пользу именно Булгара (Ибн Фадлан/Тоган. S. 31: араб, текст. Примеч. 4; Czegtedy 1939. S. 221; Фахрутдинов 1977. С. 66).
16 Такие большие дома открыты археологами в торговых городах Северной Европы: Хедебю (Дания), Ладога (Лебедев 1978. С. 23-24).
17 Использование одной лохани для нескольких человек является чертой быта германского происхождения (Лебедев 1978. С. 23).
18 Хмельной напиток.
19 "Слово раббун у Ибн Фадлана применяется только в религиозном смысле..." (Ибн Фадлан 1956. С. 181. Примеч. 176).
20 "...Мамлюк - "невольник" (обращенный в рабство свободный человек). Молодых рабов Ибн Фадлан называет "отроками" - гулам..; если же он говорит о рабе как таковом, то "абд.., мн. ч. "убайд... В таких случаях я перевожу "раб", "рабы"" (Ибн Фадлан 1956. С. 243. Примеч. 736). О термине "гулам" см. ниже, примеч. 27.
21 Употреблен термин ра"ис - "глава". По А.П. Ковалевскому, "главарь", с одной стороны, приравнивается к слову малик - "царь" в значении "предводитель", "князь"... В другом случае рейс (ра"ис. - Т.К.) - "главарь" приравнивается к кябир - "большой", "старейший"... В отношении русов, по-видимому, это слово имеет второе значение. Так, один из упомянутых здесь "главарей" русов в дальнейшем именуется сначала более общим термином "выдающийся муж из их числа", а потом снова "главарь" (Ибн Фадлан 1956. С. 244. Примеч. 745).
22 "...Арабское слово сафина означает "корабль", и у Ибн Фадлана применяется для обозначения большой ладьи..." (Ибн Фадлан 1956. С. 245. Примеч. 750). Обряд сожжения в ладье - скандинавский по происхождению (Лебедев 1978. С. 24; Петрухин 1995. С. 205-208). Однако этот ритуал являлся частью мифологического комплекса, характерного не только для скандинавов, но и для славян, и для балтов (Велецкая 1968; Петрухин 1995. С. 205).
23 Арабское словосочетание ахлихи - "его семья". В данном случае имеется в виду семья в более узком значении, чем "домочадцы" (ахл ал-байт - "люди дома"). Более того, речь идет, по мнению А.П. Ковалевского, только о женщинах (Ибн Фадлан 1956. С. 245. Примеч. 751).
24 "Имеется в виду, что девушка согласилась на смерть добровольно..." (Ибн Фадлан 1956. С. 245-246. Примеч. 753).
25 Араб, ра"ис. Как отмечал А.П. Ковалевский, иногда термин приравнивался к слову малик - "владыка, государь", в других же случаях имел значение "больший, старший", в противопоставление простому народу (Ибн Фадлан 1956. С. 241. Примеч. 745). В данном случае имеется в виду скорее "главарь", нежели "владыка, правитель". См. выше примеч. 21.
26 Ахлихи - "его семья". "Тут уже, конечно, все его родственники в более широком смысле, также и мужчины, участвующие в дальнейшем обряде... Семья, состоящая из ближайших иждивенцев данного лица, названа у Ибн Фадлана "ийалун" (Ибн Фадлан 1956. С. 246. Примеч. 757). Кроме родственников, в похоронах участвовали и другие домочадцы (Калинина 1995. С. 136-137).
27 Араб, гулям. Возможно, подразумеваются рабы, хотя этот вопрос остается открытым (Ибн Фадлан 1956. С. 246. Примеч. 758; Калинина 1995. С. 136-137). О.Г. Большаков отметил, что термин гулям лучше оставлять без перевода: "Во-первых, отроки как члены дружины были свободными, а гулямы - рабами или вольноотпущенниками, во-вторых, отроки были младшими дружинниками, а гулямы нередко становились даже полководцами" (Большаков 2000. С. 54). Однако до XI в. в древнерусском социуме отрок входил в состав "челяди", т.е. мог быть не свободным человеком (Свердлов 1983. С. 203), следовательно, термин "гулям" правомерно перевести как "отрок" (Калинина 1995. С. 137).
28 "Это "опорные столбы", но не единственные подпорки" (Ибн Фадлан 1956. С. 247. Примеч. 767).
29 А.П. Ковалевский предполагал, что термины хаданг и халандж являются диалектическими вариантами и могут означать: береза, бук, белый тополь и клен (Ибн Фадлан 1939. С. 161. Примеч. 1131). Позднее А.П. Ковалевский считал, что слово хаданг может означать "сосна". В тексте Иакута в этом месте - халандж (вероятно, "береза": Ибн Фадлан 1956. С. 214. Примеч. 539; С. 247. Примеч. 768). Б.Н. Заходер считал термины неидентичными и полагал, что халандж - это береза, а хаданг может означать "осина, дуб, тополь или еще какое-то дерево, обладающее устойчивостью против влаги" (Заходер 1962. С. 112).
34 Костные останки таких животных были найдены при археологических раскопках в курганах на территории и Скандинавии, и Восточной Европы (Lewicki 1955. S. 144-146; Жарнов 1991).
35 А.П. Ковалевский считал этот обряд пережитком группового брака (Ибн Фадлан 1956. С. 252. Примеч. 808).
36 А.П. Ковалевский отмечал, что "поскольку автор мусульманин, можно перевести и "время вечерней молитвы"" (Ибн Фадлан 1956. С. 252. Примеч. 810). Для понимания мусульманских молитвенных обычаев в климатических условиях Волжской Булгарии это сообщение приобрело особое значение (Салахетдинова 1994).
37 А.П. Ковалевский справедливо считал, что обряд похорон руса представлял собой символическую свадьбу, когда девушка-рабыня становилась свободной женой умершего (Ибн Фадлан 1956. С. 254. Примеч. 819). Вероятнее всего, она была именно рабыней-наложницей, а не свободной женщиной, и лишь став жертвой и, тем самым, законной женой, переходила в ранг свободной женщины (Калинина 1995. С. 136).
42 В целом обряд и слова руса соответствуют рекомендации, которую вложил в уста скандинавского верховного бога Одина Снорри Стурлусон, исландский писатель XIII в.: "Один завещал всех умерших сжигать на костре вместе с их имуществом... Люди верили тогда, - продолжал Снорри, - что чем выше дым от погребального костра подымается в воздух, тем выше в небе будет тот, кто сжигается" (Круг Земной: Сага об Инглингах. VIII. IX). Впрочем, обряд кремации умерших с конем и другими животными характерен и для славян, и для балтов, и для скандинавов (Петрухин 1995. С. 198, 206-207).
43 Здесь А.П. Ковалевский предпочитает значение "сосна" (Ибн Фадлан 1956. С. 263. Примеч. 875а).
44 Вставка из текста Амина Рази. Встречается также у Закарийа ал-Казвини: "в огромном дворце" (Ибн Фадлан 1956. С. 263. Примеч. 876).
Лица истории
Арабский путешественник X века. В составе посольства багдадского халифа путешествовал через Бухару и Хорезм в Волжскую Болгарию. По возвращении составил "Рисале" ("Записку") — один из важнейших источников по средневекой истории Поволжья, Заволжья и Средней Азии.
Ахмед ибн Фадлан принимал участие в качестве секретаря в посольстве багдадского халифа в Волжско-Камскую Болгарию, мусульманский хан возглавил тогда союз болгарских племен, живших в бассейне нижней Камы и Волги (примерно до реки Самары), и искал в арабах союзников против хазар. Разумеется, халиф рассчитывал получить от союза и большие торговые привилегии.
Полное имя путешественника — Ахмед ибн Фадлан ибн аль-Аббас ибн Рашид ибн Хаммад. О жизни этого человека известно очень мало. Достоверно известно, что он был старшим писцом-чиновником, находился под покровительством военачальника Мухаммеда ибн Сулеймана, завоевавшего Египет в 904 — 905 годах для Багдадского халифа.
Посольство, в котором он принял участие, официально возглавлял евнух халифа Сусан ар-Расси, но секретарем посольства был назначен именно ибн Фадлан. Это говорит о его высоких деловых качествах и авторитете, несмотря на смерть к тому времени его покровителя Мухаммеда ибн Сулеймана. Именно на плечи секретаря ложилась вся черновая работа и ответственность за ведение дел и конечный исход предприятия.
Ибн Фадлан должен был прочитать письмо халифа царю волжских булгар, преподнести ему и его близким подарки, наблюдать за факихами-юристами и муаллимами-учителями, которых халиф по просьбе Алмуша сына Шилки-элтабара послал для обучения булгар законам ислама.
Посольство выехало из Багдада 21 июня 921 года. Путь его лежал через Рей, Нишапур в Бухару, оттуда назад к Амударье, потом вниз по этой реке до столицы Хорезма Кяс, далее последовали зимовка в Джурджании (Старом Ургенче) и, наконец, семидесятидневный переезд на север к берегам Волги, в царство булгар.
Хотя ибн Фадлан все время подчеркивает спешность путешествия, в городе Рее послы пробыли целых одиннадцать дней в ожидании правителя этого города Ахмеда ибн Али, брата Сулука. Поехав далее, они нашли его на следующей остановке, Хуваре Рейском, где пробыли три дня. Как было сказано, этот Ахмед ибн Али в 919 году самовольно захватил Рей. Он разбил высланные против него войска правителя Хамадана и убил халифского сборщика хараджа.
Дальнейший путь послов до Нишапура был крайне опасен ввиду господства здесь враждебных халифу табаристанских Алидов. В Нишапуре они встретили полководца Саманидов Хаммавейха Кусу, только что разбившего алидскую армию во главе с Лейлой ибн Нуманом.
Из Нишапура до Бухары посольство ехало уже по хорошо охраняемой дороге. Посещение столицы Саманидов имело целью укрепить связь между саманидским эмиром и халифом. По-видимому, это было первое официальное посольство халифа к саманидскому двору молодого эмира Насра II ибн Ахмеда. На первой же аудиенции послы поздравили его со вступлением на престол в 914 году. При этом ибн Фадлан не без удивления отмечает, что новый эмир — "безбородый мальчик". Он особенно подчеркивает, что во время аудиенции эмир называл халифа своим "господином" и был готов выполнить все его приказания.
Следствием установления таких отношений было то, что посольство получило от саманидского правительства всяческую поддержку, в том числе вещами и деньгами. Однако получить 4000 динаров за поместье Ибн-ал-Фурата так и не удалось, хотя посольство провело в Бухаре 28 дней. Хорезмшах сделал было попытку не пустить посольство на север, но, в конце концов, дал ему даже эскорт.
Перезимовав в Джурджании, посольство 4 марта 922 года двинулось далее на север. Это был решающий момент в путешествии. "Отроки", выехавшие с посольством из Багдада, а также законовед и вероучитель покинули посольство, "побоявшись въехать в эту страну". В действительности главной причиной их отказа было то, что основная сумма в 4000 динаров, из которой, между прочим, должно было выплачиваться им жалованье, так и не была получена. Таким образом, с этого момента выполнение всех миссионерских задач посольства падает на одного ибн Фадлана. Вообще с отъезда из Джурджании он становится его фактическим руководителем.
Совершив трудный переезд через Успорт, посольство около 20 марта прибыло в страну огузов (или "гуззов"), занимавших тогда приблизительно область Западного Казахстана. Ибн Фадлан "видел среди гуззов таких, которые владели десятью тысячами лошадей и ста тысячами голов овец". С другой стороны, послы встретили по дороге бедняка-огуза, выпрашивавшего лепешки хлеба. Распространено было и рабство.
Среди знати наибольшее влияние имел Этрэк, начальник войска огузов. Он владел большими богатствами, "у него челядь, свита и большие дома". Он считался только с советом своих военачальников, которых собирал для совещания по важным вопросам, например, относительно пропуска посольства. Ибн Фадлан поднес ему и его жене царские подарки.
Этрэк отнесся к предложению принять ислам очень осторожно. Он чрезвычайно радушно принял посольство, устроил большое пиршество, снабдил послов провиантом, предоставил в их распоряжение скаковых лошадей, сам сопровождал их в поездке и показывал им свое искусство в стрельбе. Но относительно принятия ислама он сказал, что даст халифу ответ, когда послы будут ехать обратно.
Однако военачальники огузов, собранные Этрэком на совещание, обсуждали вопрос не о принятии ислама, а о том, как поступить с самими послами. Предложения были не особенно приятны для последних: или разрезать каждого из них пополам, или дочиста ограбить, или отдать их хазарам в обмен на пленных огузов. Таким образом, в стране огузов посольство потерпело полную дипломатическую неудачу и было радо, что смогло, по крайней мере, благополучно выбраться из нее.
Дальнейший путь шел через область враждебно настроенных башкир, от которых посольство старалось держаться подальше. Тем не менее, ибн Фадлан и здесь ухитрился собрать интересные этнографические сведения, которые дают возможность сделать некоторые предположения о племенном составе башкир в то время. Ибн Фадлан рассказывает, что у них имелись две отличные друг от друга системы религиозных представлений. Одни из башкир считали, что миром управляет верховный бог неба в согласии с двенадцатью богами, ведавшими отдельными явлениями природы. Как видно из контекста, ибн Фадлан узнал об этой системе верований из личной беседы (через переводчика, конечно) с одним из башкир. Конец его рассказа дает основание предполагать, что он вступил с этим башкиром даже в своего рода диспут по вопросу о единобожии.
Другая группа башкир поклонялась или змеям, или рыбам, или журавлям. Ибн Фадлан, по-видимому, сам наблюдал эти культы, но непосредственно с этими людьми не говорил. Все же ясно, что поклонники змей, рыб и журавлей представляли часть населения, имевшую более примитивный общественный строй, чем поклонники тринадцати богов природы.
Послам халифа в стране башкир делать было нечего, а поэтому они поспешно ехали дальше, к своей конечной цели. Интересно отметить, что в районе Самарской Луки, между рекой Моча и Большим Черемшаном, посольство, по-видимому, старалось держаться подальше от Волги, так как здесь в устьях Самары, вероятно, господствовали хазары. Возможно, впрочем, что оно избегало затопленного весной низкого берега Волги с его болотами. Далее же путь послов шел ближе к берегу.
Наконец, посольство халифа прибыло в "страну славян". Здесь-то и находилось государство булгар. Во главе его стоял царь булгар, или царь "славян", претендовавший на абсолютную власть. Он восседал на троне, покрытом византийской парчой, в его присутствии все, "мал и велик", включая его сыновей и братьев, обязательно снимают шапки и принимают почтительную позу. Рядом с главным царем имеются цари-князья. Однако эти князья, по крайней мере, четверо из них, "находятся у него под рукой", т. е. в подчинении, или "в повиновении". По его приказу они выезжают встречать посольство, присутствуют на аудиенции царя и поддерживают его во всех мероприятиях. Царя окружает знать: "предводители", "знатные лица из жителей его государства".
Соответственно своему положению, царь получал подать — "с каждого дома шкуру соболя", обязательные подношения с каждого свадебного пиршества, десятую часть привозимых товаров и часть добычи военного отряда, в походе которого он сам лично не принимал участия. Царь, очевидно, уже не созывал народных собраний для решения дел, а в лучшем случае совещался с наиболее влиятельными лицами из знати.
Итак, 12 мая 922 года, через 70 дней после отъезда из Джурждании, посольство прибыло к царю булгар.
Когда до ставки царя булгар оставалось расстояние в одни сутки пути, посольство встретили четыре подвластных Алмушу-элтабару князя, а также его братья и сыновья. "Они встретили нас, — пишет ибн Фадлан, — держа в руках хлеб, мясо, просо, и поехали вместе с нами. Сам царь встретил нас на расстоянии двух фарсахов (12 километров) от своей ставки. Увидев нас, он сошел с лошади и пал ниц, поклоняясь и благодаря великого и могучего Аллаха". Так посольство после стольких трудностей пути наконец-то достигло своей конечной цели. В последующие три-четыре дня в ставку Алмуша-элтабара с разных сторон Булгарии "собрались князья его земли, предводители и жители страны, чтобы слушать всенародно чтение письма повелителя правоверных".
И вот настал самый ответственный момент путешествия — торжественное оглашение письма халифа. Для этого были развернуты два привезенных знамени, оседлана присланная в подарок лошадь, самого Алмуша-элтабара одели в савад — черную одежду высших сановников двора повелителя правоверных, на голову ему надели чалму. После этого ибн Фадлан, ответственный за проведение церемонии, достал письмо халифа и начал его медленно читать, и Алмуш-элтабар слушал его стоя. "Переводчик, не переставая, переводил письмо буква в букву. Когда же мы закончили чтение, они дружно воскликнули "Велик Аллах!" таким криком, от которого задрожала земля", — пишет об этом событии ибн Фадлан. Этим актом Булгария официально признала ислам государственной религией и тем самым стала частью мусульманского мира.
Однако 19 мая, в воскресенье, "когда прошло три дня после прочтения письма и вручение подарков" , царь вызвал к себе ибн Фадлана, бросил перед ним письма халифа и визира и устроил бурную сцену по поводу недоставленных 4000 динаров. Он требовал эти деньги с ибн Фадлана, как единственного ответственного лица в посольстве.
В результате такой перемены в настроении царя авторитет халифского посольства был поколеблен. Однако, не желая окончательно порывать с халифом, Царь в дальнейшем оказывает особое внимание ибн Фадлану и называет его "Абу-Бекр Правдивый".
Уже значительно позднее царь в разговоре с ибн Фадланом утверждал, что деньги халифа, как таковые, были ему, собственно, не нужны, так как для постройки крепости у него самого было достаточно серебра и золота. Он хотел лишь получить благословение от денег повелителя правоверных, потому что средства Халифа "берутся из дозволенных (религиозным законом) источников". Эти слова имели не только дипломатическое значение, но выражали действительное "магическое" представление царя о халифе. В другом месте царь выражает свой страх перед проклятием халифа.
После описанных событий, приблизительно до середины июня, ибн Фадлан оставался в ставке царя около Трех Озер (ныне озеро Чистое, Курышевское и Атманское), наблюдал в соседних лесах змей, ездил с царем верхом смотреть кости умершего великана, наконец, проводил время на базаре на берегу реки Атыл (Волги). Здесь же, на берегу реки, в одну из пятниц он наблюдал и знаменитое сожжение умершего руса.
Посольство халифа застало царя булгар в его ставке около Трех Озер, в расстоянии нескольких километров от Волги. В конце июня или в июле царь отправился на север, к небольшой речке Джавшыр, и потребовал, чтобы булгарские племена отправились туда вместе с ним. Там, по-видимому, должно было произойти окончательное всенародное принятие ислама. Посольство, конечно, поехало с царем.
Царь булгар пробыл у реки Джавшыр два месяца. Так как ибн Фадлан приводит точные данные о глубине этой реки и описывает окружающую местность, то ясно, что он сам там был. Что происходило на этой реке, мы не знаем, так как его "Записка" сохранилась лишь в сокращении.
Установить сколько-нибудь точно время отъезда посольства невозможно. Ясно лишь, что ибн Фадлан на севере не зимовал. С другой стороны, рассказывая со слов местных жителей о коротких днях зимой, он добавляет: "И мы (посольство) не покинули (этой) страны, пока ночи не удлинились, а дни не сократились". Из общего политического положения явствует, что посольство не могло возвращаться через Хазарию, а ехало прежним путем через страну огузов. Это подтверждают и слова Этрэка, что он даст ответ халифу по вопросу о принятии ислама при обратном проезде посольства. Несомненно, ибн Фадлан постарался побывать у него на обратном пути. Так как пребывание у реки Джавшыр продолжалось два месяца, а обратный путь до Джурджании без остановок должен был занять тоже два месяца, в Хорезм посольство прибыло к концу октября или позже.
Весной 923 года посольство возвратилось в Багдад. Привезло оно не очень веселые вести. Ничего из задуманных планов не было выполнено. Правда, саманидский эмир оказал посольству всяческое содействие и почет, а царь булгар — еще больший. Но для политики халифского правительства результаты равнялись нулю. Огузы ислама не приняли, царь булгар, не получив денег на постройку крепости, разуверился в помощи халифа и предпочел сохранить тесную связь со Средней Азией. В Хазарии мусульманская партия подверглась репрессиям и была временно подавлена.
Ибн Фадлан подробно описал все, "что он видел собственными глазами со времени своего выезда из Багдада и до того, как он возвратился в него". Для привлечения внимания читателей он передавал здесь также некоторые северные легендарные рассказы, в том числе об огромной рыбе. Но все оказалось напрасно. Его правдивый рассказ не мог конкурировать с многочисленными фантастическими россказнями — о муравье на железной цепи, о черепе рыбы в Йемене, внутрь которого рассказчик сам лично входил, выпрямившись, не нагибаясь, через одно глазное отверстие и выходил через другое.
Книга его была забыта, потом погибла и сохранилась лишь в Средней Азии в сокращенном виде и в частичных пересказах.
Сегодня же "Рисале" ("Записка") — один из важнейших источников по средневековой истории народов Поволжья, Заволжья и Средней Азии. Ибн Фадлан, конечно, не был первооткрывателем, так как шел торговым путем, по которому доставлялись из Ирака, Ирана и Хорезма в бассейн нижней и средней Волги арабские и персидские изделия в обмен на драгоценную северную пушнину. Но он был первым путешественником, чьи сообщения о северных прикаспийских областях и Заволжье дошли до нас, и притом он дал первый правильный перечень рек, пересекающих Прикаспийскую низменность. Для всех этих рек ибн Фадлан приводит названия, совпадающие или очень сходные с нынешними.
Путешествия Ибн-Фадлана
Как мы уже писали, Ибн-Фадлан Ахмед ибн-аль-’Аббас ибн-Рашид ибн-Хаммад - арабский путешественник и писатель первой половины X века. В 921–922 годах в качестве секретаря посольства аббасидского халифа ал-Муктадира он посетил Волжскую Булгарию: мусульманин хан Арслан возглавил тогда союз булгарских племен, живших в бассейне нижней Камы и Волги (примерно до реки Самары), и искал в арабах союзников против хазар. Разумеется, халиф рассчитывал получить от такого союза и большие торговые привилегии.
Ибн-Фадлан - один из немногих арабских путешественников, лично побывавших в Восточной Европе. В своем отчете «Рисале», написанном в виде путевых заметок, он оставил уникальные описания быта и политических отношений огузов, башкир, булгар, русов и хазар. Произведение пользовалось большой популярностью в арабо-персидском мире.
В 921 году в Багдад прибыло посольство из Волжской Булгарии. Правитель булгар стремился освободиться от власти Хазарского каганата и с этой целью просил халифа прислать мусульманских наставников и строителей мечетей, а также помочь ему соорудить военную крепость.
В феврале 921 года арабы начали готовиться к путешествию: приобрели двугорбых верблюдов и «дорожные мешки из верблюжьих кож для переправы через реки». Ответное арабское посольство, возглавляемое Сусаном ар-Раси, вышло из Багдада 21 июня (11 Сафара 309 г. хиджры) и отправилось в обход хазарских земель: не через Кавказ, а через Среднюю Азию: Бухару и Хорезм, через Иранское нагорье, низовья рек Теджен и Мургаб, спустилось по Амударье в Хорезм и зимовало в Джурджане.
Итак, 4 марта огромный караван - 5000 человек, включая конвой, 3000 лошадей (верблюдов не считали) - вышел в путь на северо-запад. «Мы устремились в страну тюрок <.> и никто нам не встречался <.> в пустыне без единой горы [плато Устюрт]. Так мы ехали по ней 10 дней и встретили бедствия, трудности, сильный холод и беспрерывные метели <.> мы прибыли к большой горе с множеством камней. Когда мы пересекли гору, мы выехали к племени тюрок, известных под названием гузов». Ибн-Фадлан дал унизительную характеристику огузам, как, впрочем, и другим язычникам, которых он встретил позднее. Но в то же время он отмечает, что огузы «не знают блуда», ибо он карается у них жестокой казнью.
Перезимовав в Хорезме, посольство двигалось по суше и достигло Булгарии 12 мая 922 года (12 мухаррама 310 года хиджры).
Путь через Прикаспийскую низменность и по Заволжью Ибн-Фадлан описал скупо - в основном перечислил речные переправы после спуска с плато Устюрта. Посольство пересекло реку Яганды (Шагай), стекающую с южного отрога Мугоджар, и переправилось через Джам (Эмба) в дорожных мешках, переоборудованных в кожаные челны, в которых помещались шесть человек. Лошадей и верблюдов перегоняли вплавь. Затем форсировали Джахыш (Сагиз), Узил (Уил), ряд других рек и остановились у озера Шалкар. Следующая остановка была у реки Джайх (Яик). «Это самая большая река, которую мы видели <.> и с самым сильным течением». Переправившись через Чаган (правый приток Яика), посольство попало «в страну народа башгирд» (башкиры). Ибн-Фадлан обзывает их «худшими из тюрок, более других посягающими на жизнь». Поэтому, вступив на их землю, арабы высылали вперед вооруженный конный отряд. Путь пересекали левые притоки Волги: верховья Большого Иргиза, низовья Самары (и ее притока Кинель) и Сока, низовья Большого Черемшана. Можно объяснить выбор такого маршрута тем, что путешественники избегали затопленного весной левого низкого берега Волги и держались подальше от реки. Но, возможно, они сознательно обходили стороной город Итиль - столицу Хазарии, от которой хотел отложиться хан Арслан.
Кроме тюркских кочевых народов арабы встретили на Волге купцов от русов. Хазарию Ибн-Фадлан, по-видимому, не посещал, но включил рассказ о ней в свой отчет. Финальная часть «Записки» не сохранилась, поэтому об обратном маршруте миссии и о ее реальных политических результатах ничего не известно.
Однако из свидетельства Якута ар-Руми следует, что Ибн-Фадлан довел рассказ до возвращения в Багдад. Также известно, что огузы не обратились в ислам, а булгары не приняли багдадские мусульманские обычаи, сохранив среднеазиатские, из чего можно сделать вывод, что посольство не достигло целей, по крайней мере с точки зрения халифа.
Хоть и говорится, что рукописи не горят, но первоначальный текст книги Ибн-Фадлана утерян. До нас дошли фрагменты в «Географическом словаре» арабского энциклопедиста XIII века Якута ар-Руми. Единственный известный список «Рисале» был обнаружен востоковедом Ахмет-Заки Валидовым в 1923 году в библиотеке при гробнице имама Али ибн-Риза в Мешхеде (Иран). Рукопись XIII века наряду с другими произведениями содержит и текст «Записки». Но конец рукописи отсутствует. Также произведение Ибн-Фадлана цитировали два иранских автора: Ахмед Туси (вторая половина XII века) и Амин Рази (конец XV века).
Уже с самого своего открытия, в первых десятилетиях XIX века, замечательные рассказы Ахмеда Ибн-Фадлана о царстве булгар на Волге играли выдающуюся роль в решении основных проблем этногенеза и истории культуры русов, булгар, хазар и других народов Восточной Европы. Этими рассказами пользовались авторы специальных исследований, общих обзоров и популярной литературы.
Интерес к ней не ослабевает и в наше время. «Ибн-Фадлан, - пишет академик Б. Д. Греков, - интересен тем, что лично посетил Болгарию в 922 году, имел возможность наблюдать жизнь болгар в различных ее общественных слоях и в различных проявлениях. Его сообщения при этих условиях приобретают исключительный интерес». А. Ю. Якубовский также подчеркивает, что Ибн-Фадлан - «самый надежный источник X века о Поволжье», что его записки «являются продуктом внимательного наблюдения над повседневной жизнью болгар».
Однако были и другие мнения. Первым автором, высказавшим сомнения относительно сообщений Ибн-Фадлана, был не кто иной, как знаменитый компилятор XIII века Якут ар-Руми, тот самый, что сохранил в своем «Географическом словаре» весьма важные выписки из Ибн-Фадлана.
Побывав через триста лет после Ибн-Фадлана в Хорезме, Якут указывает на будто бы имеющиеся у Ибн-Фадлана ошибки или прямо обвиняет его во лжи: «Говорит презренный раб Божий (т. е. Якут): Это ложь с его стороны».
В начале XX века известный археолог А. Спицын выступил со статьей «О степени достоверности «Записки» Ибн-Фадлана». В ней он отрицал значение Ибн-Фадлана как исторического источника и даже самую его поездку. А. Спицын утверждал, что Ибн-Фадлан писал понаслышке, что в его сочинении масса несообразностей, искажений, умолчаний, что в нем вообще «нет ничего, что не возбуждало бы сомнений».
Правда, статья А. Спицына сразу же встретила весьма решительную отповедь со стороны других, не менее известных историков, но все же сомнения исчезли не у всех. Так, рижский востоковед Ф. Вестберг еще в 1908 году считал мнение А. Спицына о том, что Ибн-Фадлан рассказывал со слов посла Сусана, «весьма остроумным» и полагал, что сам Сусан получил свои сведения главным образом от портного царя булгар.
Но высшей точки это «гиперкритическое», отрицательное отношение к Ибн-Фадлану достигло у Мар кварта в его работе 1924 года, посвященной разбору отрывков из сочинения Мухаммеда аль-Ауфи. Говоря здесь подробно об Ибн-Фадлане, Маркварт доказывает его несостоятельность со всех точек зрения, обвиняет его в «бесстыдной мистификации», утверждая, что Ибн-Фадлан «выдал» сам себя и показал, что он никогда не был на берегах Волги, что он не только не является правдивым рассказчиком, но должен быть отнесен «к числу беллетристов».
Поворотным моментом в этом отношении явилась находка в Мешхеде списка подлинного сочинения Ибн-Фадлана. Его фотокопия, в свое время переданная в дар Академии наук СССР, настолько хороша, что фиксирует мельчайшие детали и в основном вполне заменяет подлинник. С этого же времени стало возможным детальное изучение сочинения Ибн-Фадлана. Сегодня драматический вопрос о том, был Ибн-Фадлан на берегах Волги и прилегающих территориях, видел ли русов, фактически решен.
Из книги Средневековая Франция автора Поло де Болье Мари-АннПутешествия Имеющее исключительно религиозные цели паломничество следует рассматривать отдельно от других видов путешествий. За время интересующего нас периода между 1099 и 1147 гг., когда Иерусалим стал частью латинского Иерусалимского королевства, паломники хлынули в
Из книги Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола автора Пастуро МишельПеремещения и путешествия Путешествие – вот главная и наиболее осуществимая мечта в обществе, еще не ставшем до конца оседлым. На самом деле не стоит думать, что жители XII века были привязаны к своим феодам, замкам или деревням. Напротив, все постоянно перемещались. В
Из книги Загадки старой Персии автора Непомнящий Николай НиколаевичВиртуальные путешествия При Сасанидах зороастризм становится государственной религией; разрабатываются зороастрийская догматика, обрядность и ритуалы. Характерной особенностью сасанидского зороастризма является проявление нетерпимости к иноверцам.Большую роль в
Из книги Средневековая Англия. Гид путешественника во времени автора Мортимер Ян Из книги От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава автора Прасол Александр ФедоровичПутешествия и паломничества Двадцать второго июля 1871 года в Японии были отменены подорожные грамоты (цуко тэгата), разрешающие частным лицам перемещение по стране. До этой знаменательной даты простой человек мог отправиться куда-либо, только имея на то официальное
Из книги Географические открытия автора Згурская Мария Павловна Из книги Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке автора Коллектив авторовПУТЕШЕСТВИЯ К началу эпохи Просвещения на карты были нанесены общие очертания Америки и Африки. Однако освоение их внутренних пространств только начиналось. Европейцы еще почти не представляли себе Австралию, Океанию, а также загадочное «южное море».
автора Егоров Владимир БорисовичГлава 2 ЧИТАЯ ИБН ФАДЛАНА ПРОЛОГ: В БАГДАДЕ ВСЕ СПОКОЙНО Во имя Аллаха милостивого, милосердного!.. Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших. Коран. Из суры 1 «Открывающей Книгу» Халиф
Из книги У истоков Руси: меж варягом и греком автора Егоров Владимир Борисович Путешествия Завершением образования наследника престола стали его поездки по России и за границу. Путешествие продолжалось с 1 мая по 12 декабря 1837 года. За время путешествия Александр написал отцу 35 писем. В этих письмах много впечатлений и размышлений об истории России, Из книги У истоков Руси: меж варягом и греком автора Егоров Владимир БорисовичГлава 2 Читая ибн Фадлана Пролог: в Багдаде все спокойно Во имя Аллаха милостивого, милосердного!.. Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших. Коран. Из суры 1 «Открывающей Книгу». Халиф
Из книги У истоков Руси: меж варягом и греком автора Егоров Владимир БорисовичО славянах ибн Фадлана – Хоттабыч, почему ибн Фадлан звал булгар славянами?Из сигаретного дыма неспешно сублимируется недовольное лицо джинна, и откуда-то из ниоткуда раздается его скрипучий голос:– О, склеротичнейший из Волек, я уже говорил тебе, что нет такого народа
Из книги Густав Маннергейм за 90 минут автора Медведько ЮрийПутешествия В 1923 году он отправился в путешествие по Алжиру и Марокко. Средством передвижения был выбран автомобиль «мерседес-бенц», который Маннергейм приобрел в Швейцарии. В поездку генерал взял только своего шофера, швейцарца Мишеля Гейара. Маннергейм тщательно
Из книги Я познаю мир. История русских царей автора Истомин Сергей ВитальевичПутешествия Завершением образования наследника престола стали его поездки по России и за границу. Путешествие продолжалось с 1 мая по 12 декабря 1837 года. За время путешествия Александр написал отцу 35 писем. В этих письмах много впечатлений и размышлений об истории России,
Биляр – торговый город волжских булгар, которые были тюрками, поднявшимися по Волге до Камы от Каспийского моря. Ибн Фадлан был в числе исламских послов в Волжской Булгарии, которая стремилась освободиться от хазарского владычества и рассматривала для себя переход в ислам.
В 922 году в торговом городе Биляр Ибн Фадлан общался с русами, которые торговали с волжскими булгарами. Фадлан описал внешний вид русов, их нравы и обычаи. Ниже приведен дошедший до нас текст его свидетельств.
Внешний вид русов
«…я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и высадились на реке Атиль (Волга). И я не видел людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны. Они не носят ни курток, ни кафтанов, но носит какой-либо муж из их числа покрывало, которым он покрывает один свой бок, причем одна из его рук выходит из него. С каждым из них имеется секира, и меч, и нож, и он никогда не расстается с тем, о чем мы сейчас упомянули.
Мечи их плоские, с бороздками, франкские. И от кончиков пальцев кого-либо из русов до его шеи имеется собрание деревьев и изображений, и тому подобного (татуировки). А что касается каждой женщины из их числа, то на груди ее прикреплено кольцо или из железа, или из серебра, или из меди, или из золота, в соответствии с денежными средствами ее мужа. И у каждого кольца – коробочка, у которой нож, также прикрепленный на груди. На шеях у женщин несколько рядов монист из золота и серебра.»
Нравы и гигиена
«Самое лучшее из украшений у русов это зеленые бусы из той керамики, которая находится на кораблях. Русы заключают торговые контракты относительно них, покупают одну бусину за дирхем и нанизывают, как ожерелья, для своих жен. Они грязнейшие из твари Аллаха, – они не очищаются от испражнений, ни от мочи, и не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды, но они как блуждающие ослы.
Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атиле, а это большая река, и строят на ее берегу большие дома из дерева, и собирается их в одном таком доме десять или двадцать, – меньше и или больше, и у каждого из них скамья, на которой он сидит, и с ними сидят девушки – восторг для купцов.
И вот один из них сочетается со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. Иногда же соединяются многие из них в таком положении одни против других, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и таким образом застает его сочетающимся с ней, и рус не оставляет ее, или же удовлетворит отчасти свою потребность.
И у них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы посредством самой грязной воды, какая только бывает, и самой нечистой, а именно так, что девушка приходит каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит ее своему господину. Итак, он моет в ней свои обе руки и свое лицо и все свои волосы. И он моет их и вычесывает их гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюет в нее и не оставляет ничего из грязи, но все это делает в эту воду. И когда он окончит то, что ему нужно, девушка несет лохань к тому, кто сидит рядом с ним, и этот делает подобно тому, как делает его товарищ. И она не перестает переносить ее от одного к другому, пока не обойдет ею всех находящихся в этом доме, и каждый из них сморкается и плюет и моет свое лицо и свои волосы в ней».
Религия
«И как только приезжают их корабли к этой пристани, каждый из них выходит и несет с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набид (алкогольный напиток), пока не подойдет к высокой воткнутой деревяшке, у которой имеется лицо, похожее на лицо человека, а вокруг куска дерева маленькие изображения, а позади этих изображений стоят высокие деревяшки, воткнутые в землю.
Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом он говорит ему: «О, мой господин, я приехал из отдаленной страны и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур», пока не упомянет всего, что он привез с собою из числа своих товаров – «и я пришел к тебе с этим даром»; – потом он оставляет то, что было с ним, перед этой деревяшкой, – «и вот, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца с многочисленными динарами и дирхемами, и чтобы он купил у меня, как я пожелаю, и не прекословил бы мне в том, что я скажу. Потом он уходит.
И вот, если для него продажа его бывает затруднительна и пребывание его задерживается, то он опять приходит с подарком во второй и третий раз, а если все же оказывается трудным сделать то, что он хочет, то он несет к каждому изображению из числа этих маленьких изображений по подарку и просит их о ходатайстве и говорит: «Это жены нашего господина, и дочери его, и сыновья его». И он не перестает обращаться к одному изображению за другим, прося их и моля у них о ходатайстве и униженно кланяясь перед ними.
Иногда же продажа бывает для него легка, так что он продаст. Тогда он говорит: «Господин мой уже исполнил то, что мне было нужно, и мне следует вознаградить его». И вот, он берет известное число овец или рогатого скота и убивает их, раздает часть мяса, а оставшееся несет и бросает перед этой большой деревяшкой и маленькими, которые находятся вокруг нее, и вешает головы рогатого скота или овец на эти деревяшки, воткнутые в землю. Когда же наступает ночь, приходят собаки и съедают все это. И говорит тот, кто это сделал: «Уже стал доволен господин мой мною и съел мой дар».
Обращение с больными и преступниками
«И если кто-нибудь из них заболеет, то они забивают для него шалаш в стороне от себя и бросают его в нем, и помещают с ним некоторое количество хлеба и воды, и не приближаются к нему и не говорят с ним, но посещают его каждые три дня, особенно если он неимущий или невольник. Если же он выздоровеет и встанет, он возвращается к ним, а если умрет, то они сжигают его. Если же он был невольником, они оставляют его в его положении, так что его съедают собаки и хищные птицы.
И если они поймают вора или грабителя, то они ведут его к толстому дереву, привязывают ему на шею крепкую веревку и подвешивают его на нем навсегда, пока он не распадется на куски от ветров и дождей.»
Погребение знатного руса
«И еще прежде говорили, что они делают со своими главарями при их смерти такие дела, из которых самое меньшее это сожжение, так что мне очень хотелось присутствовать при этом, пока наконец не дошло до меня известие о смерти одного выдающегося мужа из их числа.
И вот они положили его в его могиле и покрыли ее крышей над ним на десять дней, пока не закончили кройки его одежд и их сшивания. А это бывает так, что для бедного человека из их числа делают маленький корабль, кладут его мертвого в него и сжигают его корабль, а для богатого поступают так: собирают его деньги и делят их на три трети, – одна треть остается для его семьи, одну треть употребляют на то, чтобы для него на нее скроить одежды, и одну треть, чтобы приготовить на нее набид (алкогольный напиток), который они будут пить в день, когда его девушка убьет сама себя и будет сожжена вместе со своим господином; а они, всецело предаваясь набиду, пьют его ночью и днем, так что иногда один из них кто-либо из них умирает, держа чашу в своей руке.
И если умирает главарь, то говорит его семья его девушкам и его отрокам: «Кто из вас умрет вместе с ним?» Говорит кто-либо из них: «Я». И если он сказал это, то это уже обязательно, так что ему уже нельзя обратиться вспять. И если бы он захотел этого, то этого не допустили бы. И большинство из тех, кто поступает так, это девушки.
И вот, когда умер этот муж, о котором я упомянул раньше, то сказали его девушкам: «Кто умрет вместе с ним?» И сказала одна из них: «Я». Итак, поручили ее двум девушкам, чтобы они оберегали ее и были бы с нею, где бы она ни ходила, до того даже, что они иногда мыли ей ноги своими руками. И принялись они родственники за его дело, – кройку одежды для него, за приготовление того, что ему нужно. А девушка каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему.
Когда же пришел день, в который будет сожжен он и девушка, я прибыл к реке, на которой находился его корабль, – и вот, вижу, что он уже вытащен на берег и для него поставлены четыре подпорки из дерева хаданга (белого тополя) и другого дерева, и поставлено также вокруг корабля нечто вроде больших помостов из дерева. Потом корабль был протащен дальше, пока не был помещен на эти деревянные сооружения. И они начали уходить и приходить, и говорили речью, которой я не понимаю. А он мертвый был далеко в своей могиле, так как они еще не вынимали его.
Потом они принесли скамью, и поместили ее на корабле и покрыли ее стегаными матрацами, и парчой византийской, и подушками из парчи византийской, и пришла женщина старуха, которую называют ангел смерти, и разостлала на скамье постилки, о которых мы упомянули. И она руководит обшиванием его и приготовлением его, и она убивает девушек. И я увидел, что она ведьма большая и толстая, мрачная суровая.
Когда же они прибыли к его могиле, они удалили в сторону землю с деревянной покрышки и удалили в сторону это дерево и извлекли его мертвого в саване, в котором он умер, и вот, я увидел, что он уже почернел от холода этой страны. А они еще прежде поместили с ним в его могиле набид и некий плод и тунбур (музыкальный инструмент).
Итак, они вынули все это, и вот он не завонял и не изменилось у него ничего, кроме его цвета. Итак, они надели на него шаровары и гетры, и сапоги, и куртку, и кафтан парчовый с пуговицами из золота, и надели ему на голову шапку (калансуву) из парчи, соболевую. И они понесли его, пока не внесли его в ту палатку, которая имеется на корабле, и посадили его на матрац, и подперли его подушками и принесли набид, и плод, и благовонное растение и положили его вместе с ним. И принесли хлеба, и мяса, и луку, и бросили его перед ним, и принесли собаку, и разрезали ее на две части, и бросили в корабле. Потом принесли все его оружие и положили его рядом с ним.
Потом взяли двух лошадей и гоняли их обеих, пока они обе не вспотели. Потом они разрезали их обеих мечом и бросили их мясо в корабле, потом привели двух быков и разрезали их обеих также и бросили их обеих в нем корабле. Потом доставили петуха и курицу, и убили их, и бросили их обоих в корабле.
А девушка, которая хотела быть убитой, уходя и приходя входит в одну за другой из юрт, причем с ней соединяется хозяин данной юрты и говорит ей: «Скажи своему господину: «право же, я сделала это из любви к тебе»». Когда же пришло время после полудня, в пятницу, привели девушку к чему-то, что они уже раньше сделали наподобие обвязки больших ворот, и она поставила обе свои ноги на руки мужей, и она поднялась над этой обвязкой, обозревая окрестность, и говорила нечто на своем языке, после чего ее спустили, потом подняли ее во второй раз, причем она совершила то же действие, что и в первый раз, потом ее опустили и подняли в третий раз, причем она совершила то же, что сделала те два раза.
Потом подали ей курицу, она же отрезала ее голову и забросила ее голову. Они взяли эту курицу и бросили ее в корабле. Я же спросил у переводчика о том, что она сделала, а он сказал: «Она сказала в первый раз, когда ее подняли, – вот я вижу моего отца и мою мать, – и сказала во второй раз, – вот все мои умершие родственники сидящие, – и сказала в третий раз, – вот я вижу моего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовет меня, так ведите же к нему».
И они прошли с ней в направлении к кораблю. И вот она сняла два браслета, бывших на ней, и дала их оба той женщине, которая называется ангел смерти, а она та, которая убивает ее. И девушка сняла два ножных кольца, бывших на ней, и дала их оба тем двум девушкам, которые обе перед этим служили ей, а они обе дочери женщины, известной под именем ангела смерти. Потом ее подняли на корабль, но еще не ввели ее в палатку, и пришли мужи, неся с собой щиты и деревяшки, и подали ей кубком набид, и вот она пела над ним и выпила его.
Переводчик же сказал мне, что она прощается этим со своими подругами. Потом дан был ей другой кубок, и она взяла его и затянула песню, причем старуха побуждала ее к питью его и чтобы войти в палатку, в которой находится ее господин. И вот я увидел, что она уже заколебалась и хотела войти в палатку, но всунула свою голову между ней и кораблем, старуха же схватила ее голову и всунула ее голову в палатку и вошла вместе с ней девушкой, а мужи начали ударять деревяшками по щитам, чтобы не был слышен звук ее крика, причем взволновались бы другие девушки, и перестали бы искать смерти вместе со своими господами.
Потом вошли в палатку шесть мужей и совокупились все с девушкой. Потом положили ее на бок рядом с ее господином и двое схватили обе ее ноги, двое обе ее руки, и наложила старуха, называемая ангелом смерти, ей вокруг шеи веревку, расходящуюся в противоположные стороны, и дала ее двум мужам, чтобы они оба тянули ее, и она подошла, держа в руке кинжал с широким лезвием, и вот, начала втыкать его между ее ребрами и вынимать его, в то время, как оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла. Потом подошел ближайший родственник этого мертвеца, взял деревяшку и зажег ее у огня, потом пошел задом, затылком к кораблю. Зажженная деревяшка в одной его руке, а другая его рука лежала на заднем проходе, он, будучи голым, пока не зажег сложенного дерева, бывшего под кораблем.
Потом подошли люди с деревяшками и дровами, и с каждым из них деревяшка, конец которой он перед тем воспламенил, чтобы бросить ее в эти куски дерева. И принимается огонь за дрова, потом за корабль, потом за палатку, и за мужа, и за девушку, и за все, что в ней находилось, подул большой, ужасающий ветер, и усилилось пламя огня, и разгорелось неукротимое воспламенение огня.
И был рядом со мной некий муж из русов, и вот, я услышал, что он разговаривает с переводчиком, бывшим со мною. Я же спросил его, о чем он говорил ему, и он сказал: «Право же он говорит: «Вы, о арабы, глупы»,… Это он сказал: «Воистину, вы берете самого любимого для вас человека и из вас самого уважаемого вами и бросаете его в землю и съедают его прах и гнус и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он входит в рай немедленно и тотчас»».
Тогда я спросил об этом, а он сказал: «По любви господина его к нему вот уже послал он ветер, так что он унесет его за час». И вот, действительно, не прошло и часа, как превратился корабль, и дрова, и девушка, и господин в золу, потом в мельчайший пепел. Потом они построили на месте этого корабля, который они вытащили из реки, нечто подобное круглому холму и водрузили в середине его большую деревяшку хаданга (белого тополя), написали на ней имя этого мужа и имя царя русов и удалились.»
О правителе русов
«…к обычаям царя русов относится то, что вместе с ним в его дворце находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, и находящиеся у него надежные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты сражаясь за него. И с каждым из них девушка, которая служит ему, и моет ему голову, и приготовляет ему то, что он ест и пьет, и другая девушка, которую он употребляет как наложницу.
И эти четыреста (мужей) сидят под его ложем престолом. А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он употребляет, как наложницу, одну из них в присутствии своих сподвижников, о которых мы выше упомянули. И он не спускается со своего ложа, так что если он захочет удовлетворить потребность, то он удовлетворяет ее в таз, а если он захочет поехать верхом, то лошадь его подводится к ложу, так что он садится на нее верхом с него ложа. А если он захочет сойти с лошади, то подводится его лошадь к ложу настолько, чтобы он сошел со своей лошади. У него есть заместитель, который управляет войсками и нападает на врагов и замещает его у его подданных.»
Противоречия в описании русов у Ибн Фадлана
Ибн Фадлан описывает русов как очень красивых, привлекательных людей, которые при этом исключительно пренебрежительно относились к гигиене, включая половую гигиену. В этом есть противоречие, так как, известно, что устойчивое подобное пренебрежение к гигиене приводит к болезненному потомству. Через несколько поколений такое общество состояло бы из слабых и уродливых людей. Из этого следует, что «чистюля» мусульманин привирал.
Также непонятно, кто в каком случае являлся объектом наблюдений араба: русы-скандинавы (германцы) или славаяне? Фадлан явно их не различал и считал представителями единого народа. Возможно, ему попались отдельные нечистоплотные в прямом смысле торговцы германцы или славяне.
По свидетельству Фадлана, которое он приводит со слов знакомого ему руса, правитель русов жил на постели-троне, и перемещался с нее только в седло своего коня, которого подводили к постели. В этом свидетельстве есть явное противоречие. Правителем русов всегда был самый умелый воин. Для воина характерна постоянная активность, силовые упражнения с оружием и охота, которая заменяла военные учения. Правитель, который ведет пассивный образ жизни на ложе, несовместим с обязанностями кагана (князя, конунга) русов.
Многочисленные исторические свидетельства о русах Рюриковичах говорят о том, что каждый правитель был могучим, закаленным в боях воином, которого любила и уважала дружина и боялись враги.
В 921 году русами правил воспитанник Вещего Олега Игорь Рюрикович, муж княгини Ольги (будущей святой) и отец Святослава Игоревича, который уничтожил Хазарский каганат. Крайне маловероятно, что Игорь Рюрикович вёл тот образ жизни, который описывает Ибн Фадлан.
Субъект: Ибн Фаддлан
Географические координаты: 54.985272,50.397719
Год: 921
Место: Биляр
