Почему царь алексей михайлович тишайший. Династия романовых - алексей михайлович. Непростая соколиная охота

Царь Алексей Михайлович остался в истории с прозвищем «тишайший». Что же оно означает?

Казалось бы, ответ лежит на поверхности. Обыкновенно считается, что второго Романова прозвали так за его мягкую доброту. Действительно, царь был добродушный человек. Однако он вовсе не был «тишайшим» в этом смысле слова — ни по своей натуре, ни по делам.Рассмотрим вначале его характер.

Таков был царь на язык. Скажем теперь насчет рук. Раз в думе обсуждался вопрос о войне с Польшей, и царев тесть боярин Милославский, никогда не бывавший в походах, неожиданно заявил, что если государь назначит его воеводой, то он приведет ему пленником самого короля польского. Это наглое хвастовство так возмутило царя, что он дал старику пощечину, надрал ему бороду и пинками вытолкал из палаты. И это тишайший царь? Вряд ли.
Протопоп Аввакум обличает: "...И царя тово враг божий омрачил, да к тому величает, льстя, на переносе: «благочестивейшаго, тишайшаго, самодержавнейшаго государя нашего, такова-сякова, великаго, — больше всех святых от века! — да помянет господь бог во царствии своем, всегда, и ныне, и присно, и во веки веков».

Но царь-то оказался другим, не тишайшим вовсе: "А царь-ет, петь, в те поры чается и мнится бутто и впрямь таков, святее его нет! А где пуще гордости той!" и т.д.

Что касается дел, то в царствование Алексея Михайловича меньше всего было тишины и покоя. Царь требовал от своих подручных служить без устали. Вспоминая «работы свои непрестанные», боярин Артамон Матвеев замечал, что «прежде сего никогда не бывало». А по отзыву протопопа Аввакума, царь «накудесил много в жизни сей, яко козел скоча по холмам и ветер гоняя». Да и когда было Алексею Михайловичу отдыхать, если в его правление бунт следовал за бунтом, война за войной. Сами современники называли XVII век — «бунташным веком».

Но как раз это последнее обстоятельство и дает ключ к правильному пониманию прозвища «Тишайший». Его истоки лежат в старинной формуле «тишина и покой», которая символизировала благоустроенное и благоденствующее государство. Моление о "мире и тишине", о "покое и тишине, и благоденствии" со времён Бориса Годунова в "чашу государеву" (особый словесно-музыкальный жанр). Самозванцы и мятежники по тогдашней терминологии — "развратники тишины".

Алексей Михайлович именно «утишил» Россию, раздираемую бунтами и расколами. В одном документе того времени так и сказано, что по смерти Михаила Федоровича Мономахову шапку надел «благородный сын его, благочестивейший, тишайший, самодержавнейший великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович. Тогда под его высокодержавною рукой во всем царстве благочестие крепко соблюдашеся, и все православное христианство безмятежно тишиной светилось».

Вот какой смысл вкладывали наши предки в эпитет «тишайший» — это был официальный государев титул, имевший отношение к сану, а не к характеру царя. Он имеется и в надписании траурного "гласа последнего ко Господу Богу святопочившего о Господе благочестивейшего, тишайшего, пресветлейшего Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича".

И таким «тишайшим» государем, кстати, официально был не один Алексей Михайлович, но и его сыновья, преемники на троне: вначале Федор Алексеевич, затем братья Иван и Петр, а потом в течение 30 лет один Петр, которого уж никак заподозришь в «тихом» поведении и излишней мягкости.
18 июня 1676 года, в день венчания на царство Фёдора Алексеевича, Симеон Полоцкий поднёс ему "Гусль доброгласную" — книжку, посвящённую "нововоцарившемуся благочестивейшему, тишайшему, пресветлейшему Великому Государю".

В 1701 году профессор Славяно-греко-латинской академии чудовский монах Иов, составивший "Букварь, рекше Сократ учения христианского", в предисловии указал, что трудился во славу "яснейшетишайшего и державнешего... Петра Алексеевича". Просто "тишайшим" Петр назван в надписании "Риторической руки" Стефана Яворского — точнее, в русском ее переводе, принадлежащем Феофану Прокоповичу. Он же в "Лексиконе треязычном" перевёл "тишайший" как serenissimus, каковой эпитет употреблялся в титуле римских императоров. А это уже окончательно развенчивает миф о том, что Алексей Михайлович заслужил у современников прозвище "тишайший" благодаря своей кротости и смирению.

Использованная литература:
Ключевский В.О . Алексей Михайлович (в курсе "Лекции по русской истории").
Панченко А. О русской истории и культуре. СПб., 2000. С. 17-21.

Вторым царем из династии Романовых на российском престоле стал сын Михаила Федоровича и его второй жены Евдокии Стрешневой – Алексей Михайлович, отец одного из крупнейших в истории России реформаторов Петра Великого. Более чем тридцатилетнее правление Алексея Михайловича было наполнено бурными событиями: многочисленными войнами и мятежами, воссоединением с Украиной и присоединением Сибири, восстанием Степана Разина и расколом в Русской Православной Церкви.

Вторая половина XVII века, на которую пришлось правление Алексея Михайловича, интересна историкам, прежде всего, как т.н. «допетровская» эпоха, подготовительная к крупным политико-экономическим преобразованиям, социокультурным нововведениями заимствованиям с Запада.

Это было время сосуществования двух культурных течений в жизни российского государства, принадлежавшее как «стародумам» – таким, как первые расколоучители, так и новаторам «западникам» – сторонникам просвещения, иностранных заимствований, торговых и дипломатических сношений с Европой. Целое поколение предшественников Петра выросло и прожило среди борьбы старых понятий с новыми веяниями, и вопрос об образовании и заимствованиях с Запада, по общему убеждению историков, определенно родился еще при отце Петра I. В этой связи сама личность царя Алексея Михайловича, его психологический портрет и жизненный уклад неоднократно становились предметом исследований многих известных ученых.

Выдающийся русский историк В.О. Ключевский писал, что Алексей Михайлович «вырос вместе с поколением, которое нужда впервые заставила заботливо и тревожно посматривать на еретический Запад в чаянии найти там средства для выхода из домашних затруднений, не отрекаясь от понятий, привычек и верований благочестивой старины».

Царевич Алексей родился 19 (29) марта 1629 года и до пятилетнего возраста рос в тереме московского дворца, окруженный многочисленными «мамками». На шестом году он был передан на попечение «дядьки» – боярина Бориса Ивановича Морозова, под надзором которого прошел полный курс древнерусского обучения: вначале учился по букварю, специально составленному для него патриаршим дьяком по заказу дедушки, Патриарха Филарета; затем перешел к чтению часовника, псалтыри, изучал Деяния апостолов, в семь лет научился писать, а на девятом году с регентом дворцового хора начал разучивать «Октоих» – нотную богослужебную книгу, от которой перешел к изучению «страшного пения», т.е. церковных песнопений страстной седмицы, особенно трудных по своему напеву.

Царевич не был лишен и забав: среди игрушек будущего царя были конь «немецкого дела», детские латы, музыкальные инструменты, санки и салазки, любопытная для того времени новинка – «немецкие печатные листы», т.е. выгравированные в Германии картинки, которые использовались в качестве наглядного учебного материала Борисом Морозовым – одним из первых русских бояр, начавших проявлять интерес к западному просвещению. Вероятно, последний ввел и более смелое новшество в московский государев дворец: одел царевича Алексея и его брата Ивана в немецкое платье.

К 12 годам у царевича уже образовалась собственная маленькая библиотека из 13 томов – преимущественно подарков дедушки, дядек и учителей. Большей частью это были книги Священного Писания и богослужебные, но были среди них и изданные в Литве «Лексикон» и «Грамматика», а также «Космография». В целом образование Алексея Михайловича носило традиционный характер. Однако по окончании обучения он не утратил интереса к книгам и в дальнейшем уже по собственному желанию занимался самообразованием, много и постоянно читал, так что вскоре вошел в ряды тогдашних немногочисленных московских интеллектуалов.

К десяти годам царевич мог бойко прочесть в церкви Часы и не без успеха петь с дьячком на клиросе по крюковым нотам стихиры и каноны; при этом он до мельчайших подробностей изучил чин церковного богослужения, в чем мог поспорить с любым монастырским и даже соборным уставщиком.

На 14-м году жизни царевича торжественно «объявили» народу и боярам. Обряд «объявления» означал, что наследник престола, до того тщательно оберегаемый от чужих взоров и злых умыслов, представал перед придворными и народом как человек, достигший совершеннолетия и получивший право публичного участия в церемониях и государственных делах; это служило и гарантией от самозванства в любых его проявлениях. А в 16 лет, после смерти отца Михаила Федоровича, Алексей Михайлович взошел на российский престол. Едва молодому царю была принесена присяга, за которой должно было последовать венчание на царство, на Алексея обрушился новый удар: немногим пережив своего супруга, скончалась благоверная царица Евдокия Лукьяновна.

Григорий Седов. Выбор невесты царем Алексеем Михайловичем

В начале своего правления осиротевший юный царь находился под сильным влиянием своего бывшего наставника боярина Морозова, который, по сути дела, руководил всей работой государственного аппарата. Впоследствии, когда царь возмужал и из мальчика превратился в человека с определенным и даже оригинальным мировоззрением и сложившимися политическими взглядами, его царствование, по словам современников и общему мнению историков, характеризовалось еще более самодержавным правлением, чем у его отца.

Однако осознание самодержавности своей власти смягчалось набожной кротостью, глубоким смирением царя. «Лучше слезами, усердием и низостью перед Богом промысел чинить, чем силой и славой», – писал он одному из своих воевод. В письме князю Никите Одоевскому в 1652 г. он сообщал: «А мы, великий государь, ежедневно просим у Создателя и у Пречистой Его Богоматери и у всех святых, чтобы Господь Бог даровал нам, великому государю, и вам, боярам, с нами единодушно люди его световы управить вправду всем ровно».

Свое нахождение на престоле России Алексей Михайлович понимал, прежде всего, как ответственность за судьбу царства перед Богом, царское служение для него было сродни суровому святительскому служению.

Стремление укрепить царство и защитить веру, утишить «многи скорби праведных», по его словам, объяснялось не поиском неувядающей славы земного правителя, а необходимым условием для собственного спасения, «широким бо путем вводится душа грешных во врата лютого ада и узким душа праведных во врата в Царство Небесное». «Добиваюсь… чтобы быть не солнцем великим, а хотя бы малым светилом, малою звездою там, а не здесь», – писал царь.

Вскоре после восшествия на престол 17-летний Алексей Михайлович объявил о своем намерении жениться. По обычаю были собраны лучшие невесты, из которых царь выбрал Евфимию Федоровну Всеволожскую, дочь касимовского помещика, по словам современников, красавицу необыкновенную. Однако, когда ее впервые наряжали в царские одежды, то слишком туго затянули волосы, и она упала перед царем в обморок. За то, что «скрыли» болезнь, невесту и ее семью сослали в далекую Тюмень. Царь был крайне опечален, и, спустя некоторое время, не забыв о своей первой невесте, вернул ее из ссылки.

Народная молва объясняла случившееся кознями боярина Морозова, якобы нарочно опорочившего невесту перед государем из боязни, что новая царская родня оттеснит его от власти. Во всяком случае, боярин вскоре устроил женитьбу царя, сумев при этом еще более упрочить свое положение. У его помощника, Ильи Милославского, человека малородовитого, но не лишенного бойкости и способностей, были две красивые дочери. Морозов расхвалил их перед царем и устроил так, чтобы Алексей Михайлович смог их увидеть. 16 января 1648 года царь женился на приглянувшейся ему Марии Ильиничне Милославской. Сам же Морозов, человек по тогдашним понятиям старый, поскольку ему шел 58-й год, взял в жены годившуюся ему во внучки младшую сестру, Анну Милославскую, став, таким образом, царским свояком.

Заключенный по любви брак царя оказался счастливым. За 21 год замужества Мария Милославская родила Алексею Михайловичу 13 детей: пять царевичей и восемь царевен. Правда, царевичи рождались слабенькими и скоро сходили в могилу: первенец Дмитрий не прожил и года; Алексей, с которым были связаны большие надежды, умер, не достигнув 16 лет; Симеон – в 5 лет; ставшие царями Федор и Иван прожили дольше – Федор почти до 22 лет, Иван – до 29. Последний, Иван Алексеевич, соправитель Петра I, кроме телесной слабости, вероятно, страдал и умственной расслабленностью.

В.А. Лейбен. Царская невеста

Дочери Алексея Михайловича, напротив, отличались крепким здоровьем и относительным долголетием, правда, ни одна из них не вышла замуж. Что касается четы Морозовых, то у них, по едкому замечанию придворного врача, англичанина Самюэля Коллинза, бывшего в курсе многих дворцовых сплетен, вместо детей родилась ревность, которая «произвела на свет ременную плеть в палец толщиной».

Если об Алексее Михайловиче в его молодые годы имеются весьма скудные сведения, то о зрелом царе и московском дворе в более поздний период его правления современники оставили многочисленные свидетельства и многословные описания, из которых наибольший интерес для историков, как правило, представляют донесения и воспоминания иностранцев – австрийского посла Августина Мейерберга («Донесение Мейерберга», 1663 г. и «Путешествие в Московию», 1663 г.), секретаря германского императорского посольства Адольфа Лизека («Донесение о посольстве», 1670 г.), английского врача при царском дворе Самюэля Коллинза («О нынешнем состоянии России, 1671г.), курляндского путешественника Якова Рейтенфельса («Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии», 1676 г.). Также обширный материал дает сочинение перебежавшего в Швецию чиновника русского Посольского приказа Григория Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича».

Кроме воспоминаний очевидцев до нас дошла значительная часть литературных сочинений самого царя Алексея – он очень любил писать, его одинаково занимала и польская война, и болезнь придворного, и хозяйство умершего патриарха, и вопрос о том, как петь многолетие в церкви, и садоводство, и мелкие ссоры в его любимом монастыре. Помимо большого числа писем как делового, так и личного характера, он сочинял стихи, составил подробный наказ своим сокольникам «Уложение сокольничья пути», пробовал писать мемуары и, по выражению историка С. Ф. Платонова, «имел даже привычку своеручно поправлять текст и делать прибавки в официальных грамотах, причем не всегда попадал в тон приказного изложения».

Современники описывают царя как человека весьма приятной наружности, пышущего здоровьем, добродушного, веселого нрава и даже склонного к озорству. Внешность государя сразу располагала к себе: в его голубых глазах светилась редкая доброта, взгляд этих глаз никого не пугал, но ободрял и обнадеживал.

Лицо государя, полное и румяное, окаймленное русой бородой, было добродушно, приветливо и в то же время серьезно и важно, а полная фигура всегда сохраняла чинную осанку, которую царю придавало осознание значимости и святости своего сана.

Царь отличался благочестием, ревностно соблюдал все религиозные запреты и предписания, не был склонен к питию, слыл примерным семьянином. Любил охоту, лето почти постоянно проводил в живописном селе Коломенском. Алексей Михайлович ценил красоту в ее старомосковском понимании: постоянно строил и перестраивал свой деревянный дворец в Коломенском, стараясь придать ему совершенный вид, любил торжественную обрядность царских выходов, обедов, богомолья.

Валдайский монастырь. Москва. Конец XVII века

На протяжении всей своей жизни царь Алексей представлял образец набожности и благочестия: с любым иноком мог он поспорить в искусстве молиться и поститься. По сообщению С. Коллинза, в Великий и Успенский пост по воскресеньям, вторникам, четвергам и субботам царь кушал раз вдень, и кушанье его состояло из капусты, груздей и ягод – все без масла; по понедельникам, средами пятницам во все посты он не ели не пил ничего.

В церкви он стоял иногда «часов по пяти и по шести сряду, клал по тысяче земных поклонов, а в иные дни и по полторы тысячи». Даже болезнь не всегда могла нарушить строгий порядок.

Ежедневные молитвенные упражнения, суровое постничество, горячее покаяние и неустанный душевный труд составляли значительную часть жизни царя. По мнению В. О.Ключевского, «это был истовый древнерусский богомолец, стройно и цельно соединявший в подвиге душевного спасения труд телесный с напряжением религиозного чувства».

Большинство современников отмечали кротость и милостивость царя, мягкость характера, уважение к человеческому достоинству в подданных. Так, австрийский посол Августин Мейерберг с удивлением писал о том, что этот царь при беспредельной власти своей над народом не посягнул ни на чье имущество, ни на чью жизнь, ни на чью честь. Иногда даже считают, что именно личные качества заслужили Алексею Михайловичу прозвание «Тишайшего», хотя в действительности «тишайший»(лат. clementissimus) – это почетный титул латиноязычного происхождения, впоследствии замененный в дипломатии французским«всемилостивейший» (фр. tresgracieux).

Но доброта, веселость и легкость характера и в самом деле отличали второго представителя Романовых на российском престоле. Алексей Михайлович первым начал ослаблять строгость заведенного при московском дворе чопорного этикета, делавшего столь тяжелыми и натянутыми придворные отношения. Он снисходил до шутки с придворными, ездил к ним запросто в гости, приглашал их к себе на вечерние трапезы, интересовался их домашними делами. Умение входить в положение других, понимать и принимать к сердцу их горе и радость было одной из лучших черт в характере царя. В пример этому часто приводятся его утешительные письма к князю Н.И. Одоевскому по случаю смерти сына и к А. Л. Ордину-Нащокину по поводу побега сына за границу.

Сын князя Одоевского, служивший воеводой в Казани, умер от горячки в 1652 году почти на глазах у царя. Царь сообщил об этом в письме старику отцу, подробно рассказывая о неожиданной смерти. Наряду с многочисленными словами утешений, он писал: «И тебе бы, боярину нашему, черезмеру не скорбеть, а нельзя, чтобы не поскорбеть и не поплакать, и поплакать надобно, только в меру, чтобы Бога не прогневить». Письмо завершалось припиской: «Князь Никита Иванович! Не горюй, а уповай на Бога и на нас будь надежен».

В 1660 г. сын видного дипломата и государственного деятеля Афанасия Ордина-Нащокина совершил тяжкое преступление – бежал из России в Польшу, а затем во Францию, прихватив с собой важные государственные документы и деньги. Отец беглеца был страшно сконфужен и убит горем, сам уведомил царя о своем несчастии и просил отставки. В такой ситуации он мог ожидать опалы и даже казни, но Алексей Михайлович прислал ему сочувственное письмо, утешая в постигшем горе: «Просишь ты, чтобы дать тебе отставку; с чего ты взял просить об этом? думаю, что от безмерной печали. И что удивительного в том, что надурил твой сын? от малоумия так поступил. Человек он молодой, захотелось посмотреть на мир Божий и его дела; как птица полетает туда и сюда и, налетавшись, прилетает в свое гнездо, так и сын ваш припомнит свое гнездо и свою духовную привязанность и скоро к вам воротится». Как ни странно, слова царя оказались вещими: «блудный сын» вернулся и покаялся. В 1665 году он получил в Риге царскую грамоту, в которой Алексей Михайлович уведомлял его о разрешении вернуться и о прощении: «Челобитье твое приняв милостиво, прощаем и обнадеживаем целу и без навету быти. Родитель же твой, зря нашу милость, близ нас пребывают». По мнению ряда исследователей, именно эти события вдохновили Симеона Полоцкого на создание одного из памятников древнерусской литературы – «школьную драму» для зарождавшегося театра под названием «Комедия притчи о Блудном сыне», пользовавшуюся особенным успехом.

При всей отзывчивости характера и природного благодушия Алексей Михайлович, тем не менее, отличался также вспыльчивостью, легко терял самообладание, часто давал излишний простор языку и рукам. На всех портретах царя присутствует некая суровость: сведенные брови, взгляд исподлобья. С. Коллинз, сообщая о взыскательности и требовательности государя, пишет, что царь порой гневен и недобр, потому что его окружают доносчики и бояре, «которые направляют ко злу его добрые намерения» и препятствуют ему стать «наряду с добрейшими государями».

В своем гневе Алексей Михайлович был легко отходчив, быстро и искренне переходя от брани к ласке. Даже тогда, когда раздражение государя достигало высшего предела, оно скоро сменялось раскаянием и желанием мира и покоя. Так, на одном из заседаний Боярской думы, вспыхнув от бестактной выходки своего тестя боярина Ивана Милославского, царь изругал его, побил и пинками вытолкал из комнаты. Однако добрые отношения между тестем и зятем от этого не испортились: оба легко забыли происшедшее.

В другой раз царь вспылил, когда один из придворных, Родион Стрешнев, отказался по старости «отворить» себе кровь вместе с царем (государь, почувствовав облегчение от кровопускания, предложил придворным последовать его примеру). Отказ показался Алексею Михайловичу проявлением высокоумия и гордости, за что он, вспылив, ударил старика: «Твоя кровь дороже, что ли, моей? или ты считаешь себя лучше всех?». После же он не знал, как задобрить и утешить почтенного придворного, просил мира и слал ему богатые подарки.

Двор при Алексее Михайловиче обрел невиданное прежде величие. Жизнь царя была подчинена исполнению тщательно продуманной, глубоко символичной обрядовости.

Вставал он рано – в четыре часа утра, молился, с особым тщанием поклоняясь иконе того святого, чья память отмечалась в этот день. Затем шел на церемониальное свидание с царицей. После заутрени занимался государственными делами: «сидел» с боярами. В определенный час вместе с ними шествовал к обедне.

Если на этот день приходился церковный праздник, царская одежда менялась – Алексей Михайлович надевал золóтное платье вместо бархатного. После обедни царь выслушивал доклады бояр и приказных людей. Пополудни дела оставлялись – начинался царский обед, как правило, довольно продолжительный. Отобедав, царь, как всякий русский человек, должен был поспать до вечерни. После ужина он проводил время в кругу семьи и друзей, за игрой в шахматы или слушая рассказы бывалых людей о старине и неведомых странах. Иноземцы также сообщают о склонности царя работать по ночам: «Царь по ночам осматривает протоколы своих дьяков. Он проверяет, какие решения состоялись и на какие челобитные не дано ответа».

Выезд на богомолье

Алексей Михайлович находился в постоянном движении. Многие недели его жизни заполняли бесчисленные перемещения, переезды, походы – чаще всего, не особенно далекие, в подмосковные дворцовые села и охотничьи угодья Коломенское, Хорошево, Остров, Чертаново, Воробьево, Преображенское, Покровское, Измайлово; реже – более отдаленные богомольные походы в монастыри, куда добираться надо было несколько дней. Выезды царя обставлялись с необычайной торжественностью: даже если государь покидал Кремль на несколько часов, чтобы посмотреть на кулачные бои на Москве-реке, составлялся специальный указ, кому на время его отсутствия «государство ведать».

Правление Алексея Михайловича стало временем расцвета придворного и церковного церемониала Московского царства, который приобрел особую монументальность и знаковость. По мнению одного из биографов, Алексей Михайлович, будучи человеком долга и живой веры, смотрел на свое участие в церковных и придворных церемониях как на нечто, предначертанное ему свыше, как на прямое царское служение, не менее важное, чем охрана границ или справедливый суд. Непременный участник главнейших светских и церковных церемоний и праздников, царь придавал им особый блеск и торжественность, вмешивался в их ход, составлял речи, распределял роли и даже занимался их «оформлением». «Обыкновенные» царские выходы к обедне и богомольные выходы в праздничные дни Алексей Михайлович чаще всего совершал пешком. Иногда, в непогоду или зимой, ему подавали карету, сани, на которых он мог вернуться во дворец по окончании церемонии или добраться до места праздника, если тот происходил далеко от дворца. Само облачение царя и число смен платья свидетельствовали о «ранге события». В большинстве случаев именно по описанию светских торжеств и церковных служб с участием Алексея Михайловича историки могут воссоздать церемониал московского двора и предположить,каким он был в ранние времена.

По большим церковным праздникам, в канун царских именин и в поминальные дни случались царские выходы «с государевым жалованьем» к нищим, в богадельни и тюрьмы. Алексей Михайлович собственноручно раздавал деньги узникам и колодникам, а некоторых тут же отпускал на свободу.

Раздача обыкновенно начиналась очень рано: царь подымался за два-три часа до рассвета и в сопровождении нескольких лиц отправлялся с милостыней. Суммы затраченных средств и число «пожалованных милостью» людей при этом достигали очень внушительных цифр. Особенно крупными были раздачи в Великий пост, прежде всего, в Страстную неделю, а также на Пасху, когда отворялись двери острогов и тюрем и сидельцам объявляли: «Христос воскрес и для вас». От царского имени всех одаривали пасхальными яйцами, одеждой и милостынею для разговенья.

Вообще, для Алексея Михайловича, как и для всякого жителя средневековой Руси, Воскресение Христово являлось самым светлым праздником. В навечерие Светлого праздника царя, по воспоминаниям современников, не покидало приподнятое настроение, он был светел, добр и весел. По традиции Алексей Михайлович отправлялся слушать полунощницу в Престольную комнату Теремного дворца. Праздничная пасхальная заутреня завершалась христосованием, царь первым подходил к Патриарху поздравлять и христосоваться. Затем Алексей Михайлович христосовался с архиереями и жаловал к руке священнослужителей низшего ранга, при этом одаривая каждого пасхальными яйцами. Далее к царю строго почину подходили придворные.

Церемонию открывали ближние бояре и заканчивали московские дворяне, все одетые в золотные кафтаны. Алексей Михайлович, сообразуясь со знатностью, чином и личным отношением к каждому, давал куриные, гусиные или даже точеные деревянные яйца в разных количествах. По окончании церемонии царь шел в Архангельский собор и «христосовался с родителями», т.е. кланялся гробам предков и возлагал на гробницы пасхальные яйца. Затем он отправлялся в обход кремлевских соборов и монастырей, прикладывался к иконам и иным святыням, одаривая яйцами и тамошнее духовенство. По возвращении во дворец Алексей Михайлович христосовался с родными.

На Светлой неделе, чаще всего в среду, Алексей Михайлович принимал в Золотой палате Патриарха с властями, которые приходили к нему с приношением. Патриарх благословлял царя образом и золотым крестом, подносил кубки, дорогие материи, соболиные меха. Подарки получали и все члены царского семейства. Те из церковных иерархов, которые не могли участвовать в церемонии, и все крупные монастыри обязательно направляли из своих областей дары – образа святых, пасхальные яйца и т.н. принос – «великоденский мех меда» (мех – это сосуд, типа кожаного мешка. В мехах в старину хранили разные жидкие продукты – прим. автора) и золотые. В эти дни крестным ходом к царю приходило московское белое духовенство и монастырские власти с приносом – хлебом и квасами. С символической данью царю золотыми монетами у Алексея Михайловича появлялись также гости и торговые люди. Вообще, в продолжение пасхальных дней государя посещали сотни людей из разных сословий и чинов. В большинстве случаев они, торопливо кланяясь, прикладывались к руке и получали пасхальный подарок. По подсчетам исследователей, на Пасху одних только крашеных яиц для раздачи царю требовалось до 37 тысяч.

Важным праздником для русских подданных были царские именины. В этот день все работы были запрещены, торговые ряды замкнуты, а в церквях не играли свадеб и не отпевали покойников.

Современники оставили несколько описаний именин Алексея Михайловича. В день царских именин отмечался и праздник св. прав. Алексия, поэтому утро царя начиналось с поездки в Алексеевский девичий монастырь, где он с придворными и высшим духовенством присутствовал на праздничной Литургии. Выезд отличался богатством нарядов и многочисленностью участников. Алексей Михайлович ехал в высокой черной лисьей шапке и в кафтане, украшенном драгоценными камнями.

Просители в великом множестве протягивали царю челобитные, которые, «если он прикажет», принимали придворные. По возвращении во дворец царь угощал близких именинным пирогом. Поскольку это были дни Великого поста, именинный стол устраивался довольно редко. В знак особого уважения Алексей Михайлович иногда отправлялся с именинным пирогом к Патриарху. Боярам, придворными иностранным гостям именинные пироги раздавались в столовой или в передней Теремного дворца.

Частью придворного церемониала являлись и выезды царя на охоту – красочное и завораживающее действие. Алексей Михайлович был заядлым охотником, особенно любил соколиную охоту, на которую готов был отправляться на любое время. Царь овладел охотничьим ремеслом до тонкостей, с одного взгляда угадывал качество птицы, хорошо знал своих кречетников, сокольников и ястребников. Царский соколиный двор в селе Семеновском производил впечатление даже на иностранцев: одних сокольников насчитывалось около ста человек, число птиц превышало три тысячи. Здесь были соколы, кречеты, челиги, копчики, ястребы и, по всей видимости, даже орлы. В кречатне имелись экзотические красные и белые ястребы. Кроме хищных птиц, на дворе жили лебеди, гуси, журавли, цапли. В Семеновском же Алексей Михайлович расположил самый большой из своих зверинцев. Здесь было много медведей и прирученных, и диких, которых держали для боев, травли и иных увеселений.

Еще одним сильным увлечением царя было занятие хозяйством. Местом для его хозяйственных опытов служило подмосковное владение в селе Измайлово, где Алексей Михайлович завел образцовые поля и сады и выращивал виноград, арбузы и даже тутовые деревья. Кроме полеводства и садоводства царь завел в Измайлове обширное огородничество, скотные, птичьи, пасечные дворы. В хозяйственный комплекс входили разнообразные постройки, каменные риги для хранения урожая, семь мукомольных мельниц. Для постоянного напора воды была создана система из 37прудов. В довершение ко всему работали льняной и стеклянный заводы, а продукция последнего шла даже на продажу.

Увлечения Алексея Михайловича не исчерпывались охотой и интересом к хозяйствованию. Царь равно получал удовольствие и от чтения, и от шахмат, и даже от грубоватой и незамысловатой придворной потехи. Он очень любил слушать церковные песнопения, сам писал тексты распевов. Общая численность царского хора, куда было чрезвычайно трудно попасть, достигала 180 человек. При дворе звучал и орган.

В 1671 году овдовевший Алексей Михайлович женился во второй раз – на 19-летней Наталье Кирилловне Нарышкиной, воспитывавшейся в доме царского приближенного боярина Артамона Матвеева, где, как считается, ее и увидел царь. От этого брака родились две дочери и сын, в живых остались двое: будущий царь Петр I и дочь Наталья. Под влиянием своей второй жены и боярина Матвеева царь разрешил завести при дворе новинку – «комедийную хоромину». Так произошло рождение русского театра. Выстроенная театральная сцена представляла собой полукружие с декорациями, занавесом и оркестром, состоявшим из органа, труб, барабана, флейт, скрипки и литавр. Представление шло обычно несколько часов. Царь сидел на возвышении, его место было обито красным сукном. В духе азиатских обычаев молодая царица Наталья Кирилловна смотрела спектакль сквозь решетку закрытой от посторонних глаз галереи.

Таким образом, несмотря на доминирование в жизни второго царя из Дома Романовых старорусских традиций и векового церемониала, он все же жил в такое время, когда российское общество неотступно сближалось с европейской культурой. Вопрос о том, что, как и в какой мере следует заимствовать на Западе, и надо ли заимствовать вообще, приобретал характер общенациональной проблемы.

При таких обстоятельствах нежелание Алексея Михайловича делать однозначный выбор между стариной и новшествами, резко порвать с первой или категорически отказаться от последних, ставилось ему в вину последующими поколениями историков и вызывало обвинения в пассивности характера, недостатке таланта государственного деятеля, неспособности встать во главе реформаторского движения.

С другой стороны, неоспоримым является тот факт, что царь Алексей существенно способствовал успеху преобразовательного движения, дав возможность первым реформаторам почувствовать себя свободно, проявить свои силы, и открыл просторную дорогу для их деятельности.

По выражению В. О. Ключевского, Алексей Михайлович своими часто беспорядочными и непоследовательными порывами к новому и своим уменьем все сглаживать и улаживать «приручил пугливую русскую мысль к влияниям, шедшим с чужой стороны» и создал преобразовательное настроение.

Литература

Андреев И. Л. Алексей Михайлович. М., 2003.
Витсен Н. Путешествие в Московию 1664–1665. Дневник. СПб., 1996.
Забелин И. Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. Т. I. Ч. II. М., 2000.
Забелин И. Е. Собрание писем царя Алексея Михайловича. М., 1856.
Заозерский А. И. Царская вотчина XVII века. М., 1937.
Иловайский Д. И. История России. Сочинения. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. М., 1905. Т. 5.
Ключевский В. О. Сочинение в девяти томах. Курс русской истории. Ч. 3. М., 1988.
Коллинс С. Нынешнее состояние России // Утверждение династии. История России и дома Романовых в мемуарах современников XVII–XX вв. М., 1997.
Костомаров Н. Русские инородцы. М., 1996.
Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906.
Мейерберг А. Путешествие в Московию // Утверждение династии. История России и дома Романовых в мемуарах современников XVII–XX вв. М., 1997.
Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. Т. 2. М., 1994.
Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Москву в XVII веке. СПб., 1898.
Платонов С. Ф. Царь Алексей Михайлович (Опыт характеристики) // Исторический вестник, 1886. Т. 24. № 5.
Преображенский А. А. Алексей Михайлович // Преображенский А. А., Морозова Л. Е., Демидова Н. Ф. Первые Романовы на Российском престоле. М., 2000.
Пресняков А. Е. Царь Алексей Михайлович // Российские самодержцы. М., 1990.
Рейтенфельс, Яков. Сказания герцогу Тосканскому о Московии // Утверждение династии. История России и дома Романовых в мемуарах современников
XVII–XX вв. М., 1997.
Сказание Адольфа Лизека о посольстве от императора Римского Леопольда к великому царю Московскому Алексею Михайловичу в 1675 году. СПб., 1837.
Соловьев С. М. Сочинения. М., 1991. Кн. VI.
Талина Г. В. Царь Алексей Михайлович: личность, мыслитель, государственный деятель. М., 1996.
Царь Алексей Михайлович. Сочинения // Московия и Европа. История России и дома Романовых в мемуарах современников XVII–XX вв. М., 2000.

Царь Алексей Михайлович Романов, как и его отец, принял престол в возрасте шестнадцати лет. Все детство и юношество будущего царя готовили к царству. Главным образом этим занимался Б. Морозов, воспитатель царя. Этот человек впоследствии имел огромное влияние на Алексея и фактически мог управлять государством.

Царствование Алексея Михайловича началось в 1645 году. Однако, совсем скоро в стране начали происходить новые восстания, могли ослабить царскую власть. Справедливо будет заметить, что поводы для большинства восстаний подавал сам царь Алексей Михайлович Романов. Так 1 июня 16448 года в Москве вспыхнул «соляной бунт». От неимения денег в казне, царь, через главу Земского приказа Плещеева, ввел новый большой налог на соль. Граждане возмутились, поднялось восстание настолько сильное, царь Алексей Михайлович Романов был вынужден выдать Плещеева народу, а своего воспитателя, Морозова, выслать из страны. Следующим был «медный бунт». Страна находилась в тяжелом финансовом положении из-за войн. Тогда царь решил чеканить деньга не из серебра, как то делалось раньше, а из меди. В результате деньги обесценились фактически в пятнадцать раз. Купцы отказывались подавать товар за новые деньги. Армия перестала получать жалование. В июле 1662 года поднялось восстание, которое направило к дому царя. Там они были встречены вооруженной армией, которая подавила восстание и жестоко наказала восставших. Многим участника восстания были отрублены руки, ноги, язык. Таким был приговор суда. Несмотря на это, хождение медных денег, было отменено.

Реформы царя

В 1670 году царь Алексей Михайлович Романов столкнулся с новой опасностью внутри страны. В стране весной того года вновь вспыхнуло мощное восстание, руководил которым Степан Разин . Это восстание удалось подавить уже к концу 1671 году. Большинство армии Разина было уничтожено, а сам Степан был арестован царскими войсками вблизи городка Кагальницкий.

Внешняя политика

В это время началось освободительное движение на территории современной Украины. Украинцы, под предводительством Богдана Хмельницкого воевали с поляками за независимость. Силы были неравны, и в 1652 году Хмельницкий обратился к русскому царю, чтобы тот принял Украину в состав России. Больше года царь Алексей Михайлович Романов колебался, понимая, что принять Украину будет означать войну с Польшей. Хмельницкий, видя колебание Москвы, в 1653 году выставил условие, что если в ближайшее время Россия не включит в состав страны Украину, то Хмельницкий отправится с тем же предложением в Турцию. Возможная в связи с этим русско-турецкая граница казалась худшим из возможных вариантов. 1 октября 1653 года Земский совет принял решение о присоединении Украины.

Сразу после этих событий началась война с Польшей . Она длилась 15 лет. Успеха попеременно добивались и те и другие. В самом начале войны в Украине умер Хмельницкий. Новым гетманом был избран Иван Выговский, который объявил о преданности Польше и направил польскому королю уведомление о том, что Украина желает вновь воссоединиться с Польшей. Таким образом, Украина, из-за которой Россия оказалась втянутой в войну с Польшей, предала Россию. Украинский народ польской власти не признал. Война истощила ресурсы Польши. В эти же годы они воевали си Шведами и Турками. В результате в 1667 году было заключено Андрусовское перемирие. Россия вернула в свой состав Смоленск и Северные земли, а также левобережную Украину.

Царь Алексей Михайлович Романов организовывал множество походов, направленных на освоение Сибири и Дальнего Востока. В результате этих походов, а также походов организованных приемниками Алексея, удалось расширить границы государства до берегов Тихого Океана.

В 1675 году царь Алексей Михайлович Романов умер.

«Но, что ни говори, жениться по любви не может ни один, ни один король», — пела в своё время Алла Пугачёва . Ироничные слова этой песни вполне соответствуют исторической правде — европейские короли и русские цари очень редко имели возможность выбирать спутниц жизни по своему вкусу.

Монарший брак — это, в первую очередь, способ укрепления правящей династии и возможность создания нужных политических союзов. Симпатичны ли при этом друг другу супруги, не имеет никакого значения.

Алексей Михайлович Тишайший , второй представитель династии Романовых на русском троне, свою первую супругу формально выбирал сам, но в действительности выбор за него делали влиятельные приближённые.

Алексей Михайлович взошёл на трон 16-ти лет от роду и, разумеется, попал под полное влияние родовитых бояр, самой заметной фигурой из которых являлся его воспитатель Борис Иванович Морозов.

В 1647 году в России прошёл смотр царских невест — подобный обычай пришёл в страну из Византии. Прежде чем предстать перед царём, 200 девушек проходили предварительный отбор у бояр, а затем осмотр у врача. Лекарь должен был дать заключение — способна ли девушка родить здорового наследника.

Мария выходит на замену

Из числа финалисток Алексей Михайлович выбрал Евфимию Всеволожскую , дочь касимовского помещика Рафа Всеволожского . Однако, когда девушку начали готовить к свадьбе, она внезапно упала в обморок. Борис Морозов немедленно объявил девушку больной, и её тут же удалили из царских покоев.

Как считают историки, вся эта сцена разыгралась не без помощи царского воспитателя, которому нужно было устранить невыгодную кандидатку. Вместо неё на очи царя была представлена дочь царского стольника Ильи Милославского Мария.

Девушка была на пять лет старше жениха, но имела огромный плюс в глазах Морозова — её отец, как и все Милославские, принадлежали к морозовской придворной партии.

После свадьбы царя Морозов женился на родной сестре царицы Анне Милославской , став не просто наставником Алексея Михайловича, но и его родственником.

Любил ли Алексей жену? Во всяком случае, со временем он к ней привык, и она его вполне устраивала. Выяснилось, что молодой царь весьма темпераментный мужчина, поэтому царица почти постоянно находилась в интересном положении.

За 21 год брака она родила Алексею Михайловичу 13 детей — 5 мальчиков и 8 девочек. Правда, мальчики, рождённые от Марии Милославской , не отличались крепким здоровьем: Дмитрий и Симеон умерли в раннем детстве, Алексей дожил лишь до 16 лет, а Фёдор и Иван, всё-таки примерившие царскую корону, тоже прожили недолгие жизни, полные болезней.

Мария Ильинична Милославская умерла 13 марта 1669 года от родильной горячки спустя пять дней после рождения своего последнего ребёнка, дочери Евдокии. Девочка не выжила, прожив два дня и умерев на три дня раньше матери.

Воспитанница друга Артамона

Алексею Михайловичу в год смерти царицы исполнилось 40 лет. Возраст для того времени уже немолодой, но и не совсем преклонный. Вдовство монархов на Руси не приветствовалось, поэтому встал вопрос о новой женитьбе государя.

Наталья Кирилловна Нарышкина, русская царица. Фото: репродукция

Бориса Морозова к тому времени уже не было в живых, но придворная партия Милославских была в силе. Перспектива нового брака родню первой жены Алексея Михайловича беспокоила. Во-первых, Милославские были в курсе состояния здоровья царевичей и беспокоились, что рождение здорового мальчика от новой жены может привести к пересмотру всего порядка престолонаследия. Во-вторых, вместе с новой царицей доступ к царю могла получить конкурирующая придворная партия с неприятной перспективой потери Милославскими тёплых и «хлебных» мест в структурах государственного управления.

В этот период на место самого близкого к царю человека выдвинулся Артамон Сергеевич Матвеев , один из первых русских «западников», охотно перенимавший зарубежные новинки и приобщавший к ним царя.

Алексея Михайловича и Артамона Матвеева даже можно было назвать друзьями. И после смерти жены овдовевший царь, ища утешения, часто приезжал в дом к другу.

Однажды у Матвеева царь обратил внимание на юную девушку, лицо которой показалось очень приятным. Алексей Михайлович попрекнул друга: почему, дескать, доселе скрывал, что у тебя растёт красавица-дочь?

Матвеев пояснил: Наташа не дочь, а воспитанница. Наталья Кирилловна Нарышкина была дочерью мелкопоместного дворянина Кирилла Полуэктовича Нарышкина и его жены, Анны Леопольдовны. Артамон Матвеев, дальний родственники Наташи, забрал девушку у родителей на воспитание. Подобная практика была достаточно распространённой в XVII веке.

Выигрышный номер 36

Историки времён Российской империи, описывая знакомство царя и Натальи Нарышкиной, утверждали, что после того, как Алексей Михайлович стал делать намёки на сватовство, перепуганный боярин Матвеев стал слёзно молить освободить его и воспитанницу от столь высокой чести, опасаясь, что завистники испортят девушке жизнь.

Вряд ли это было на самом деле правдой. С таким скромным поведением Артамон Матвеев никогда бы не поднялся столь высоко по властной лестнице государства Российского. Думается, Матвеев понимал все риски, но понимал и огромные перспективы возможного брачного союза.

В 1670 году был официально объявлен новый смотр невест, на который получила приглашение и Наталья Нарышкина. Клан Милославских взамен умершей царицы выставил на конкурс целую россыпь кандидаток, однако всем им Алексей Михайлович дал решительный отвод.

Просмотрев 70 кандидаток, царь решительно остановился на «претендентке номер 36» — ей была Наталья Нарышкина.

Милославские, чувствуя, что власть начинает уплывать из рук, применили старый приём, заявив, что девушка, очевидно, больна и, если не умрёт сразу, то не сможет родить наследника.

Однако, как уже говорилось, воспитателя Морозова в живых не было, и всерьёз повлиять на Алексея Михайловича, заставив его пересмотреть решение, никто не мог.

1 февраля 1671 года 19-летняя Наталья Нарышкина была повенчана с Алексеем Михайловичем, которому было почти 42 года.

Артамон Матвеев возглавил Посольский приказ и фактически стал главой русского правительства.

Царица с «западным» уклоном

Алексей Михайлович, во втором браке получивший редкую возможность выбрать в жёны ту, кого он действительно хотел, души не чаял в молодой жене и всячески её баловал.

Юная Наталья, хотя и получившая неплохое образование в доме Матвеевых, не отличалась выдающимся государственным умом и задатками политического деятеля. Царица Наталья была по характеру доброй и мягкой и при этом превосходно умела доносить до мужа мысли и идеи, выгодные клану Нарышкиных.

В 1672 году Наталья Нарышкина родила мальчика, которого назвали Петром. К великой радости отца и к крайнему раздражению Милославских, младенец родился крепким и здоровым.

После рождения сына Алексей Михайлович готов был носить жену на руках. Ей позволялось то, чего раньше не разрешалось царицам. Воспитанная в доме Артамона Матвеева и пропитавшаяся «западническим» духом, Наталья Кирилловна на всех праздничных торжественных богослужениях в соборах присутствовала сама, а летом ездила в открытой карете, что раньше было просто недопустимо, чем вызывала смущение многих.

Наталья родила мужу ещё двух дочерей — Наталью и Феодору. Вторая дочь, к сожалению, умерла в возрасте трёх лет.

Стремясь порадовать супругу, Алексей Михайлович распорядился построить «Комедийную палату» в Кремле и завёл театр.

Но Наталье кремлёвские палаты были в тягость. Вместе с детьми она предпочитала проводить время за городом, в царских сёлах Измайлове, Коломенском, Воробьёве и Преображенском.

Схватка за престол

Детей у пары могло быть и больше, но в начале февраля 1676 года Алексей Михайлович умер, не дожив до своего 47-летия.

Счастливое время царицы Натальи закончилось — для Милославских она превратилась в ненавистного лидера враждебного клана. На трон взошёл старший из живых сыновей Алексея Михайловича Фёдор Алексеевич, после чего вдовствующую царицу с детьми удалили из столицы.

Как уже говорилось, Наталья за городом чувствовала себя гораздо лучше и увереннее, нежели в Москве, поэтому годы правления царя Фёдора она перенесла сравнительно спокойно.

Но весной 1682 года Фёдор умер бездетным, и спор за трон разгорелся с новой силой. Претендента было два — 15-летний Иван и 9-летний Пётр. Иван имел больше прав, но здоровье его говорило о том, что длительным его царствование не будет. Здоровый и бодрый Пётр на этом фоне казался более перспективной кандидатурой, и боярская дума поддержала его.

Милославские решились на крайнюю меру, подняв стрелецкий бунт. Нарышкиных обвинили в том, что они пытаются отравить царевича Ивана.

Стрельцы ворвались в Кремль, где начались убийства представителей клана Нарышкиных. Погибли Артамон Матвеев, два брата царицы Афанасий и Иван, ещё целый ряд знатных бояр, а также стрелецких начальников, не поддержавших бунт. Престарелого отца царицы сослали в монастырь.

И сама Наталья, и маленький Пётр пережили в эти дни страшное потрясение. Возможно, что вспышки ярости взрослого Петра Алексеевича являлись последствием перенесённого в 9-летнем возрасте ужаса.

Иногда казалось, что царица с детьми тоже станут жертвами разъярённой толпы, но их всё-таки не тронули. В итоге было объявлено о том, что на трон взойдут и Иван, и Пётр, а регентом станет царевна Софья.

Мать первого императора

Наталья Нарышкина с детьми вновь оказалась в ссылке, однако на сей раз обстановка была накалённой. Все понимали, что это ещё не конец — по достижении совершеннолетия Пётр получал все права на престол, и партия Милославских отдавала себе отчёт, что молодой царь не упустит случая поквитаться за убитых родственников.

Как известно, борьба Петра и Софьи в итоге завершилась победой первого в 1689 году. Нарышкины снова получили доступ к государственной власти, поскольку 17-летнего царя больше интересовали потешный флот на Плещеевом озере и потешное войско.

Наталья Кирилловна, несмотря на «прозападность», полученную в доме Артамона Матвеева, увлечений Петра не одобряла и не понимала. Но при этом она очень любила сына и тосковала, когда он уезжал в длительные поездки.

Пётр Алексеевич также был сильно привязан к матери. Под её влиянием состоялся его первый брак — женитьба на Евдокии Лопухиной.

Политические грозы и потрясения, которые Наталья Нарышкина пережила после смерти мужа, сказались на её здоровье. В последние годы жизни она страдала болезнью сердца. 4 февраля 1694 года в возрасте 42 лет мать первого русского императора скончалась.

Эта потеря серьёзно повлияла на сына. Пётр Алексеевич окончательно принял государственную власть в свои руки, дав понять родственникам и приближённым боярам, что отныне они будут лишь послушными исполнителями его воли.

Начиналась эпоха Петра Великого — грандиозный период в русской истории, которого, разумеется, никогда бы не было без его матери.

Царя Алексея Михайловича историк Ключевский называл славной русской душой и готов был видеть в нем лучшего человека древней Руси. Попробуем разобраться, за что этот государь удостоился столь лестной оценки.

Детство. Воспитание

Алексей Михайлович вступил на престол в 1645 году, 16-летним юношей. Он получил обычное старомосковское образование, то есть мог бойко прочесть в церкви часы и не без успеха петь с дьячком на клиросе по крюковым нотам. При этом он до мельчайших подробностей изучил чин церковного богослужения и мог поспорить с любым монахом в тонкой искушенности по части молитв и поста. Царевич прежнего времени, вероятно, на этом бы и остановился. Но Алексей воспитывался в иное время, когда русские люди смутно испытывали потребность в чем-то новом, а значит, иноземном. Ребенком Алексей уже держал в руках затейливые заморские игрушки: коня немецкой работы, немецкие же гравюры, и даже детские латы, сделанные для него мастером немчином Петром Шальтом.

Кроме того, в 11-12 лет Алексей уже был владельцем маленькой библиотеки, заключавшей в себе дюжину томов. Со временем чтение стало его ежедневной потребностью. Про зрелого Алексея Михайловича говорили, что он «навычен многим философским наукам». Царь также любил писать, пытался изложить историю своих военных походов, пробовал себя в стихотворстве и составил устав соколиной охоты, замечательный по образному языку и стремлению к бескорыстному любованию красотой.

Вот это привлекательное сочетание верности старорусской традиции с наклонностью к полезным и приятным новшествам составляло корень характера Алексея Михайловича. Царь был образцом набожности: в Великий и Успенский пост по вторникам, четвергам и субботам кушал один раз в день, и кушанье его состояло из капусты, груздей и ягод — все без масла. По понедельникам, средам и пятницам во все посты он не ел и не пил ничего. В церкви стоял иногда часов по пяти и по шести кряду, клал по тысячи земных поклонов, а в иные дни и по полторы тысячи. В то же время, увлекаемый новыми веяниями, он частенько отступал от старозаветного порядка жизни. Ездил Алексей Михайлович в немецкой карете, брал с собой жену на охоту, устраивал первые в России театральные представления, заботился о развитии флота и дал детям в учители книжного монаха, который учил их не только часослову и Псалтыри, но также латинскому и польскому языкам.

Что ж удивляться, что именно в семье Алексея Михайловича вырос будущий прорубатель окна в Европу.

И наконец, не забудем то необыкновенное смирение, с которым Алексей Михайлович воспринимал свой царский чин. В одном его письме читаем поразительные слова. Самодержец всея Руси жалуется, что истощил долготерпение Господа, ибо по многим своим грехам не годится во псы, не то что в цари. «Лучше быть маленькой звездочкой там, у небесного престола, нежели солнцем здесь, на земле», - пишет он в другом месте. Тут, кстати, вспомним, что Алексей Михайлович был современником другого государя, Людовика XIV, который в своем непомерном тщеславии присвоил себе титул «короля-Солнца» и не видел ничего дурного или хотя бы смешного в том, чтобы напевать хвалебные гимны, сложенные в его честь придворными подхалимами.

Почему — Тишайший?

Царь Алексей Михайлович остался в истории с прозвищем «Тишайший». А вот что оно означает?

Обыкновенно считается, что Алексея Михайловича прозвали так за его мягкую доброту. Действительно, царь был добродушный человек. Однако он вовсе не был «тишайшим» в этом смысле слова — ни по своей натуре, ни по делам. Рассмотрим вначале его характер.

Если второй Романов и обнаруживал некую «тихость», то лишь в первые годы своего правления, когда был юн. Но его природная вспыльчивость очень быстро дала себя знать. Царь легко терял самообладание и давал волю языку и рукам. Так, однажды, поссорившись с патриархом Никоном, он прилюдно обругал его мужиком и сукиным сыном. Вообще Алексей Михайлович умел браниться весьма изобретательно и изощренно, не то что нынешние сквернословы со своим убогим лексиконом средней школы. Вот, например, какое письмо царь отправил казначею Саввино-Сторожевского монастыря отцу Никите, который, выпивши, подрался с размещенными на постой стрельцами: «От царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси врагу Божию и богоненавистцу и христопродавцу и разорителю чудотворцева дома и единомысленнику сатанину, врагу проклятому, ненадобному шпыню и злому пронырливому злодею казначею Миките». Таков был царь на язык.
Скажем теперь насчет рук. Раз в думе обсуждался вопрос о войне с Польшей, и царев тесть боярин Милославский, никогда не бывавший в походах, неожиданно заявил, что если государь назначит его воеводой, то он приведет ему пленником самого короля польского. Это наглое хвастовство так возмутило царя, что он дал старику пощечину, надрал ему бороду и пинками вытолкал из палаты. И это Тишайший царь? Вряд ли.

Но как раз это последнее обстоятельство и дает ключ к правильному пониманию прозвища «Тишайший». Его истоки лежат в старинной формуле «тишина и покой», которая символизировала благоустроенное и благоденствующее государство. Алексей Михайлович именно «утишил» Россию, раздираемую бунтами и расколами. В одном документе того времени так и сказано, что по смерти Михаила Федоровича Мономахову шапку надел «благородный сын его, благочестивейший, тишайший, самодержавнейший великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович. Тогда под его высокодержавною рукой во всем царстве благочестие крепко соблюдашеся, и все православное христианство безмятежно тишиной светилось».
Вот какой смысл вкладывали наши предки в эпитет «тишайший» — это был официальный государев титул, имевший отношение к сану, а не к характеру царя. И таким «тишайшим» государем, кстати, официально был не один Алексей Михайлович, но и его сыновья, преемники на троне: вначале Федор Алексеевич, затем братья Иван и Петр, а потом в течение 30 лет один Петр, которого уж никак заподозришь в «тихом» поведении и излишней мягкости.

«Соляной бунт»

Уже в самом начале правления Алексея Михайловича вспыхнул первый крупный мятеж, — так называемый «соляной бунт».

В первые годы царствования Алексея Михайловича большое влияние на него имел его бывший воспитатель боярин Борис Иванович Морозов. Чтобы еще больше укрепить свое положение при дворе, Морозов сосватал 18-летнему царю младшую сестру своей жены — Марию Милославскую. Отец Марии, Илья Милославский, воспользовался своим неожиданным возвышением лишь для того, чтобы быстро набить карман. За взятки он раздавал купцам различные торговые монополии. Но особенно тяжело отразилось на благосостоянии народа резкое повышение налога на соль, так как соленая рыба была главной пищей тогдашнего простонародья. Доходы от этих махинаций Милославский делил со своими помощниками и клевретами — думским дьяком Назаром Чистым и двумя приказными дьяками — Петром Траханиотовым и Леонтием Плещеевым. Народ возненавидел эту компанию самой задушевной ненавистью.

29 июня 1649 года накопившееся недовольство вылилось в открытое возмущение. В этот день царь сопровождал патриарха в церковной процессии. Когда Алексей Михайлович вернулся в Кремль, то увидел себя окруженным большой толпой, прорвавшейся сюда раньше царя. Среди московской черни, купцов, ремесленников в толпе были и служилые люди. Пока одна часть мятежников удерживала царя, другая бросилась громить дворец Морозова. Погромщики не брали себе дорогие вещи, а ломали их на куски, топтали ногами или бросали в окна с криком: «Вот наша кровь!» Хотели разрушить и сам дворец, но Алексей Михайлович велел объявить, что здание принадлежит ему. Тогда толпа, умертвив трех слуг ненавистного временщика, рассеялась по Москве в поисках Морозова, Милославского и их честной компании.

Назар Чистый не ускользнул от народного гнева. Его поймали, избили, бросили на кучу навоза, где наконец и прикончили. Остальным удалось скрыться в надежных убежищах. Но на следующий день москвичи вновь появились перед царским дворцом, требуя их выдачи. Между тем обстановка накалялась, и город уже горел, подожженный мятежниками с четырех концов.

Алексей Михайлович должен был вступить в унизительные переговоры с бунтовщиками. Он просил не трогать Морозова, обещая сослать его подальше, и сумел-таки отстоять своего любимца. Но Плещеев и Траханиотов были выданы на расправу толпе, которая тут же буквально разорвала дьяков на куски. Это ужасное зрелище так подействовало на 20-летнего царя, что он со слезами на глазах стал умолять бунтовщиков о пощаде, клятвенно обязуясь уничтожить монополии, улучшить финансовое управление и дать стране справедливое правительство. Мало-помалу волнение народа улеглось и бунт прекратился.

Но то было лишь начало. «Бунташный век» неумолимо всходил в свой кровавый зенит.

Раскол

В царствование Алексея Михайловича русский дух дал первую глубокую трещину, которая получила название церковного раскола. Трещина эта не срослась до сих пор. Так что же за клин расколол русский народ на две части - православных и старообрядцев?

К середине XVII века за 600 с лишком лет существования на Руси христианства в русской Церкви возникли и утвердились некоторые местные обычаи и обряды, отличные от принятых в Церкви греческой, от которой Русь в свое время приняла новую веру. Таковы были двуперстное крестное знамение, начертание и произношение имени Иисус с одним «и» — Исус, пение двойной, а не тройной «аллилуйи» во время богослужения и тому подобное. Кроме того, при многократном переписывании от руки богослужебных книг в них накопилась масса описок и разногласий, а типографский станок только размножил эти недоразумения и придал им цену печатного слова. Как видите, церковные разногласия с греками не касались глубинных вопросов веры и церковных догматов, а носили чисто обрядовый характер. Но люди того времени придавали обряду огромное значение — в его соблюдении видели залог душевного спасения.

В правление Алексея Михайловича эти накопившиеся неисправности и разногласия стали уж очень сильно резать глаза образованным русским людям. Возникло естественное стремление переписать церковные книги согласно древним образцам. При патриархе Никоне с православного Востока и из разных углов России в Москву навезли горы старинных рукописных книг — греческих и церковнославянских. Исправленные по ним новые издания разослали по русским церквам с приказанием отобрать и истребить старопечатные и старописьменные книги. Вот тут-то и началась смута и брожение в умах. Многие православные, заглянув в присланные книги, ужаснулись, не найдя в них ни двуперстного знамения, ни Исуса, ни двойной аллилуйи, ни других привычных и освященных временем верований, обычаев и начертаний. В новых книгах усмотрели попытку церковных властей ввести какую-то новую веру. А ведь русские люди свято верили, что древние святые отцы спасались именно тем обычаем, который был принят на Руси, и что православным следует умирать «за единую букву аз» в церковном тексте.
Часть русского духовенства прокляло новые книги, как еретические, и продолжало совершать служение и молиться по старым книгам. На московском церковном соборе 1666-1667 годов непокорные были преданы анафеме за противление церковной власти и отлучены от Церкви. А отлученные, в свою очередь, перестали признавать церковную иерархию законной церковной властью. С тех пор и длится это церковное разделение русского народа, которое принесло немало бед России.

Заметим еще, что нервом церковного раскола была вовсе не слепая привязанность к старым обрядам. В отступлении церковного начальства от древнего правоверия раскольники увидели страшное знамение приближения конца времен. Раскол был своего рода социально-апокалиптической утопией, исступленным ожиданием пришествия Антихриста. Это экстатическое настроение породило своеобразный душевный тип «расколоучителей» первого поколения — скорее одержимых фанатиков, чем добрых пастырей.

Скажем несколько слов о наиболее выдающихся из них.

Начнем с мучеников. Первое место среди них следует, конечно, отвести протопопу Аввакуму. Это был крупный самородок, умный от природы, хотя и необразованный человек. «Аще я и не смыслен гораздо, неученый человек, — говорил он сам о себе, — не учен диалектике и риторике и философии, но разум Христов в себе имам — невежда словом, а не разумом».

Подобная самоуверенность была вызвана не одним только непомерным самомнением, которого у Аввакума действительно было хоть отбавляй. Он и в самом деле свято верил в ниспосланный ему дар непосредственного общения с Богом. Его неприятие церковной реформы было искренним и глубоким. «Задумалися, сошедшися меж собою, — рассказывает он о своих впечатлениях от нововведений патриарха Никона, — видим яко зима хочет быти: сердце озябло и ноги задрожали».

По складу своего характера Аввакум был рьяный фанатик и доведись ему победить, он с наслаждением мучил бы и истязал своих противников. Но история обрекла его на поражение, которое он встретил мужественно и твердо, с полным присутствием духа. В одной из своих челобитных царю Аввакум спокойно говорит: «Ведаю, яко скорбно тебе, государь, от докуки нашей… Не сладко и нам, когда ребра наши ломают, кнутьем мучат и томят на морозе гладом. А все церкви ради Божией страждем».
Он умер, верный себе, мученической смертью. По царскому приказу (Федора Алексеевича, сына Тишайшего царя), его сожгли в срубе вместе с тремя его товарищами.

Высокий пример духовной стойкости явили также сестры — боярыня Федосья Морозова и княгиня Евдокия Урусова. Их арестовали за неоднократные оскорбления высших церковных властей и самого царя. Раздетых до пояса, сестер вздернули на дыбу, пытали огнем, потом на несколько часов бросили на снег. Однако они не отреклись от своих убеждений и были навечно заточены в монастырь.

Впрочем, не все раскольники выбирали пассивное сопротивление. Старцы Соловецкого монастыря, например, фактически отделились от церкви и государства, просидев 11 лет за крепкими стенами далекой обители. Алексей Михайлович долго пытался образумить мятежных старцев увещеваниями, слал им письма в примирительном духе. Но когда ему донесли, что монахи держали между собой «черный собор» (то есть самозваный, незаконный), на котором предали государя анафеме, Алексей Михайлович скрепя сердце приказал взять монастырь штурмом.

Расправа воеводы Мещеринова над участниками Соловецкого восстания

Наконец, были среди раскольников и откровенные изуверы, толкавшие людей на самосожжения — печально знаменитые раскольничьи «гари». Несмотря на все усилия правительства, остановить это огненное поветрие оказалось невозможно — оно затихло постепенно само собой, подобно прочим видам повального умопомешательства.

Патриарх Никон

Как рассказ о Людовике XIII невозможен без упоминания кардинала Ришелье, так и история Алексея Михайловича не может обойтись без имени Патриарха Никона — второго лица в государстве.

Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Рисунок XVII века

В 1648 году на поклон к молодому царю Алексею Михайловичу явился игумен Кожеозерской обители Никон. Этот выходец из нижегородских крестьян оказался на удивление начитан, умен, благочестив. Беседы с ним запали в душу молодому царю, и между ними возникла искренняя привязанность. Алексей Михайлович оставил Никона в столице, приблизил к себе и стал называть своим «собинным» другом, то есть близким, задушевным.
Царский любимец быстро пошел в гору: был посвящен в сан архимандрита Новоспасского монастыря, потом стал митрополитом Новгородским, а в 1652 году церковный собор решил избрать его главой Церкви вместо умершего патриарха. Сам Алексей Михайлович в Успенском соборе на виду у бояр и народа поклонился Никону в ноги и со слезами умолил его принять патриарший сан. «Будут ли меня почитать как архипастыря и отца верховного и дадут ли мне устроить Церковь?» — спросил Никон. Царь, священство и бояре поклялись ему в этом.
Получив от царя и собора неограниченную власть и титул « великий государь» , новый Патриарх начал работу по исправлению богослужебных книг и самого церковного богослужения. Не имея достаточного образования и опыта для проведения таких реформ, Никон без оглядки ломал некоторые устоявшиеся веками традиции. Именно жесткая, самовластная политика Никона расколола русских людей на «Никониан» и старообрядцев.
Нажив себе множество недругов среди священства и бояр, Патриарх своими руками подготовил свое падение. Царь с годами охладел к собинному другу. На церковном соборе 1666 года Никона лишили патриаршего сана и сослали простым монахом в далекий Ферапонтов монастырь.
В 1676 году по царскому указу Никон был переведен под надзор двух старцев в Кирилловский монастырь. После смерти Алексея Михайловича, по ходатайству великой княжны Татьяны Михайловны и по просьбе многих духовных и светских лиц, новый царь Фёдор Алексеевич повелел в 1681 году перевести опального Патриарха в подмосковный Воскресенский монастырь. Но престарелый Никон не вынес тягот путешествия и умер 17 августа 1681 года под Ярославлем. Он был погребен в Новом Иерусалиме по патриаршему чину.

Разинский бунт

«Бунташный» XVII век с духовной стороны полнее всего выразился в церковном расколе, а со стороны, так сказать, физической, материальной, — в разинском бунте.

Народное движение, потрясшее основы Московского государство, началось как чисто казачье «добывание зипунов», то есть было самым обыкновенным, хотя и крупным разбоем. Вожаком его был Стенька Разин, составивший себе шайку из так называемой «голытьбы» — малоимущих казаков, всегда готовых погулять на чужой счет. С этими бесшабашными людьми Стенька разбойничал сперва на Волге, а затем на берегах Каспия. Вдоволь пограбив персидское побережье, казаки с богатой добычей возвратились в 1669 году на Дон, где слава и значение удачливого атамана выросли невероятно. Теперь Стеньку величали не иначе, как Степан Тимофеевич, и тысячи беглых воров и лентяев почитали за счастье попасть к нему на службу.

Перезимовав на Дону, Разин летом 1670 года вновь двинулся на Волгу, но уже не с разбоем, а с бунтом. Провозглашая повсюду, что он идет войной на московских бояр, атаман почти без боя взял Астрахань и двигаясь вверх по Волге, дошел до Симбирска. Вот здесь казацкий набег и перерос в «русский бунт, бессмысленный и беспощадный».

Крестьяне, взбаламученные призывами Разина бить бояр, грабили и убивали своих помещиков, соединялись в отряды и примыкали к казакам. Вслед за ними поднялись инородцы Поволжья — зыряне, мордва, чуваши, черемисы, башкиры, которые бунтовали и резались, сами не зная за что. Воинство Стеньки, пьяное от вина и крови, дышало самой черной местью и завистью. Законы, общество, религия, — короче все, что так или иначе стесняет личные инстинкты и побуждения, возбуждало в этих людях самую лютую ненависть. Их победа означала бы быстрый конец Российского государства. Всей этой взбунтовавшейся сволочи Стенька обещал во всем полную волю. «Иду на бояр, приказных и всякую власть, а меж вами учиню равенство», — провозглашал он в своих «прелестных письмах». На деле же он забрал всех в жесточайшую кабалу, в полное рабство. Достаточно сказать, что перед этим поборником равенства все должны были падать ниц.

Силы Разина достигли огромных размеров. Казалось, перед ним и впрямь открывается дорога на Москву. Как вдруг его полчища постигла полная неудача под Симбирском. Стенька потерпел поражение от князя Барятинского, у которого часть войска была обучена европейскому строю. Тогда, бросив крестьянские шайки на произвол судьбы, Разин бежал с казаками на Дон, но был схвачен там «домовитыми», или иначе, «старыми» казаками, сохранившими верность царю, и отправлен туда, куда так настойчиво стремился попасть — в Москву. На плахе он сказал своему брату Фролу, который трясся от страха: «Не будь бабой! Мы славно погуляли, теперь можно и пострадать!» В этих словах сказался весь Стенька, пришедший совсем не для того, чтобы дать народу волю, а чтобы всласть погулять на народной беде.

Нововведения

Мощный гений Петра Великого наложил такой неизгладимый отпечаток на все дела, к которым он прикасался, что на первый взгляд кажется, что именно ему Россия обязана всеми важнейшими нововведениями. Между тем почти на всех направлениях своей деятельности Петр всего лишь шел по стопам своих предшественников, завершая начертанную ими программу. И чтобы не быть голословными, предлагаю вам краткий обзор европейских новшеств, появившихся в России во время царствования Алексея Михайловича.

Начнем с того, что в 1672 году состоялось первое в России театральное представление. В загородном Коломенском дворце Алексея Михайловича была разыграна французская стихотворная пьеса на библейский сюжет «Эсфирь и Артаксеркс», переведенная на русский язык церковным писателем Симеоном Полоцким, близким другом царя. Актеры для невиданного заморского действа были набраны из труппы пастора Грегори, жившего в Немецкой слободе.

Еще раньше в Москве была отпечатана первая русская газета, получившая название «Куранты», по примеру многих газет, издававшихся в Германии, Голландии и Польше. Московские «Куранты» печатались в Посольском приказе в количестве 20 номеров в год и сообщали читателям о событиях в чужеземных государствах.
В области военного дела Алексей Михайлович провел важную реформу, значительно увеличив число полков иноземного строя. Он охотно принимал на службу иностранных офицеров и специалистов. Таким путем Россия приобрела многих из будущих полководцев и сподвижников Петра I, как, например, генералов Патрика Гордона, Франца Лефорта и Якова Брюса.

Наконец, не кто иной, как Алексей Михайлович позаботился о том, чтобы завести в России военный флот. Причем и он отнюдь не был в этом деле первопроходцем. Еще в 1635 году, при его отце Михаиле Федоровиче, один голштинский мастер с помощью русских плотников, построил в Нижнем Новгороде военное судно «Фридрих», которое добралось по Волге до Каспийского моря, но, правда, тут же и затонуло у берегов Дагестана.
Этот неудачный опыт, однако, не обескуражил Алексея Михайловича. Поскольку голштинцы оказались не на высоте своего дела, новых корабельных мастеров выписали из Голландии — признанной морской державы своего времени.

В 1667 году в селе Дединове на Оке, по соседству с Коломной, была заложена верфь, в распоряжение которой были отданы леса в Вяземском и Коломенском уездах, а также тульские литейные заводы. И уже в сентябре 1668 года на воду сошла первая русская эскадра, состоявшая из одного 22-пушечного корабля «Орел», яхты, двух шлюпок и одного челнока. Прибывший из Амстердама с 14 человеками экипажа капитан Давид Бутлер принял начальство над новой эскадрой.

Перед Бутлером была поставлена задача уничтожить пиратство у берегов Каспийского моря. Осенняя непогода задержала отплытие эскадры на юг. Только в следующем 1669 году переправленный на Волгу «Орел» наконец бросил якорь на Астраханском рейде. К несчастью, вскоре Астрахань была захвачена разинскими ворами, и красавец «Орел», подожженный по приказу Стеньки, сгорел дотла вместе со всей эскадрой. В следующий раз русская эскадра славного шкипера Питера прорвалась к южным морям только спустя 28 лет, но зато теперь уже — навсегда.

Приращение державы

В царствование Алексея Михайловича Россия, хотя и сотрясаемая бесконечными бунтами и внутренними неурядицами, тем не менее достигла больших успехов во внешней политике. Можно сказать, что тишайший царь вернул Московскому государству звание великой державы, утерянное со времен Великой Смуты.

Исторически самым важным внешнеполитическим вопросом того времени был вопрос о Малороссии, как в то время называли Украину. В 1648 году казачий сотник Богдан Хмельницкий поднял Запорожье против Речи Посполитой. Его дружно поддержало украинское крестьянство, восставшее против своих господ — польских панов. Образовалась грозная сила, с которой Хмельницкий в каких-нибудь полгода изгнал поляков из всей страны. Но поляки быстро оправились от неожиданности и перешли в контрнаступление, нанося казакам одно поражение за другим. Хмельницкому, поначалу мечтавшему о независимой Украине, не оставалось ничего другого, как ударить челом московскому государю с просьбой принять Украину под его высокую руку. В 1654 году присланные на Украину московские послы приняли от казаков присягу на верность московскому царю. В последовавшей затем затяжной русско-польской войне русским войскам удалось вернуть еще и Смоленск. С этих пор Москва перехватила у Польши наступательную роль и стала последовательно добиваться возвращения западнорусских областей.

В конце 60-х - начале 70-х годов XVII века состоялось первое серьезное столкновение России с Турцией. Огромное войско турецкого султана при участии крымской орды и изменившего украинского гетмана Дорошевича попыталось овладеть присоединенными к Москве украинскими землями, но было остановлено храброй обороной пограничных крепостей.

На востоке русская колонизация, перевалившая за Урал еще в конце XVI века, ушла далеко в глубь Сибири. Русские первопроходцы, а за ними государевы стрельцы и воеводы, вышли к Амуру, проникли за полярный круг и достигли берегов Берингова пролива. Впервые была установлена русско-китайская граница и налажены дипломатические отношения с великим восточным соседом.

Вообще приезды различных иноземных послов стали тогда привычным явлением в Москве. Да и сами московские послы зачастили ко всевозможным европейским дворам, добравшись до Парижа, Лондона, столиц итальянских государств и даже до далекого Мадрида. Никогда прежде русская дипломатия не выходила на такое широкое поприще.

К концу царствования Алексея Михайловича Русское государство добилось впечатляющих успехов. Оно отбилось ото всех внешних врагов, заключило мирные договоры с Польшей, Турцией, Швецией и приросло не менее чем семьюдесятью тысячами квадратных километров украинской и сибирской землицы. У страны, развивавшейся такими темпами, впереди было грандиозное будущее.

Алексей Михайлович умер от сердечного приступа в январе 1676 года, всего 47 лет от роду.

Я зарабатываю на жизнь литературным трудом, частью которого является этот журнал.
Звякнуть копеечкой в знак одобрения можно через
Яндекс-деньги
41001947922532
или
Сбербанк
5336 6900 4128 7345
Спасибо всем тем, кто уже оказал поддержку!
Приятного чтения!

Мои книги