Валентин сахаров политическое завещание ленина. Смотреть что такое "Сахаров, Валентин Александрович" в других словарях

Валентин Александрович Сахаров (род. 1946) - российский историк, доктор исторических наук, доцент кафедры политической истории факультета государственного управления МГУ им. М. В. Ломоносова. Автор более 50 научных и учебно-методических работ по истории российской революции, социально-экономических и политических преобразований в первой половине ХХ в., истории внешней политики СССР в 1920-е - начале 1950-х, деятельности И. В. Сталина, истории общественно-политической мысли в ХХ в.

Биография

В 1975 году окончил Московский государственный историко-архивный институт. С января 1978 года работает в МГУ им. М. В. Ломоносова. Читает курс «История Отечества» на факультете ВМиК.

Награды

Медаль «Ветеран труда» (1989);
Медаль С. Н. Трубецкого (в 2004, за монографию «Политическое завещание» Ленина: реальность истории и мифы политики: / Под ред. проф. В. И. Тропина. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2003. - 717 с.: илл.);
Почётная Грамота Министерства образования РФ (2006).

Труды

Зарождение и развитие стахановского движения (На материалах автотракторной промышленности). М., 1985;
«Политическое завещание» В. И. Ленина: реальность истории и мифы политики. / Под ред. проф. В. И. Тропина. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2003. - 717 с.: илл.

Статьи

Германские документы об эксгумации и идентификации жертв Катыни (1943 г.)
Сахаров В. А. «Отзыв» польских судмедэкспертов на германский «Официальный материал о катынском убийстве» («Amtliches material zum massenmord von Katyn») / Управление: вызовы и стратегии в ХХ1 веке: // Ученые труды факультета государственного управления МГУ им. М. В. Ломоносова. Выпуск 6. - М.: КДУ, 2007.

Источник

Страница на сайте факультета государственного управления МГУ

Николай Сванидзе: Добрый вечер, дорогие друзья, мы начинаем наше сегодняшнее мероприятие. Фонд Егора Гайдара совместно с Вольным историческим обществом и Центром документального кино при посредстве вашего покорного слуги представляет проект под названием «Исторический момент». Цель и смысл этого проекта состоит в том, чтобы предложить площадку для корректной, но эмоциональной дискуссии по критическим точкам, событиям отечественной истории. И вот одно из таких критических событий предлагается сегодня для обсуждения. Это Катынь.

Я очень кратко напомню, что это такое. Весной 1940 года в Катыни, ну и не только – еще в двух местах, но это в основном известно в целом под названием катынского расстрела – были убиты порядка 21 тысячи польских граждан. Прежде всего, офицеры войска польского, но и не только, часть польской интеллигенции, профессуры. О массовом захоронении поляков впервые заговорили в 1943 году представители Германии во время оккупации этой территории в ходе войны. И они сразу создали комиссию, которая постановила, что расстрелы произведены НКВД. После освобождения Смоленска советская власть создала свою комиссию, которая пришла к выводу о том, что поляков расстреляли оккупационные германские подразделения. И только в 1990 году Советский Союз официально принял на себя, признал ответственность НКВД за совершенные преступления. И в 2004 году Главная военная прокуратура уже Российской Федерации подтвердила, что расстрел был произведен по решению НКВД.

Но несмотря на эти официальные признания, несмотря на то, что позже они звучали и в устах первых лиц Российского государства, среди историков существуют разные мнения на этот счет. И сегодня эти полярные мнения мы вам и представляем. У нас двое дискутантов, двое гостей. Александр Эдмундович Гурьянов – историк, руководитель польской программы международного общества «Мемориал», лауреат Премии Егора Гайдара, составитель книги памяти «Убиты в Катыни». И Валентин Александрович Сахаров – доктор исторических наук, доцент кафедры политической истории факультета государственного управления МГУ, сфера его научной деятельности – внешняя политика СССР в преддверии войны, проблема Катыни в том числе.

Мы начинаем с вами наши игры, и начинаются они с того, что я предоставляю нашим уважаемым гостям, участникам дискуссии возможность в течение пяти минут выступить со своим главными тезисом или тезисами. Прошу вас.

ТЕЗИСЫ

Александр Гурьянов: Наш сегодняшний вечер и его тема озаглавлены «Спор о Катыни». Спор подразумевает, что есть какая-то нерешенная проблема. Давайте разберемся, какие нерешенные проблемы имеются в катынском деле и возможно ли их решить средствами исторической науки. Еще раз кратко поясню, что мы имеем в виду под словом Катынь – Николай Карлович уже сказал, но я еще раз скажу, что это термин собирательный, символ убийства весной 40-го года в разных местах 22 тысяч польских граждан, расстрелянных органами НКВД по решению политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года. Из этих 22 тысяч 14,5 тысяч – это армейские офицеры, полицейские, пограничники и служащие других ведомств, которые были взяты в советский плен после вторжения Красной армии 17 сентября 1939 года в пределы республики Польша и к апрелю 1940 года содержались в трех лагерях НКВД для военнопленных – в Козельском, Осташковском и Старобельском. Также в число 22 тысяч жертв этой операции входит 7305 человек, которые были арестованы на территориях Западной Украины и Западной Белоруссии и содержались под следствием в тюрьмах на захваченных Советским Союзом восточных территориях довоенного Польского государства.

Сегодня мы знаем места расстрелов, места захоронений всех этих групп – пять групп: три лагеря военнопленных, четвертая группа – заключенные тюрем Западной Украины, пятая группа – заключенные тюрем Западной Белоруссии. Расстрел в Калинине Осташковского лагеря, захоронение жертв этого расстрела в Медном, расстрел пленных Старобельского лагеря в Харькове, захоронения на окраине, заключенные тюрем Западной Украины были свезены в Киев, Харьков и там расстреляны, возможно, и в других местах на Украине, заключенные тюрем Западной Белоруссии свезены в Минск и там расстреляны. Но с 1943 года, с обнаружения катынских могил, о котором уже сказал Николай Карлович, вплоть до 1991 года единственным достоверно установленным местом захоронения расстрелянных пленников был Катынский лес, поэтому за всеми жертвами этой операции, которая, как сейчас мы знаем, была проведена по решению Политбюро, закрепился вот этот собирательный термин Катынское преступление. Вот изложено определение этого собирательного термина.

Это кратчайшая выжимка из обширного научного знания, которое мы получили в результате эксгумации захоронений расстрелянных пленников в Катынском лесу в 1943 году – той эксгумации, которая была проведена немецкими властями при действенном участии технической комиссии польского Красного креста. Собственно, основной результат той эксгумации 1943 года – это обнаружение факта расстрела польских офицеров. Наше нынешнее знание об этом преступлении пополнялось и другими расследованиями. В частности, расследованием Главной военной прокуратуры, особенно в первый период ее работы, с 1991 по 1994 год. Были и другие частичные эксгумации во всех этих местах, и, в частности, они сами установлены в результате этих расследований.

Принципиальный скачок в пополнении нашего знания о катынском расстреле произошел в 1990 году, когда были рассекречены и обнародованы списки НКВД – списки-предписания об отправке военнопленных Козельского и Осташковского лагерей в областные управления НКВД, которые, как мы знаем, и проводили эти расстрелы, – и список военнопленных Старобельского лагеря. Затем в 1992 году были обнародованы документы Политбюро, а частности, записка Берии Сталину, и само решение Политбюро от 5 марта, записка Шелепина Хрущеву, ну и конечно, это наше знание пополнялось за счет работ очень многих историков на протяжении более чем 60 лет, прошедших после Второй мировой войны.

Теперь о проблемах и споре. У нас в теме вечера спор в единственном числе, но я тут хотел бы настаивать, что, на самом деле, спора два. Один из них состоит в многочисленных попытках опровергнуть установленную картину Катынского преступления, которую я только что кратко изложил. Отвергается прежде всего факт совершения Катынского преступления Советским Союзом и утверждается, что польские пленники были расстреляны немцами, и не в разных местах, а все в этом одном и захоронены в Катынском лесу. При этом один из основных тезисов – вся немецкая эксгумация была фальсифицирована и, прежде всего, был сфабрикован сам поименный список извлеченных останков. Я хочу подчеркнуть, что спора два. Это один спор, о котором говорил и Николай Карлович. Но есть и другой спор, который, может быть, не так ярко проявляется, но, с моей точки зрения, может быть, он даже более принципиальный. Это спор не с отрицанием советской вины в Катынском расстреле. Этот спор проистекает из проблемы, которая обусловлена позицией нынешних государственных органов России в Катынском деле. Мне придется эту позицию официальную изложить. Она состоит в том, что Катынское преступление было совершено по распоряжению верховной власти СССР, исполнено верховным советским государственным ведомством НКВД, жертвами стали 22 тысячи расстрелянных польских граждан. И это принципиально важное признание было закреплено окончательно высшим государственным актом – заявлением Государственной Думы 2010 года. Однако при этом Главная военная прокуратура не только отказывается провести процедуру реабилитации, когда поступают заявления о реабилитации в порядке действующего закона, но отказывается даже признать сам факт гибели любого поименно названного военнопленного расстрелянного, который значится в документах НКВД.

Валентин Сахаров: Собственно говоря, предыдущее выступление позволило мне скорректировать намеченный план, и я остановлюсь на тех горячих точках, которые обозначил уважаемый Александр. Я должен сказать, что я занимался этой проблемой и мое внимание давно привлекло то, что уважаемые оппоненты и люди, которые придерживаются этой точки зрения, умышленно – я могу это доказать, потому что я видел, как в архивных делах люди, в частности, Лебедева берет то, что работает на ее версию, и не берет материал, который не работает на ее версию, который убивает ее. То есть идет тщательный, преднамеренный отбор материала. Идет фальсификация той документальной базы, которая представляется общественности. Это первый момент. В том, что касается документов Политбюро – это такая фальшивка, на которой просто пробы негде ставить. Будут вопросы – я готов ответить.

Второй момент. Что касается расстрела. Я начал работать, увидев, что исключаются какие-то материалы из исследований, и как раз посвятил свои работы тому, чтобы искать материалы, которые обходятся и умышленно не вовлекаются в научный оборот. О чем идет речь, я обозначу эти документы. Прежде всего, перевозились приговоренные к расстрелу или зэки – перевозились заключенные. Причем некоторые материалы даже в первом томе «Катыни» опубликованы – там переводится «приговоренные к лишению свободы» – таких документов тьма. Есть текущая документация о перевозках, в том числе не только из Катыни и из Осташково в Калинин, и там информация о том, сколько и когда подвозили, идет вразрез, она убивает версию, которая опирается на показания так называемого старого гэбиста Токарева. Он говорит, там 200-250 человек. Никогда столько не возили за один раз! Они привозили то утром, то ночью, то вечером, и так далее. Токаревская версия не проходит. Но дело не только в этом. Есть отчетные данные и текущая документация этих конвойных войск, которые возили, и она говорит, что они возили только от трех до восьми лет и ссыльных. Я этот материал могу предъявить, если надо. И второе. Есть инструкция НКВД для конвойных войск. Вернее, не инструкция, а положение о конвойных войсках. Конвойные войска в соответствие с положением, принятым 20 ноября 1939 года, ни в коем случае не возили приговоренных к расстрелу – только зэков. Только зэков! И ссыльных поселенцев. Все! Эти материалы эти товарищи обходят.

Дальше. Находились ли около Смоленска эти заключенные. Тьма материалов советского происхождения, и НКГБ допрашивал, снимал информацию. Есть оставшиеся в живых польские военнопленные, которые сидели в этих лагерях. Можно им не верить. Но есть немецкие документы, которые фиксируют, что они во время взятия Смоленска среди прочих получили документы – списки военнопленных польских заключенных из Козельского лагеря, которые работали в лагерях. То есть они не были расстреляны. Они сидели как зэки до начала войны, попали под оккупацию – расстрел был потом. Что касается материалов германского расследования, я хочу сказать следующее. Прежде всего, достаточно сличить, есть отчет Бутса, но есть и выступление Бутса на совещании, где он просто прямо убивает свою подпись под отчетом. Есть письма – я последние года полтора собирал, переводил и анализировал эту переписку, изъятую у эксгумированных трупов.

Я хочу сказать, что переписки реальной у зэков, у военнопленных не было. Она была объявлена, но она должна была идти через германский Красный крест. В первом томе «Катыни» было опубликовано: польские офицеры выражали протесты против того, что нет переписки. Ее не было. Последнее письмо, предъявление – это конец февраля, в начале марта их начали готовить к передаче в лагеря, переписка была прекращена. Так вот, среди поднятой, так сказать, у трупов изъятой переписки есть письма, датируемые 40 годом, 42 годом. Это что, Сталин с Берией решили в оккупацию пробраться и подложить эти письма? Там есть письма, полученные из Соединенных Штатов. Там есть письма, полученные из несуществовавшего Шталага и так далее. Там у трупов полно доказательств, что версия, которую отстаивает в данном случае «Мемориал», несостоятельна. Все!

ДИСКУССИЯ

Николай Сванидзе: Замечательно. По-моему, начало веселое. Теперь у наших уважаемых гостей есть возможность задать друг другу вопросы. Потом вопросы нашим гостям буду задавать я, а потом вы – в письменном виде.

Александр Гурьянов: Давайте по порядку. Валентин Александрович, вы упомянули про документацию конвойных войск. У меня такой вопрос: видели ли вы документы тех конкретных конвоев, которые перевозили военнопленных из Козельского лагеря в управление НКВД по Смоленской области?

Валентин Сахаров: Видел.

Александр Гурьянов: Тех конкретных конвоев, которые перевозили? И что, вы в состоянии назвать архивные сигнатуры этих документов?

Валентин Сахаров: Да, да, конечно. Есть документы, есть таблица, выписка, сейчас я найду. Вот материалы по перевозке. Я демонстрирую. Вот выборка по всем батальонам, которые возили военнопленных. Есть, в частности, выписка и по 136-му, который возил. Они возили от трех лет до восьми лет. Откуда это берется? Из документа. Это военный архив. Сведения о характере, сроках осуждения заключенных, о конвоированных эшелонами, сквозными и плановыми конвоями частей и соединений конвойных войск НКВД СССР за второй квартал 1940 года. Здесь есть, в частности, и 136-й батальон. До трех лет – 4300, от трех до трех до пяти лет – 2858, от пяти до восьми лет – 808. В эти числа попадают зэки, они получали не больше восьми лет. Дальше они осуждались особым совещанием.

Александр Гурьянов: Вы показываете сводный отчет за второй квартал по следующим трем видам конвоирования: эшелонное конвоирование, сквозное конвоирование и плановые конвои. А известно ли вам, что существовали еще два других вида конвоирования? Особые конвои, ну и городские конвои, которые в вашей сводке отсутствуют. Городские конвои нам здесь не важны. Но, на самом деле, конвоирование военнопленных из Козельского лагеря осуществлялось особыми конвоями, которые в вашей сводке отсутствуют. В практике делопроизводства конвойных войск вся отчетность по ним шла отдельно.

Валентин Сахаров: Да, но эти конвои шли в Смоленск, в том направлении.

Александр Гурьянов: Нет. Ни эшелонных, ни сквозных, ни плановых конвоев из Козельска в Смоленск или из, скажем, Старобельска и Осташково в Смоленск не существовало. Я начинал свою деятельность в архиве с документации конвойных войск, которые я изучал очень подробно в связи со спецпереселенцами. И никаких таких особых конвоев по этим маршрутам не существовало. Но существует, между прочим, приказ по 136-му батальону, который был издан сразу после окончания этой операции конвоирования из Козельского лагеря, где как раз подводятся итоги конвоирования особыми конвоями и отмечаются отличившиеся военнослужащие этого 136-го батальона. Так что я считаю, что вот этот ваш довод, эта таблица не имеет отношения к Катынскому делу, потому что там учитываются другие категории конвоирования.

Валентин Сахаров: Встречный вопрос. Где лежат материалы об особых конвоях и знакомы ли вы с ними? Можете ли вы дать информацию о месте хранения?

Александр Гурьянов: Это фонды конвойных частей в Российском государственном военном архиве.

Валентин Сахаров: Я там все просмотрел, все, что можно взять в этих архивах, я взял. Дело в том, что буквально по дням и по конвоям расписано, вот эти же самые подразделения возили из Осташковского лагеря в Калинин, возили обычными конвоями.

Александр Гурьянов: Нет, неправда.

Валентин Сахаров: Возили одни и те же конвойные войска.

Александр Гурьянов: Войска одни и те же, конвойные части одни и те же, а порядок конвоирования был другой. И раз вы упомянули, именно перевозки из Осташковского лагеря в Калинин, то отметим, что это единственное направление, единственная группа перевозимых жертв Катынского преступления, по которым, действительно, в материалах конвойных войск имеется детальная сводка обо всех этапах из Осташково в Калинин с указанием численности. И в противоречие тому, что вы утверждали, что там численность не сходится, как раз суммарная численность этапов, которые есть в документах, в сводных путевых ведомостях, сходится именно с числом расстрелянных военнопленных Осташковского лагеря – 6300 человек, округляя.

Валентин Сахаров: Я вообще ничего не говорил про статистику, сколько перевезли. Это не ко мне. Можно вопрос? Скажите, пожалуйста, как стыкуются версии, что их возили на расстрел, с тем, что немцы взяли в управлении НКВД по Смоленской области списки военнопленных польских зэков и потом имели с ними дело? Ваши товарищи утверждают, что списки отправленных из Козельского лагеря один в один соответствуют тем спискам, которые удалось идентифицировать в могилах. Значит, отправленные вот этими или пусть даже другими конвоями в Смоленск не были убиты, а находились в лагерях, попали под оккупацию, и немцы их потом расстреляли! Или Сталин их расстрелял во время немецкой оккупации там тайно?

Александр Гурьянов: Валентин Александрович, давайте по порядку, хорошо? Я хочу еще раз сделать заключение относительно вашего довода, основанного на вот этом отчете конвойных войск. Значит, заключение такое, что никакого отношения эта ведомость и числа, которые вы приводите, к характеристике перевозимых не как приговоренных к высшей мере, а как приговоренных к лишению свободы, не имеет, и этот ваш довод не состоятелен.

Валентин Сахаров: В конце концов, важно, кто перевозил, или важно, что с ними сделали – расстреляли или посадили в лагеря? Что важнее? И что является решающим в данном вопросе? В данном вопросе, везли ли на расстрел те или иные конвои, мы можем спорить до скончания века.

Александр Гурьянов: Вы задаете вопрос мне, но хотите ответить сами.

Валентин Сахаров: Я использую риторический прием.

Николай Сванидзе : Я разрешаю отвечать даже на риторические вопросы.

Александр Гурьянов: Так вот приведенные вами документы и приведенные вами доказательства из документов конвойных войск о том, что эти люди были приговорены к лишению свободы, а не к высшей мере, несостоятельны. Эти документы не имеют никакого отношения к этому вопросу. И утверждение, что конвойные войска не возили приговоренных к высшей мере, ничем не обосновано.

Валентин Сахаров: Это ваша точка зрения.

Александр Гурьянов: Да. Но я-то считаю, что этот пункт, этот довод, основанный на документах конвойных войск, исчерпан. И я бы хотел перейти к следующему вопросу.

Александр Гурьянов: Нет никакого у вас обоснования этого утверждения. Теперь я хочу перейти к вопросу о следующем доводе, который мой уважаемый оппонент привел в своем выступлении. Собственно, это и есть довод о фальсификации эксгумации в Катынском лесу. В частности, правильно ли я понял, что вы утверждаете, что поименный список опознанных останков, который был получен и опубликован в 1943 году немцами, был сфальсифицирован. Механизм фальсификации заключался в том, что немцы захватили в Смоленске списки узников Козельского лагеря и фамилии из этого списка узников Козельского лагеря приписали останкам, обнаруженным в Катынском лесу. Это ли вы утверждаете?

Валентин Сахаров: Да, я так утверждаю. Я могу аргументировать. Начну с метода. Немцы составляли разные документы. В том числе очень интересные документы. Они хранятся в архиве. С этими материалами работали товарищи, придерживающиеся той точки зрения. Есть общий список расстрелянных эксгумированных. И есть повседневные списки извлеченных. То, что составлялось буквально на крае могилы. Они не полностью сохранились, но то, что есть, они говорят. Дополнительные списки, регулярно направляемые по инстанциям к Воссу – человеку, который возглавлял раскопки.

Александр Гурьянов: Фосс его фамилия.

Валентин Сахаров: Он – Восс, Фосс, по-разному. Пусть Фосс. Так, 30 апреля 1943 года он писал (немец!): «В могилах обнаруживаются лишь документы, но не трупы. Надо полагать, что эти документы принадлежат до сих пор не идентифицированным трупам». За 6, 10, 14, 18, 20, 22, 24,26 и 30 мая, соответственно, имеются следующие записи, читаю: «В одной из могил найдены документы, неизвестно, каким трупам они принадлежат». Следующее: «Два заключительных трупа представлены лишь найденными документами, бумагами». Там регистрируются вместо трупов и ремни, и картузы – все, что угодно.

Александр Гурьянов: Но мой вопрос был не про это. Мой вопрос был про то, что утверждаете ли вы, что фальсификация состояла в том, что брались фамилии из захваченных в Смоленске списков НКВД, списков содержащихся в Козельском лагере, и эти фамилии приписывались неопознанным трупам – вот в чем был мой вопрос? Что фальсификация состояла в том, что использовались захваченные немцами в Смоленске списки Козельского лагеря?

Валентин Сахаров: Здесь находились ямы, набитые документами, которые потом подпихивались трупам. Я зачитаю сейчас. «Заключительные шесть трупов представлены лишь найденными документами», далее «заключительные непронумерованные трупы представлены лишь найденными документами», «шесть трупов снова могут быть представлены только документами», дальше «дополнительно идентифицированы 24 следующих, до сих пор не известных трупа», «три заключительных трупа представлены найденными документами», «принадлежат трупам, до сих пор не являющимся идентифицированными», «три непронумерованных трупа представлены лишь документами, найденными в одной могиле», «следующие 25 трупов до сих пор числятся не идентифицированными», «непронумерованные имена представлены изъятыми из могил бумагами, идентифицировалось дополнительно 20 трупов, 2 трупа представлены лишь знаком и числом». Ну, понятно. В последней записке от 8 июня сообщается: «дополнительно идентифицировано 26 трупов, порядковые номера которых занесены в прежних установках», следующие три польские офицеры представлены в найденных документах, так как трупы не пронумерованы.

Александр Гурьянов: Я думаю, что нет смысла здесь зачитывать вашу статью 2010 года. От моего вопроса вы уходите.

Валентин Сахаров: Я хотел вам привести цитаты из немецких документов.

Александр Гурьянов: Но я не про это вас спрашиваю.

Валентин Сахаров: Я понял вопрос. Немецкие переписки – там четыре или пять писем – фиксируют, что у нас в наличии списки, которые просят передать трофейные списки заключенных польских офицеров из Козельского лагеря, так и написано. Одна инстанция запрашивает их, получает, сообщает, что они используются и так далее. То есть имеется деловая переписка, свидетельствующая, что немцы в процессе эксгумации и идентификации использовали полученные трофейные списки польских офицеров, доставленных в Смоленск из Козельского лагеря.

Александр Гурьянов: Я только очень вас прошу ответить кратко, потому что времени мало. Вы видели эти списки, захваченные немцами?

Валентин Сахаров: Да, немецкие списки.

Александр Гурьянов: Вы вникали в эти списки?

Валентин Сахаров: Да, я их перевел.

Александр Гурьянов: Тогда, пожалуйста, объясните: вы считаете, что фамилии из этих списков немцы приписывали извлеченным останкам и опубликовали в виде списка в рамках эксгумации?

Валентин Сахаров: Прошу прощения, я должен уточнить: я видел немецкую переписку по этим спискам, сами списки не видел.

Александр Гурьянов: Минуточку, Валентин Александрович, а как это вы не видели этих списков?

Валентин Сахаров: Их нет, сохранилась только переписка.

Александр Гурьянов: Извините, они сохранились, они лежат в этом фонде, я даже, по-моему, на листах использования видел вашу фамилию. 700021, опись 114. Эти списки, вы их в своей статье совершенно правильно называете, списки интернированных в Козельском лагере. Действительно, они были захвачены немцами, имеются в деле оригинальные фотокопии этих списков, исполненных карандашом в Козельском лагере, пересланных в Смоленское УНКВД, и отдельное дело, где немцы все эти списки переписали по-немецки для себя, то есть в немецкой транскрипции.

Валентин Сахаров: Я это знаю.

Александр Гурьянов: Тогда вопрос такой: чем вы объясняете тот факт, что ни один человек, который значится в этих захваченных немцами списках, не значится в поименном списке извлеченных останков 1943 года?

Валентин Сахаров: Я теперь понял, про какие списки вы сказали, и это не те списки. Действительно, я их пытался сличить. Эти списки совершенно не соответствуют, по крайней мере, тем спискам, которые составили немцы. Происхождение этих списков мне не удалось установить. Но у меня нет никакого основания считать, что это те списки, которые фигурируют в немецкой документации.

Александр Гурьянов: Значит, из переписки, о которой вы говорите, ясно следует, что немцы имели в виду именно эти списки и, действительно, пытались понять, не эти ли люди лежат в катынских могилах. И оказалось, что совершенно не эти люди. Потому что это, действительно, интернированные Козельского лагеря, но это люди, это польские военнослужащие, которые были интернированы в 1939 году властями Литвы и Латвии. Они, спасаясь от немецкого наступления, перешли границу, были интернированы, летом 1940 года, когда происходила аннексия Литвы, Латвии, Прибалтики, захвачены Советским Союзом, свезены в Козельский лагерь, и это так называемый Козельский лагерь-2, он был очищен уже от тех, кто был расстрелян, и немцы, действительно, пытались сверить именно эти списки.

Валентин Сахаров: Это ваша версия. Я сейчас как раз вспоминаю визуально эти списки, я с ними, действительно, работал. Там есть такая графа: это ребята, пересланные из каких-то других лагерей, из Шталага такого-то, Шталага такого-то…

Александр Гурьянов: Нет, списки Шталагов – это совсем другое, совсем отдельные дела в этой описи.

Валентин Сахаров: Тогда я не очень понимаю, о чем вы говорите.

Александр Гурьянов: Списки Шталагов имеют отношение к вопросу о составе «экскурсий» из военнопленных, «экскурсий», которые немцы привозили на место раскопок, в том числе привозили в Катынь военнопленных самых разных национальностей, которых они содержали в собственных лагерях, чтобы продемонстрировать им зверства большевиков.

Валентин Сахаров: Я не очень понимаю, на каком основании один из этих списков – там есть, между прочим, еще один немецкий список с маленькой резолюцией какого-то генерал-лейтенанта вверху, я уже сейчас не помню… Но соотносить те списки со списками, которыми пользовались немцы при эксгумации, никакого основания нет.

Николай Сванидзе : Все, спасибо. Я немножко тоже заслушался, потому что интересно очень. Теперь я буду задавать вопросы, с вашего позволения. Они будут иметь менее частный характер, потому что здесь у нас сидят два специалиста, которые жизнь свою посвятили исследованию этой темы, а у меня немножко по-другому сложилась биография, поэтому в таких деталях я с этой темой не знаком, хотя и занимался ей. Сначала к вам, Александр Эдмундович. Вы предполагаете, что убийство, расстрел польских офицеров имел политические причины?

Александр Гурьянов: Да, безусловно.

Николай Сванидзе : Тогда вы мне объясните. Ведь после того, как 17 сентября 1939 года советская армия вошла на территорию Польши, и польское командование дало приказ по войскам сопротивляться советской армии только в том случае, если будут попытки разоружения, и сопротивлялись далеко не все и далеко не всем, было взято в плен порядка 250 тысяч польских военнослужащих. Речь идет о расстреле 21-22 тысяч. С чем же связаны политически причины того, что всех остальных отпустили и только эти 22 тысячи расстреляли? Объясните, в чем дело, что именно эти 22 тысячи – в общем, случайная достаточно выборка или не случайная – сделали советскому руководству, что именно их решили лишить жизни?

Александр Гурьянов: Прежде всего, хочу сказать, что вовсе не отпустили всех остальных. Потому что, действительно, значительную часть взятых в плен в сентябре 39 года польских военнослужащих отпустили по домам сразу, часть отправили потом уже, когда Красная армия передала их в НКВД, НКВД тоже часть отпустил, часть тех, кто жил на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, а часть передали немцам. Тем не менее, около 25 тысяч рядовых и унтер-офицеров оставили в трудовых лагерях. А вот офицеров, полицейских, те категории, которые я перечисли, жандармов, служащих пограничной стражи собрали в этих трех специальных лагерях, и по ним в этих лагерях тут же стали вести следствие. Во всяком случае, детальные опросы.

Николай Сванидзе : А профессура?

Александр Гурьянов: Профессура – это были офицеры запаса, то есть не было отдельной категории профессуры, а были люди вполне гражданских профессий, в том числе довольно видные научные работники и преподаватели польских вузов, которые имели звание офицера запаса и были призваны в польскую армию накануне нападения Германии и в первые его дни.

Николай Сванидзе : Почему именно их расстреляли?

Александр Гурьянов: В обосновании расстрела не говорится ничего о профессуре, а говорится просто об офицерах. То есть, скажем, в Козельском лагере кадровых офицеров было меньшинство, а 70% были офицеры запаса, в том числе несколько десятков тех, кого можно назвать профессурой. Самые разные историки строили предположения о мотивах этого расстрела. И они имеют право на существование – самые разные версии. Однако документ имеется только один. Этот документ и есть так называемая постановочная Берии Сталину, даты на ней нет, вот Наталья Сергеевна Лебедева, которая сегодня здесь присутствует, сумела установить, что это записка от 3 марта.

Наталья Лебедева: Да, первый вариант.

Александр Гурьянов: То есть она 29 февраля была зарегистрирована, а потом ее еще правили. Но тут важна не дата, а то, что это единственный документ, в котором указан мотив расстрела, обоснование. Обоснование такое: что военнопленные офицеры, полицейские, находясь в лагерях, пытаются продолжать контрреволюционную работу, ведут антисоветскую агитацию. Находясь в лагерях, ведут агитацию внутри себя, а все они, значит, поголовно такие. Каждый из них ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти. Дальше идет перечисление характеристик этого контингента, расклад по званиям. И окончательный вывод такой: «исходя из того, что все они являются закоренелыми и неисправимыми врагами советской власти, НКВД СССР считает необходимым рассмотреть их дела в особом порядке с применением к ним высшей меры наказания – расстрела». Вот это единственный документ, который содержит мотив, причину принятия этого решения о казни.

Николай Сванидзе : Еще один вопрос. Позже, когда уже под советской эгидой создавалась польская армия для войны с Гитлером, сохранились воспоминания одного из польских военнослужащих о том, как в беседе, согласно одной из версий даже лично с Берией, согласно другой версии с одним из высших чинов НКВД, тот признал, что в отношении польских офицеров, содержащихся в советских лагерях, была совершена чудовищная ошибка. Как вы это комментируете?

Александр Гурьянов: Ну, там была не чудовищная ошибка. Да, действительно, есть такое свидетельство, только это происходило в сентябре 40 года, когда…

Николай Сванидзе : Извините, перебью. Под ошибкой человек, который это сказал, вероятно, Берия, имел в виду, что они были переданы в руки немцам.

Александр Гурьянов: Во всяком случае, изложение такое, что сказал это то ли Берия, то ли Меркулов. Это было в ходе беседы, на которую была вызвана небольшая группа офицеров, польских военнопленных, которых исключили из-под расстрела четырьмя месяцами раньше. И вот Берия с ними встречался, и они стали обсуждать перспективы, возможности формирования польской национальной воинской части еще в 1940 году. И в ходе этой беседы Берия, который в ней участвовал, сказал, ну, так сказать, из кого мы будем ее формировать. Имелось в виду, что там рядовой состав, есть сотни тысяч депортированных, высланных, которые содержатся в спецпоселках советских или в лагерях военнопленных – вот эти рядовые, о которых я сказал. Ну и с офицерами не будет никакой проблемы, потому что они все тоже у вас в плену. И на это якобы то ли Берия, то ли Меркулов вроде сказал: нет, с этими не получится, мы с ними совершили ошибку. Как интерпретировать эти слова, я не знаю. И Меркулов потом, спустя 13 лет, когда сам был арестован и его допрашивали именно по поводу этой фразы, от нее стал отрекаться. А фраза эта сохранилась, потому что некоторые офицеры, кто участвовал в этой встрече, впоследствии оказались в армии Андерса, и, собственно, изложение этой встречи есть в мемуарах Андерса.

Николай Сванидзе : К чему я веду. Что под этой ошибкой, если это был Меркулов или Берия, он имел в виду не расстрел поляков, а передачу немцам.

Александр Гурьянов: Но он этого не сказал. Основную массу, а именно – рядовых унтер-офицеров, которые были переданы немцам, передали осенью 1939 в октябре-ноябре. Но в 1940 году продолжалась передача небольших группок, в частности, и из Козельского лагеря, которые заявляли себя по национальности этническими немцами. Речь идет о нескольких десятках человек. И в основном о тех, за кого ходатайствовало германское посольство в Москве – просило их передать, отпустить и так далее, направляло списки в наш Наркоминдел, а тот эти списки передавал в НКВД. Вся эта переписка в архиве есть, и она видна. Некоторых передали, а некоторых, благодаря тому, что они в этих списках германского посольства значились, исключили из-под расстрела, вот они уцелели.

Николай Сванидзе : Вы коротко могли бы, Александр Эдмундович, ответить на вопрос. Что вас заставляет быть уверенным в том, что всех этих людей не передали немцам в 1940 году?

Александр Гурьянов: Если бы их передали немцам – вот те, кого передавали немцам, зафиксированы в архивных документах. Никаких документов о том, что немцам были переданы тысячи военнопленных офицеров, нет. Если бы такая передача имела место, то она несомненно была бы зафиксирована в немецких документах, которые были бы нам известны уже давно.

Николай Сванидзе : Спасибо. Валентин Александрович, вам вопрос. Скажите, пожалуйста, кого, на ваш взгляд, расстреляли в Катынском лесу, если расстреляли? Или вы считаете, что никого не расстреляли?

Валентин Сахаров: НКВД никого не стрелял.

Николай Сванидзе : Кого стреляли и кто?

Валентин Сахаров: Когда в Катынском лесу стреляли, очевидно, немцы, примерно начиная, может, с конца сентября, может, с октября 1941 года, и этот процесс растянулся, наверное, до 1942 года. Потому что там есть ряд могил, и способ захоронения совершенно различен. Где-то они лежат рядочком, где-то они лежат как бог положит, и так далее.

Николай Сванидзе : Хорошо. Тогда скажите вот что. Это абсолютно открытый документ и, собственно, вы специалист серьезный, вы наверняка сотни раз видели это, и сегодня об этом шла речь. Вы знакомы с постановлением политбюро от 5 марта 1940 года? Что это за постановление?

Валентин Сахаров: Конечно. Это грубенькая фальшивка.

Николай Сванидзе : Чья фальшивка? Там стоят фамилии Сталина, Молотова, Микояна, Ворошилова. И еще упомянуты фамилии как согласившихся, если мне память не изменяет, Калинина и Кагановича.

Валентин Сахаров: Там есть резолюции. Резолюция Сталина – я специально просматривал огромное количество резолюций Сталина за разные годы, за этот период 1939-1940 годы. Вы знаете, там подпись Сталина совершенно на сталинскую не похожа, дико не похожа.

Николай Сванидзе : Валентин Александрович, простите, вы специалист-почерковед?

Валентин Сахаров: Я сличал. Я сличал эти подписи. А что смешного? Вы почерковед?

Александр Гурьянов: Нет, но я и не говорю, что это не его подпись.

Валентин Сахаров: А вы видели и сличали? Это раз. Подпись Молотова очень отличается от его подписи, может быть, за исключением буквы «в» – очень похожа. Подпись Ворошилова тоже, в подписи Сталина, между прочим, там следы: сначала написали карандашом, потом обвели. Следы! Вообще близко не похоже на сталинскую подпись.

Николай Сванидзе : Значит, кто-то не просто подделал, а очень плохо подделал?

Валентин Сахаров: Очень грубо.

Николай Сванидзе : Кто же, на ваш взгляд?

Валентин Сахаров: А это на скорую руку ребята Ельцина делали.

Николай Сванидзе : Ельцин делал? Простите, Ельцин не при чем. Давайте не полоскать случайно фамилии, которые вам пришли в голову. Советский Союз, Верховный совет признал идентичность в 1990 году, Ельцина тогда еще не было.

Валентин Сахаров: Документы появились в 1992 году.

Николай Сванидзе : Что же тогда призналось в 1990?

Валентин Сахаров: Конституционный суд, которому направили эти документы. Политбюро отказалось их признавать.

Николай Сванидзе : Еще вопрос. Вы знакомы с запиской 1959 года, подписанной Шелепиным, к Хрущеву, в которой он указывает на вину НКВД?

Валентин Сахаров: Да, знаком.

Николай Сванидзе : Это тоже фальшивка?

Валентин Сахаров: Это фальшивка.

Николай Сванидзе : У меня больше нет вопросов.

Валентин Сахаров: Подпись Берии – я много сличал их – такой загогулины, какой-то крендель, больше я нигде не встречал. У него лигатура передняя совсем другая.

Николай Сванидзе : Валентин Александрович, вы очень серьезный специалист, я уважаю вас за это, во-первых. Во-вторых, я вас уважаю за то, что вы пришли сюда, на эту дискуссию, наверное, ожидая, что большая часть аудитории будет враждебна по отношению к той позиции, которую вы выражаете. За это я тоже вас уважаю. Но, тем не менее, вы не специалист-почерковед.

Валентин Сахаров: Конечно. Я просто говорю, что я сличал, и ничего похожего нет.

ВОПРОСЫ

Николай Сванидзе : Уважаемые друзья, дальше я буду зачитывать записки, те, которые смогу прочитать. Какая-то здесь была вашему покорному слуге. Поскольку я к себе отношусь с понятной симпатией, начну с нее. Вопрос Сванидзе: осознаете ли вы, что, организуя публичное распространение заведомо ложных сведений о мифическом расстреле сотрудниками НКВД СССР в Катыни весной 1940 года военнопленных польских офицеров, вы нарушаете закон и становитесь пособников уголовного преступления? Ответ: не осознаю.

Вопрос господину Гурьянову. Естественно, в этой аудитории, осторожно скажу, вопросов Валентину Александровичу больше. Поэтому я пристально зачитываю вопросы Александру Эдмундовичу для справедливости, для равновесия. Итак, как вы объясните тот факт, что Михал Ковалевский был еще жив 31 июля 1941 года, причем этот факт был подтвержден в суде документами и свидетельскими показаниями? Где он содержался с апреля 1940 по 31 июля 1941 года, особенно с учетом того, что в силу специфики судебных процессов по признанию пропавших без вести людей умершими, реальная дата гибели Михала Ковалевского была позднее 31 июля 1941 года?

Александр Гурьянов: Я не готов ответить сейчас сходу на вопрос по этому конкретному человеку с этой конкретной фамилией. И я прошу отложить мой ответ, а я пока сверюсь со своим списком, если можно.

Николай Сванидзе : Хорошо. Значит, вопрос господину Сахарову. Почему председатель КГБ Крючков, которого трудно заподозрить в обслуживании интересов Запада, уже в марте 1989 года подписал записку в ЦК КПСС, где предлагалось признать вину НКВД в Катынском расстреле? Я вас прошу, Валентин Александрович, только не говорите, что эта записка тоже фальшивка.

Валентин Сахаров: Я хочу обратить ваше внимание на то, что есть интерес научный, исторический. И есть интерес государственный. Я к государственному интересу отношусь с уважением. Иногда государству надо идти на то, чтобы что-то и как-то представить. Как, допустим, Сталин представил, что нападение Германии было неожиданным. Что его не ждали, что не было и так далее, и так далее. Как Сталину выгодно было во время войны ради того, чтобы мы жили, представить Гитлера единственным виновников Второй мировой войны, хотя до этого считали, что Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года…

Николай Сванидзе : В чем была выгода Крючкова, на ваш взгляд?

Валентин Сахаров: Очевидно, государственные внутриполитические интересы вынуждали принять на себя… не на себя… я поясняю. Это была перестройка, и тогда все, что поганило имя Сталина, принималось на ура. Это смертельный удар по имиджу Сталина. Смертельный.

Николай Сванидзе : Секундочку, но это же не Александр Николаевич Яковлев, это Крючков.

Валентин Сахаров: Какая разница? Между ГК ЧП и старой советской системой большой зазор. Тогда и Горбачев был. Но между временем Горбачева и старой советской системой большой зазор. Это время, когда старую советскую систему убивали, и Крючков был среди тех, кто убивал ее.

Николай Сванидзе : Хорошо, Валентин Александрович отвечает то, что он думает. Прошу уважать его позицию. Вопрос к Александру Гурьянову. Прошу вас, Александр Эдмундович: назовите конкретные архивные цифры по документам Российского государственного военного архива, по которым есть данные по особым конвоям в Катынь из других мест, и что именно данные конвои водили на расстрел. Какими документами это регламентировалось? Фонд, опись, дело, листы.

Александр Гурьянов: Конвоировали из Козельского лагеря в Катынь, а известно, что там, в Катынском лесу захоронены только узники Козельского лагеря, осуществлялось 136-м отдельным конвойным батальоном. В его фонде документов о конкретных конвоях нет. Почему я и спрашивал про это у Валентина Александровича. Вот это и есть ответ на этот вопрос. Однако порядок конвоирования известен просто из дневников самих офицеров, где они описывают погрузку в тюремные вагоны, которые специально только для этой операции доставлялись на станцию Козельск. И этот порядок соответствует описанному в положении о конвойных войсках порядку, который называется «особое конвоирование». Я номер фонда сейчас точно не помню, но если вы придете и попросите опись фонда 136-го отдельного батальона, то вам сразу дадут. Этот фонд очень небольшой, очень тоненький, в нем мало что есть, действительно.

Из зала: Но положения об особых конвоях там есть?

Александр Гурьянов: Положение об особых конвоях в 40-м фонде, там находится положение о конвойных войсках. 40-й фонд – это фонд Главного управления конвойных войск, в том же самом архиве. Тут проблемы нет, вам сразу дадут эти описи, вы сразу найдете. Там, по-моему, положение о конвойных войсках в этой описи просто в виде отдельного дела, так что вы прямо в описи его увидите.

Валентин Сахаров: Но где – вы так и не сказали, хотя меня упрекали.

Александр Гурьянов: Я сказал, что их нет. Поэтому я и спрашивал, вы видели документацию об этом конвоировании.

Валентин Сахаров: Я не видел. А может быть, они не конвоировали в то время.

Александр Гурьянов: Они конвоировали в то время, это подтверждает приказ, который есть в документах.

Валентин Сахаров: Номер приказа, дело, страница.

Александр Гурьянов: Этот приказ опубликован в сборнике «Катынь. Пленники необъявленной войны». Вы там найдете и шифр. На русском языке он есть. Это документ с датой 21 мая 1940 года. И сейчас вам Наталья Сергеевна скажет архивный шифр. Документ на русском языке, в русском архиве находится, так что никакой проблемы с языками здесь нет.

Николай Сванидзе : Вопрос к Валентину Александровичу: немецкие архивы давно открыты. Где документы, подтверждающие вину конкретных немцев – кто отдавал приказ, кто расстреливал?

Валентин Сахаров: Я в немецких архивах ФРГ не работал. Я имел дело с немецкими документами, которые сосредоточены в фонде ЧГК – Чрезвычайной государственной комиссии, опись 114. Она использовалась товарищами из противоположного исторического лагеря. Но почему-то об этих документах я не встречаю упоминаний и анализа их в их работах. Там богатый материал. Я копнул, приоткрыл, посмотрел – там много чего. Кто отдавал приказ на конкретный расстрел? Расстрельные команды, командиров, кто отдавал приказ расстрельной команде, я не знаю, я не встречал такой информации. Ни по немцам, ни по советским.

Николай Сванидзе : Вопрос Гурьянову. Известны ли вам меморандумы Минюста России и ЕСПЧ по делу «Яновец и другие против России», где содержится информация об отсутствии в материалах уголовного дела 159 доказательств расстрела поляков в 1940 году? Известны ли вам цифры погибших в результате расстрела польских военнослужащих, названных в этих меморандумах?

Александр Гурьянов: Конечно, это так называемый меморандум Матюшкина, он известен. Там нет отрицания факта расстрела польских военнопленных. То есть в меморандуме, направленном российским правительством за подписью замминистра юстиции Матюшкина в Европейский суд по правам человека, который рассматривал жалобу семей расстрелянных польских офицеров. И вот одна из этих семей по фамилии Яновец. Так? Значит, в этом меморандуме нет такого отрицания, которое утверждается в этом вопросе. В этом меморандуме есть отрицание возможности установить фамилии расстрелянных. И это и есть тот самый предмет второго спора, который я в самом начале усиленно пытался изложить, но не удалось из-за нехватки времени. Это и есть тот самый второй спор с официальной позицией российских государственных ведомств, которая состоит, с одной стороны, в признании совершения Катынского преступления советской стороной, а с другой стороны, в отрицании признания жертвой этого преступления любого поименно названного военнопленного. Ответ короткий: да, мне меморандум Матюшкина известен. А дальше говорю, что утверждение, которое содержится в вопросе, искажает меморандум Матюшкина. Потому что этот меморандум не отрицает советской вины за расстрел польских военнопленных, а отрицает возможность установить поименно этих расстрелянных польских офицеров.

Из зала: А сколько там указано число расстрелянных, скажите, если вы знаете этот меморандум?

Александр Гурьянов: Я не помню, какое там конкретно указано число. Хотя я понял, что вы имеете в виду. Там указана цифра 1803 человека. Сейчас скажу, что это за цифра. Мы тоже, когда ее услышали впервые не от Матюшкина, а пятью годами раньше на пресс-конференции главного военного прокурора, поразились, а потом поняли, что она означает. Потому что главный военный прокурор ее назвал, а откуда он ее взял, он не сказал – пришлось додумываться. Эта цифра – это сумма останков, извлеченных в ходе эксгумации, проведенной только советской стороной.

Из зала: Неверно!

Александр Гурьянов: Минуточку, сейчас я скажу, что это за сумма. Это 1380 останков, извлеченных комиссией Бурденко в 1944 году. Плюс 167 останков, извлеченных в 1991 году в Харькове. Плюс 243 человека, извлеченных в 1991 году в Медном, и 13 останков, извлеченных в Козьих горах в 1991 году. Сумма – 1803. Это указ Главной военной прокуратуры, которая говорит, что мы готовы признать только 1803.

Николай Сванидзе : Вопрос Валентину Александровичу: почему советская власть, активно разыскивающая и наказывающая нацистских преступников в период с 1946 по 1990 год, так никого не разыскала и не назвала виновных по фамилиям в Катынском преступлении?

Валентин Сахаров: Наши не могли разыскивать в Германии после войны. У нас этих преступников не было.

Николай Сванидзе : В ГДР могли.

Валентин Сахаров: Ну, я не знаю, а может, ГБ и разыскивала. Я не в курсе. Меня они не просвещали. Вопрос к теме имеет весьма косвенное отношение. Ну почему не разыскивали – а может быть разыскивали. Вы знаете документы ГБ. Я не знаю. Извините Восс куда-то исчез, погиб при каких-то странных обстоятельствах.

Николай Сванидзе : Дорогие друзья, у нас время подходит к концу.

Александр Гурьянов : Остался подвешен вопрос, который я просил отложить, про Ковалевского. По документам, которые мы установили по этому человеку, он был расстрелян в период между 4 и 7 апреля 1940 года. Вопрос – на основании каких документов вы утверждаете, что он не был расстрелян?

Из зала : Судебное решение городского суда

Александр Гурьянов : Тогда понятно. Сейчас отвечу про это. После войны семьи расстрелянных обращались в польские суды с заявлениями о признании их погибших близких умершими. Это семьям было нужно по разным бытовым жизненным обстоятельствам, совершенно из прагматичных соображений. Польские суды не имели возможности… выносили решения о признании умершими, при этом были обязаны поставить дату и не имели возможности поставить фактическую дату. Во-первых, не имели возможности, потому что за указание фактической даты подвергались преследованиям все, в том числе судьи. Во-вторых, не имели возможности, потому что просто семьи не могли ничего представить, никаких сведений конкретных о гибели. Могли представить только документы, подтверждающие отсутствие вестей, отсутствие признаков жизни от своих родственников. По правилам судопроизводства именно в этих делах о признании умершими в случае тех, кто умер во время войны, проставляется либо дата окончания войны, либо дата, которая отстоит на какой-то срок – на год или два – я точно не знаю – от последнего известия, полученного от этого человека. Самое замечательное. Я видел эти постановления, многие постановления польских судов послевоенные 40-х годов о признании умершими. Есть несколько, считанные постановления, буквально два или три, польских судов, где судьи осмелились, где им хватило мужества и смелости в этих своих официальных постановлениях проставить 1940 год в качестве даты смерти. А Михал Ковалевский, я повторяю, был расстрелян между 4 и 7 апреля 1940 года.

ТОЧКА НЕСОГЛАСИЯ

Николай Сванидзе : Прошу теперь каждого из вас завершить уже заключительным тезисом эту дискуссию.

Валентин Сахаров: Интересная дискуссия. Стороны, естественно, остались каждая при своей стороне. Масса материала, без которого нельзя судить. Здесь его представить нельзя. Это первый момент. Второй момент: масса материала, я должен вам сказать, остается невскопанной. Я знаю, товарищи писали и в архивы ФСБ, и в президентские архивы. И я писал в президентские архивы, я писал в архив ФСБ. И получал оттуда ответ, ну, например, из архива ФСБ такой: все опубликовано. Значит, по большому счету от нас до сих пор скрывается огромный пласт материалов.

Я обозначу только один аспект этой проблемы. Говорят, сохранились только вот эти материалы Политбюро – фальшивка или не фальшивка, я сейчас оставляю в стороне. Хорошо, принято решение. Но дальше должен был последовать шлейф материалов, которые по нормам архивного дела принадлежат к постоянному хранению. Берия получил добро от Политбюро, дальше приказ направляется в УНКВД в Калинин, в УНКВД в Смоленск. УНКВД должен дать приказ: подготовить команды, подготовить места, раздать боеприпасы и так далее. Дальше должны последовать приказы об отправлении конвоев. Должны быть документы сдал-принял людей. Расстрельная команда расстреляла, и должна пойти череда отчетов – исполнено, исполнено. Кто служил в армии, тот знает: вас послал куда-то командир роты с запиской. Вернулся и сказал: товарищ капитан, ваше приказание исполнено. Это обычные термины в военном деле. Должна последовать череда документов об исполнении.

В конце концов, в особой папке Сталина, которая хранится в высшем секретном отделе – товарищи там работали, конечно, – есть особая папка. Там бездна вот этих справок – выполнено, выполнено, выполнено. Обратно материалы должны дойти до Сталина, что выполнено. Понимаете? Нам говорят: уничтожены анкеты и какие-то там регистрационные карточки. Вы представляете эти анкеты. Там примерно то же самое – где родился, где жил. Обычные материалы, обычная информация, которая, допустим, при пересылке из лагерей военнопленных в лагеря трудовые, здесь не нужна, это дела временного хранения. Но там остаются личные дела. Они не уничтожаются. Эти документы для нашего брата совершенно закрыты. Поэтому на многие вопросы сейчас ответить нельзя. Сейчас приходится работать на очень бедном материале. Поэтому приходится для проверки той версии, с которой я не согласен, проверять и перепроверять. Многие вопросы остаются без ответа. Это наша беда. Политика насилует историю. Она командует. История – очень мощное оружие для обработки населения, и для внешней политики, безусловно.

Александр Гурьянов : Я хочу сказать, что судьба документов, на нехватку которых жалуется Валентин Александрович, в общем-то, известна. Записка Шелепина 1959 года, в результате которой были уничтожены персональные личные дела всех расстрелянных военнопленных. Это учетные дела. Они были уничтожены. Тогда же были уничтожены и акты об исполнении высшей меры наказания. Причем записка Шелепина откровенно формулирует, зачем это надо. Чтобы какая-нибудь случайность в будущем, непредвиденная случайность не привела к расконспирации вот этой операции, проведенной по решению Политбюро.

Хочу сказать, что факт расстрела польских военнопленных советскими органами, в общем-то, доказывается даже без вот этих документов, даже без записки Берии, решения Политбюро и записки Шелепина. И хочу сказать, что эти доказательства существовали еще до открытия советских документов – самое первое открытие было в 1990 году. Что же было в 1990 году открыто – это были те самые поименные списки-предписания об отправке военнопленных из Козельского и Осташковского лагерей в областные управления НКВД. Это очень важный источник, самый важный, который и обеспечивает полноту списка персонального состава жертв этих лагерей.

Второй принципиально важный документ – это опознанные немцами в 1943 году останки, немецкий список эксгумированных останков. И все поголовно, за исключением 41 человека, значатся в немецком списке, а в немецком списке можно считать опознанными 2733 человек из Козельского лагеря. Эти 2733 человека значатся в списках-предписаниях НКВД. Этих списков-предписаний НКВД у немцев не было, в отличие от того, что пытается утверждать мой уважаемый оппонент. В руках у немцев были другие списки, и они от них быстро отказались. Они не очень хорошо понимали, что это другой контингент, что это интернированные из Прибалтики, быстро от них отказались, но, тем не менее, пытались их приспособить к этим найденным трупам. На каком основании они составили поименный список эксгумированных останков? На основании тех бумаг, которые находились при этих трупах. Это личные удостоверения, письма от родных и неотправленные письма от самих этих военнопленных, где указаны адреса. Это их дневники.

Так что можно много говорить, и мы тоже, работая над этой книгой, которую я тут вытащил, чтобы сверить сведения по Ковалевскому Михалу, о котором меня спросили, очень сетовали на то, что немецкая эксгумация и ее оформление, составление списка было проведено не очень аккуратно. Хваленой немецкой тщательности немножко не хватило. Тем не менее, весь комплект персоналий, который они установили, имеется в списках-предписаниях НКВД. Это совершенно бесспорное доказательство того, что этот комплект подлинный, что фамилии подлинные.

Кто расстрелял? Этот вопрос еще до 1990 года определялся временем расстрела, как его установить. Вот немецкая эксгумация позволила установить время расстрела. Они привели в своей книге, вот доктор Бутс, которого упоминал Валентин Александрович, какие-то судебно-медицинские показатели, состояние, степень разложения и изменения тканей в этих трупах, какие-то на основании возраста деревьев на месте этих могил. Эти признаки, эти индикаторы оказались в конечном счете ненадежными, и от них отказались. Но есть индикатор совершенно надежный. Это даты на бумагах. Во-первых, даты на газетах, обнаруженных в карманах. Самая поздняя газета – апрель 1940 года. Во-вторых, это даты на письмах, тех письмах, которые военнопленные написали, но уже не имели возможности отправить, потому что с 16 марта 1940 года был запрет на переписку в этих лагерях. И там стоят именно мартовские более поздние даты. И, наконец, дневники – совершенно потрясающий материал – дневники, найденные в карманах у этих расстрелянных польских офицеров в Катыни. Из этих дневников – их несколько десятков, 30 с лишним дневников – 12 дневников содержат записи, которые эти офицеры делали уже после отправки. То есть вот их отправили из лагеря, вот их везут в Смоленск в управление НКВД, они по пути еще успевают сделать записи. Это самые последние записи, которые они сделали. Могу сказать, я специально тут себе заготовил, что самая поздняя дата дневниковой записи, когда 23 апреля 1940 года в конце дня их привезли на станцию в Смоленск. Все другие даты более ранние, но тоже апрельские.

Сейчас скажу про обыск, это хороший вопрос. В одном из дневников, который доведен прямо до момента, отстоящего от расстрела, я думаю, на полчаса, упоминается, что 9 апреля их привезли в лес, где что-то типа дачи, провели обыск, отобрали рубли, перочинный ножик, поясной ремень, спрашивали про обручальное кольцо, не спрятали ли куда-то, а дневник ему оставили – более-менее понятно, почему. Потому что если бы забрали уже и дневник, и у всех остальных, то им бы стало ясно, что их ждет через полчаса.

Валентин Сахаров: А почерки дневников и авторов сличали, нет?

Николай Сванидзе : Это у нас сегодня генеральная линия просто.

Александр Гурьянов : Версия отрицателей советской вины состоит в том, что их привезли туда вовсе не на расстрел, а поместили в специальные лагеря, где им была запрещена переписка. Переписка, согласно этой версии, могла быть запрещена, но оставили дневники, в которых нет ни одной более поздней даты. С моей точки зрения, это решающий довод в пользу времени расстрела именно весной 1940 года, а это время однозначно указывает на виновника расстрела.

Николай Сванидзе : Спасибо. Дискуссия была увлекательная, горячая и при этом содержательная. Поскольку она уже закончилась, я не откажу себе в удовольствии сказать, что я думаю по этому поводу. Вернее, даже не по этому, а, скажем так, какое эмоциональное впечатление на меня эта тема производит. Мы перед тем, как зашли в этот зал, с двумя участниками дискуссии пили кофе там за столиком, где зашел разговор о том, что я недавно был в Центре Ельцина в Екатеринбурге. И вот в этой связи у меня возникла такая ассоциация – там этого нет, я этого не видел в этом центре. Когда в свое время я делал исторические хроники, то в очередной раз пересмотрел кадры, связанные с захоронением останков царской семьи в июле 1998 года. И там выступление Ельцина, которое, я считаю, возможно, самым сильным за всю его политическую карьеру. Он говорит следующие слова об убийстве царской семьи: было совершено злодеяние (близко к тексту пересказываю), было совершено преступление, и виновны в нем как те, кто его совершил, так и те, кто потом десятки лет его скрывал, виновны мы все. Спасибо большое.

Валентин Александрович Сахаров

Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики.

Сахаров Валентин Александрович

«Политическое завещание» Ленина

Реальность истории и мифы политики

Издательство Московского университета, 2003.

Издание осуществлено при поддержке Исполкома

Народно- Патриотического Союза России

Рецензенты: доктор исторических наук, профессор Владимир Тихонович Ермаков; академик РАН, доктор исторических наук, профессор Юрий Степанович Кукушкин; доктор исторических наук, профессор Семен Спиридонович Хромов.

В монографии использованы кинофотодокументы Российского Государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Подбор киноиллюстраций осуществлен Е.В. Раменским. Фотографии изготовлены В.Г. Дорофеевым.

Автор выражает благодарность научному редактору профессору В.И. Тропину за то, что он первым оценил и поддержал выдвинутую автором концепцию, критическими замечаниями и ценными советами в ходе длительной работы способствовал превращению рукописи в книгу, которая выносится на суд читателя.

Монография посвящена последним статьям, письмам и запискам В.И. Ленина, известным как его «Политическое завещание», которое оказало значительное влияние на политическое развитие советского общества. Анализ доступных источников приводит автора к выводу, что не все тексты, входящие в состав «Завещания», принадлежат Ленину (в частности, «Письмо к съезду» и записки «К вопросу о национальностях или об "автономизации"»). В основе работы - источниковедческий анализ, проведенный в органической связи с изучением внутрипартийной борьбы тех лет.

Для специалистов-историков, а также широкого круга политически активных и интересующихся историей читателей.

ПРЕДИСЛОВИЕ НАУЧНОГО РЕДАКТОРА

Среди вопросов советской истории особое место занимают те, что были поставлены в статьях, письмах и заметках В.И. Ленина, продиктованных им в последний период деятельности - с 23 декабря 1922 г. по начало марта 1923 г.

Последние, предсмертные, ленинские статьи и письма, в которых он продолжил разработку концепции построения социалистического общества в советской стране, получили в дальнейшем название «Политическое завещание» («Завещание») Ленина. В их состав входят как опубликованные, так и не опубликованные при его жизни работы. К числу последних - и наиболее часто цитируемых - относятся диктовки от 24 и 25 декабря 1922 г. (так называемые «характеристики») и 4 января 1923 г. («добавление» к ним). Именно эти материалы, не опубликованные при жизни Владимира Ильича по причине официального партийного запрета, называют «Письмом к съезду». Впервые вышеуказанное «Письмо», а также текст статьи «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» были напечатаны для всеобщего ознакомления в журнале «Коммунист» в 1956 г.

Пожалуй, никакой другой вопрос советской истории не подвергался таким искажениям и фальсификации, создав вокруг себя целую систему мифов, как вопрос о так называемом ленинском политическом завещании. Он и сегодня, имея важное значение в политической и идеологической борьбе по вопросу о путях развития социалистической революции в России, продолжает быть объектом толкований со стороны историков, политологов, публицистов как у нас в стране, так и за рубежом.

Судьба историографии, посвященной «Завещанию» В.И. Ленина, симптоматична и поучительна. Поскольку ленинское «Завещание» активно использовалось (и используется) в политической борьбе, то достижения и недостатки в его изучении определялись не столько усилиями историков, сколько влиянием политики, ставящей себе на службу историческую науку. Интересами противоборствующих сторон были продиктованы и основные политические концепции и их историографические версии. Первыми, в ходе внутрипартийной борьбы середины 20-х годов, возникли троцкистская и противостоящая ей сталинская политические концепции. Каждая из них рассматривала проблематику ленинского «Завещания» через призму острой политической борьбы по вопросам строительства социализма в 20-30-е годы в Советском Союзе.

В конце 50-х и 60-е годы появляется новая версия, новое толкование ленинского «Завещания», которое по существу заимствовало важнейшие положения как из сталинской, так и троцкистской концепций. Начало этой версии было положено докладом Н.С. Хрущева на XX съезде Коммунистической партии «О культе личности и его последствиях». В начавшейся кампании «критики культа личности Сталина» все внимание было сосредоточено не на решении партией насущных проблем социалистического строительства, поставленных В.И. Лениным, а на его так называемом «Письме к съезду» с предложением, во избежание раскола партии, «обдумать способ перемещения Сталина» с поста генерального секретаря ЦК партии «на другое место».

«Хрущевская» трактовка ленинского «Завещания» прочно вошла в политическую жизнь советского общества, оказала сильное морально-психологическое и идейное влияние не только на массу населения, но и на исторические оценки и развитие теории социализма. Все это не могло не вести к серьезным искажениям ленинского наследия, подрыву авторитета социализма.

Критика основных положений теории и практики строительства социализма в СССР была продолжена в период горбачевской «перестройки».

Эта кампания, развернутая под лозунгами «гласности» и построения социализма «с человеческим лицом», плавно переросла в огульную критику советской истории, в антикоммунизм, что явилось одной из причин разрушения первого в мире социалистического государства - СССР и ликвидации КПСС. Все это делалось под флагом разоблачения культа личности Сталина и «верного» понимания идей Ленина, его линии строительства социализма, которую он изложил в своих последних, предсмертных работах. Причем, это была по утверждению М.С. Горбачева, не только тактика, а и «хитрость» в борьбе за проведение либеральных реформ. «Даже тогда, когда на повестку дня стал вопрос о выходе за рамки сложившихся представлений о социализме, мы ссылались на Ленина, который призывал к "перемене всей точки зрения на социализм", - признавал главный прораб "перестройки". - Ленин и только Ленин был вне подозрения» (см.: Михаил Горбачев, Дайсаку Икеда. Моральные уроки XX века. Диалоги. М., 2000. С. 49-50).

Следовательно, имя В.И. Ленина, как это ни парадоксально, использовалось перестройщиками для борьбы с ленинизмом. Этому благоприятствовало и то обстоятельство, что доступ историков к части архивных фондов, необходимых для изучения деятельности В.И. Ленина и Центрального Комитета РКП(б), был закрыт, а авторитет официальных публикаций обеспечивал нужное освещение процесса развития теории социализма, истории внутрипартийной борьбы и социалистического строительства.

Параллельно все эти годы за пределами Советского Союза развивалась буржуазно-либеральная, антикоммунистическая версия троцкистской концепции ленинского «Завещания», которая активно использовала материал, наработанный троцкистской историографией.

При этом важно отметить, что советская историография ни в одной из работ, несмотря на имеющиеся разночтения и оценки, не подвергла комплексному источниковедческому анализу последние ленинские статьи и письма и не дала ответ на вопрос, что они представляют из себя как документальный источник, подтверждающий ленинское авторство их. На протяжении многих лет ленинские работы принимались на веру, содержание их считалось аксиоматическим, а сомнения в чем бы то ни было являлись по меньшей мере еретическими.

Текущая страница: 1 (всего у книги 66 страниц)

Валентин Александрович Сахаров
Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики.

Сахаров Валентин Александрович

«Политическое завещание» Ленина

Реальность истории и мифы политики

Издательство Московского университета, 2003.

Издание осуществлено при поддержке Исполкома

Народно– Патриотического Союза России

Монография посвящена последним статьям, письмам и запискам В.И. Ленина, известным как его «Политическое завещание», которое оказало значительное влияние на политическое развитие советского общества. Анализ доступных источников приводит автора к выводу, что не все тексты, входящие в состав «Завещания», принадлежат Ленину (в частности, «Письмо к съезду» и записки «К вопросу о национальностях или об „автономизации“»). В основе работы – источниковедческий анализ, проведенный в органической связи с изучением внутрипартийной борьбы тех лет.

ПРЕДИСЛОВИЕ НАУЧНОГО РЕДАКТОРА

Среди вопросов советской истории особое место занимают те, что были поставлены в статьях, письмах и заметках В.И. Ленина, продиктованных им в последний период деятельности – с 23 декабря 1922 г. по начало марта 1923 г.

Последние, предсмертные, ленинские статьи и письма, в которых он продолжил разработку концепции построения социалистического общества в советской стране, получили в дальнейшем название «Политическое завещание» («Завещание») Ленина. В их состав входят как опубликованные, так и не опубликованные при его жизни работы. К числу последних – и наиболее часто цитируемых – относятся диктовки от 24 и 25 декабря 1922 г. (так называемые «характеристики») и 4 января 1923 г. («добавление» к ним). Именно эти материалы, не опубликованные при жизни Владимира Ильича по причине официального партийного запрета, называют «Письмом к съезду». Впервые вышеуказанное «Письмо», а также текст статьи «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» были напечатаны для всеобщего ознакомления в журнале «Коммунист» в 1956 г.

Эта кампания, развернутая под лозунгами «гласности» и построения социализма «с человеческим лицом», плавно переросла в огульную критику советской истории, в антикоммунизм, что явилось одной из причин разрушения первого в мире социалистического государства – СССР и ликвидации КПСС. Все это делалось под флагом разоблачения культа личности Сталина и «верного» понимания идей Ленина, его линии строительства социализма, которую он изложил в своих последних, предсмертных работах. Причем, это была по утверждению М.С. Горбачева, не только тактика, а и «хитрость» в борьбе за проведение либеральных реформ. «Даже тогда, когда на повестку дня стал вопрос о выходе за рамки сложившихся представлений о социализме, мы ссылались на Ленина, который призывал к "перемене всей точки зрения на социализм", – признавал главный прораб "перестройки". – Ленин и только Ленин был вне подозрения» (см.: Михаил Горбачев, Дайсаку Икеда. Моральные уроки XX века. Диалоги. М., 2000. С. 49-50).

Ситуация стала меняться в конце 80-х – 90-е годы, когда историкам стала доступна определенная часть архивных партийных фондов и многочисленные публикации документов и работ, изданных у нас, а также за рубежом.

Это позволило глубже понять и исторические, и политические аспекты последних ленинских писем и статей. Стали очевидны ограниченность прежних знаний о многих обстоятельствах, связанных с «Политическим завещанием» В.И. Ленина, ошибочность и односторонность ряда представлений, поспешность и недостаточная аргументированность выводов. И самое главное, учитывая своеобразие архивных текстов «Завещания» – это машинописные тексты, не подписанные Лениным, не всегда прошедшие регистрацию в ленинском секретариате и пр., – а также противоречия в показаниях немногих свидетелей – возникла необходимость в первую очередь подтвердить ленинское авторство их. Только после этого можно исследовать содержание текстов «Завещания» на предмет изучения ленинских взглядов, личных и политических отношений В.И. Ленина с другими руководителями партии и государства.

Монография доцента кафедры политической истории Московского государственного университета В.А Сахарова является первой, и, на наш взгляд, успешной попыткой осуществления комплексного анализа исторических и политических, источниковедческих и историографических проблем, связанных с «Политическим завещанием» В.И. Ленина, на базе всех доступных на сегодняшний день исторических материалов. И, что является очень важным, автор монографии анализирует «Завещание» Ленина в общеисторическом контексте, увязывая логику текстов с раскрытием узловых вопросов советской политической истории 20-х годов. Это позволяет ему представлять проблематику ленинского «Завещания» не только как порождение внутрипартийных разногласий, а как этап в разработке стратегии и тактики русской революции вообще и в обеспечении ее будущего, связанного с построением социализма в одной стране, в особенности.

Автор всесторонне исследует все аспекты, можно сказать, «рождения» «Завещания» Ленина как комплекса политических текстов и документов, впервые проводя источниковедческий анализ входящих в него статей и писем на предмет установления ленинского авторства каждого из них. Анализируется не только процесс их создания, но и обстоятельства их обнародования (первого предъявления) и использования в ходе внутрипартийной борьбы. Автор монографии раскрывает имевшие место в прошлом различные фальсификации и манипуляции с некоторыми из текстов, принадлежащих (или приписываемых) Ленину. Главы, посвященные этим вопросам, являются центральными в книге.

В результате проведенного исследования В.А. Сахаров приходит к следующим, на наш взгляд, вполне обоснованным выводам.

Работа В.А. Сахарова убедительно опровергает заявление Троцкого о бесспорной истинности его писаний по проблеме ленинского «Завещания», на которые «никто, решительно никто не ответил, ничто не было ни разобрано, ни опровергнуто. Нечего было опровергать и некому» (Троцкий Л.Д. Завещание Ленина // Портреты революционеров. М., 1991. С. 267). Данная книга – это аргументированный ответ Троцкому.

В 1921– 1922 гг. нарастало политическое противостояние между Лениным, которого поддерживало большинство Политбюро и ЦК РКП(б), и Троцким. Троцкий противопоставил ленинской концепции новой экономической политики свою и активно вел борьбу за ее принятие, наращивая критику Ленина и проводимой им политики. Разногласия, разделявшие их во многих отдельных вопросах, переросли в прямое противостояние не только в вопросах политики, но и теории. Ленин в условиях усиливающейся борьбы и в ходе проводимого совершенствования системы политического руководства осуществил реорганизацию высшего звена партийно-государственной власти, в которой Сталин получил фактически высшую партийную должность -стал генеральным секретарем ЦК РКП(б).

Анализ личных и политических отношений Ленина и Сталина в последний период деятельности Ленина приводит автора к выводу, что их отношения до самого конца 1922 г. характеризовались политической близостью, доверительностью, были товарищескими. Не изменили их и противоречия в связи с дискуссией об образовании СССР и о монополии внешней торговли. Нет никаких убедительных данных о том, что Ленин разочаровался в Сталине как в генеральном секретаре ЦК РКП (б) или начал усматривать в нем какие-либо опасности для партии и революции. Ничто не указывает и на то, что Ленин стал опасаться рецидива «октябрьского эпизода» со стороны Зиновьева и Каменева, что он утвердился во мнении о теоретическом и политическом невежестве Бухарина или пришел к выводу о непригодности Пятакова к серьезной политической работе.

В результате исследования было установлено, что на основании известного сегодня историкам материала невозможно доказать ленинское авторство ряда текстов «Завещания», более того, существуют аргументы, которые исключают их принадлежность Ленину. Речь идет о «характеристиках» и «дополнении» к ним, предназначавшихся для усиления критики деятельности Сталина как генерального секретаря ЦК РКП(б) и перемещения его на другую работу, о «статье» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"», а также ряде других материалов.

Анализ политического содержания текстов «Завещания» приводит к тому же выводу. В нем выделяются два противоположных блока текстов, которые имеют различную политическую направленность, а именно: антитроцкистскую и антисталинскую. При этом антитроцкистские тексты в содержательном отношении органично связаны как между собой, так и с работами Ленина предшествующего периода, ленинское авторство которых не вызывает сомнения; тексты же, имеющие антисталинскую политическую направленность, в своих важнейших положениях находятся не только в очевидном противоречии с антитроцкистскими текстами, но и с политической позицией, которую Ленин занимал в борьбе, происходившей в руководстве РКП (б) в 1921 – 1922 гг.

Дополнительный свет на вопрос об авторстве проливают и обстоятельства обнародования текстов «Политического завещания». Все, что Ленин хотел обнародовать, было опубликовано в январе и марте 1923 г. Все дальнейшие публикации делались без его распоряжения по решению Политбюро по текстам, работа над которыми не была завершена или вообще не предназначавшимся им для печати. История их обнародования напрямую не связана с политической борьбой за власть в партии. Иное дело – тексты, принадлежность которых Ленину нельзя считать доказанной: обнародованию каждого из них сопутствовала политическая интрига.

Первым таким текстом стала представленная в ЦК РКП (б) в середине апреля 1923 г., перед началом работы XII съезда партии, «статья» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"». Ленинское авторство ее засвидетельствовано лишь во многом противоречивыми рассказами работников ленинского секретариата (Л.А. Фотиевой, М.А Володичевой) и Л.Д. Троцкого. Видимо, не случайно это произошло уже после резкого ухудшения состояния здоровья Владимира Ильича в результате перенесенного третьего инсульта в первой декаде марта 1923 г., когда он окончательно утратил дар речи и способность к интеллектуальной работе.

Следующим текстом, поступившим в ЦК РКП(б), стали «диктовки» от 24-25 декабря 1922 г. («характеристики»), которые передала Н.К. Крупская в конце мая 1923 г. (т.е. годом раньше, чем принято считать, при этом не рассматривая представленный текст как «секретное» «Письмо к съезду»). Это относится и к обнародованию летом 1923 г. «письма Ильича о секретаре» («диктовка» от 4 января 1923 г.), которое тогда не рассматривалось как «добавление» к «характеристикам» и, следовательно, как составная часть «Письма к съезду». В качестве ленинского «Завещания» эти «диктовки» стали фигурировать позднее – в дни похорон Ленина, в конце января 1924 г., и непосредственно на XIII съезде РКП(б) (май 1924 г.), когда они по решению ЦК РКП(б) были представлены для «оглашения» в делегациях съезда.

В последующие годы «Письмо к съезду» в качестве «Политического завещания» Ленина, требовавшего снять Сталина с должности генерального секретаря ЦК РКП(б), активно использовалось его противниками в борьбе с ним, а Крупская несколько раз меняла «волю Ленина» относительно назначения этого документа. Как орудие борьбы против Сталина «Письмо к съезду» оказалось неэффективным. Не помогла и попытка Зиновьева использовать против генерального секретаря его конфликт с Крупской, а также письмо-ультиматум Ленина от 5 марта 1923 г., содержащее угрозу разрыва личных отношений со Сталиным. Защищаясь, Сталин оспорил некоторые положения, содержащиеся в «Письме к съезду» и в «статье» «К вопросу о национальностях…», а также отрицал факт разрыва отношений Ленина с ним. В то же время, атакуя, он с большим успехом использовал критику Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и Пятакова из того же «Письма к съезду».

Таким образом, проведенный комплексный анализ доступных на сегодня архивных источников и документальных материалов приводит В.А. Сахарова к заключению, что принятая в историографии версия создания, состава и содержания «Завещания», а также его использования в политической борьбе представляет реальность в искаженном виде. Факты в ней перемешаны с мифами и легендами, одни из которых возникли в результате добросовестных заблуждений, а другие были созданы преднамеренно, ради обеспечения интересов политической борьбы.

Автором исследования устанавливается перечень статей и писем В. И. Ленина, которые вошли в состав «Политического завещания», явившихся важным этапом в разработке им новой концепции социалистической революции в России (СССР), участия в ней крестьянства и усиления руководящей роли Коммунистической партии в политическом и социально-экономическом развитии социалистического общества.

Необходимо остановиться еще на одном весьма важном вопросе, связанном с работой Ленина в это время, – состоянии его здоровья. Этому вопросу в монографии уделено необходимое внимание для уяснения того, как Владимир Ильич работал над последними статьями и письмами. Заключение высокоавторитетных отечественных и зарубежных врачей, лечивших В.И. Ленина, свидетельствует о том, что он, несмотря на потерю значительной части работоспособности, в период диктовки последних писем, статей, записок, сохранял ясность ума и адекватность восприятия политических событий. В свете фактов, которые стали широко известны в последние годы, выглядит по меньшей мере странным появление мифологической киноэпопеи Сокурова «Телец». «Художественный вымысел», предельно далекий от реального хода событий, невозможно не воспринимать как кощунство по отношению к Ленину-человеку, к тому делу, которому он посвятил свою жизнь.

Как бы ни оценивать советское прошлое, историю социалистического строительства, совершенно очевидно, оно требует к себе честного и правдивого отношения как история великой страны, история великого народа, говоря словами русского писателя М.А. Шолохова при вручении ему Нобелевской премии, «народа первооткрывателя, народа – труженика, народа – строителя, народа – героя». Споры о противоречиях советской истории были и будут продолжаться, но они должны быть честными, ибо без объективного изучения советской цивилизации невозможно научное познание отечественной и всемирной истории XX столетия. Выявление и развенчание мифов, связанных с ленинским «Завещанием», не самоцель, а средство восстановления исторической правды. Только знание истории, очищенной от мифов и легенд, преодоление опасного синдрома исторического беспамятства общества, освобождает политически активного гражданина от груза заблуждений, иллюзий и создает предпосылки для действительного учета исторического опыта, а значит, и для его использования.

Предмет исследования В.А. Сахарова – «Политическое завещание» В.И. Ленина – находится на стыке истории и политики, истории и теории социалистической революции. Это обстоятельство делает его книгу интересной не только для профессиональных историков, но и для широкого круга читателей, интересующихся историей России, русской революции, политических учений.

Профессиональным историкам монография В.А. Сахарова будет интересна теми наблюдениями, которые делает автор, изучая широкий круг источников, теми выводами, к которым он приходит, а также новой историографической концепцией ленинского «Завещания», которую он развивает, стремясь познать историческую правду. Материал книги позволяет заглянуть в творческую лабораторию ученого-историка, ознакомиться не только с результатами его работы, но и самим ходом ее, увидеть, как исследователь идет от первой постановки вопроса, обозначающего пробел в знаниях, через изучение и анализ достоверных фактов к предварительным выводам, новым вопросам и итоговому выводу. Книга дает пищу для новых размышлений и возвращает в центр внимания исторической науки тему, которая, казалось, уже утратила для нее свой интерес. Полученные В.А. Сахаровым результаты говорят о том, что исследование проблемы «Политическое завещание» В.И. Ленина и его места в советской истории необходимо продолжить с учетом вновь открывшихся обстоятельств и с использованием недоступных ныне архивных материалов.

Профессор В.И. Тропин

Первая задача истории -

воздерживаться ото лжи,

вторая – не утаивать правды,

третья – не давать никакого

повода заподозрить себя в

пристрастии и предвзятости.

Марк Туллий Цицерон

Заблуждение подобно

фальшивой монете:

изготовляют их преступники,

но распространяют и самые честные люди.

(1946 ) Страна:

СССР →
Россия

Научная сфера: Место работы: Учёная степень: Учёное звание: Альма-матер :

Московский государственный историко-архивный институт

Награды и премии

Валенти́н Алекса́ндрович Са́харов (род. ) - российский историк, доктор исторических наук, доцент кафедры политической истории факультета государственного управления МГУ им. М. В. Ломоносова . Автор более 50 научных и учебно-методических работ по истории российской революции, социально-экономических и политических преобразований в первой половине ХХ в., истории внешней политики СССР в 1920-е - начале 1950-х, деятельность И. В. Сталина , история общественно-политической мысли в ХХ в.

Биография

Награды

(1989);
Медаль С. Н. Трубецкого (в 2004, за монографию «Политическое завещание» Ленина: реальность истории и мифы политики: / Под ред. проф. В. И. Тропина. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2003. - 717 с.: илл.);
Почётная Грамота Министерства образования РФ (2006).

Труды

Зарождение и развитие стахановского движения (На материалах автотракторной промышленности). М., 1985;
«Политическое завещание» В. И. Ленина: реальность истории и мифы политики. / Под ред. проф. В. И. Тропина. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2003. - 717 с.: илл.

Статьи

Германские документы об эксгумации и идентификации жертв Катыни (1943 г.)
Сахаров В. А. «Отзыв» польских судмедэкспертов на германский «Официальный материал о катынском убийстве» («Amtliches material zum massenmord von Katyn») / Управление: вызовы и стратегии в ХХ1 веке: // Ученые труды факультета государственного управления МГУ им. М. В. Ломоносова. Выпуск 6. - М.: КДУ, 2007.

Источник

Страница на сайте факультета государственного управления МГУ

Категории:

Персоналии по алфавиту
Учёные по алфавиту
Родившиеся в 1946 году
Доктора исторических наук
Награждённые медалью «Ветеран труда»
Историки СССР
Исследователи катынского расстрела

Wikimedia Foundation . 2010 .

Сахаров, Борис Андреевич
Сахаров, Дмитрий Иванович

Смотреть что такое "Сахаров, Валентин Александрович" в других словарях:

Сулоев, Валентин Александрович - Валентин Сулоев Сулоев Валентин Александрович (23.01.1933 21.08.1968) турист и альпинист МАИ, член сборной по альпинизму московского ДСО Буревестник. Окончил МАИ факультет двигателей летательных аппаратов. Работал инженером испытателем… … Энциклопедия туриста

Сахаров - Сахаров русская фамилия. Происходит от слова «сахар». Известные носители Сахаров, Александр: Сахаров, Александр Александрович художник маринист, автор известной картины «Оборона Благовещенска в 1900 году». Сахаров, Александр Андреевич … Википедия

Потёмкин, Григорий Александрович - Григорий Александрович Потёмкин Таврический Князь Г. А. Потемкин Дата рождения … Википедия

Булганин Николай Александрович - Николай Александрович Булганин … Википедия

Потемкин, Григорий Александрович - Григорий Александрович Потёмкин (13 сентября 1739, село Чижово, близ Смоленска 5 октября 1791, по пути из Ясс в Николаев) русский государственный деятель, граф, светлейший князь (Потёмкин Таврический), генерал фельдмаршал (1784). Фаворит, а с 8 … Википедия

Потемкин-Таврический, Григорий Александрович - Григорий Александрович Потёмкин (13 сентября 1739, село Чижово, близ Смоленска 5 октября 1791, по пути из Ясс в Николаев) русский государственный деятель, граф, светлейший князь (Потёмкин Таврический), генерал фельдмаршал (1784). Фаворит, а с 8 … Википедия

Валентин сахаров политическое завещание ленина. Смотреть что такое "Сахаров, Валентин Александрович" в других словарях

Биография

Награды

Труды

Статьи

Источник

ТЕЗИСЫ

ДИСКУССИЯ

ВОПРОСЫ

ТОЧКА НЕСОГЛАСИЯ

Валентин Александрович Сахаров Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики.

ПРЕДИСЛОВИЕ НАУЧНОГО РЕДАКТОРА

Биография

Награды

Труды

Статьи

Источник

Смотреть что такое "Сахаров, Валентин Александрович" в других словарях:

Валентин Александрович Сахаров
Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики.